— Я счастлив удовлетворить ваше любопытство, — посредник держался свободно и спокойно, как человек, всецело владеющий ситуацией. — И рад, что вы готовы слушать…
Готов. И слушать будет со всем возможным вниманием, пусть этот человек знает не так и много.
Его задача — установить контакт.
— Вина? Эля? Воды?
— Воздержусь, пожалуй, — посредник сунул большие пальцы под лацканы пиджака. — В моей профессии, знаете ли, весьма важно сохранить ясность мышления, а туземные напитки порой… оказывают странное воздействие на разум. Поэтому все же воздержусь.
— Что ж, тогда я весь во внимание.
Посредник не торопится, оценивает степень искренности, но сейчас Урфин не лжет. Он действительно заинтересован в предложении, которое ему вот-вот поступит.
— Сколь знаю, вы… обладаете некоторыми специфическими талантами, применения которым в этом мире не нашли. И в свое время вы обращались в Хаот, надеясь развить эти таланты.
— Но получил отказ, — пауза подразумевает участие в беседе и поддержание игры.
— К сожалению, в Ковене преобладали радикальные настроения, однако события последнего года заставили многоуважаемых… нанимателей пересмотреть свою позицию.
— И что они предлагают?
— Помощь.
— А взамен?
Посредник сосредоточенно мнет ткань сюртука, выискивая в ней изъян. Ему определенно непривычен крой и костюм неудобен, однако он дает понять, что согласен терпеть неудобства ради высшей цели. Ему заплатили, в том числе и за риск.
— Помощь, — ответ прост и очевиден. — Этот мир пребывает в состоянии глубокого кризиса, который в самом скором времени будет разрешен. Как вы понимаете, есть два варианта исхода. И один был бы крайне нежелателен для Ковена. Второй при благоприятном развитии позволил бы вам достичь куда большего, нежели вы теперь имеете.
Пауза, которая позволить собеседнику или возразить и завершить разговор, или промолчать, тем самым дав предварительное согласие. Урфин молчит.
— Конечно, ваше положение в достаточной мере стабильно, но… вы зависимы от хозяина.
— У меня нет хозяина.
— У всех есть, — спокойно возразил посредник. — Но люди предпочитают использовать иные термины. Друг. Родственник. Начальник. Однако я предпочитаю называть вещи своими именами. Вас приняли в семью Дохерти, но это еще не значит, что признали равным. Хороших работников ценят, награждают и держат при себе.
Снова выбор: молчать или возразить. Потребовать убраться и… оборвать контакт? Нет, Урфин еще не все выслушал.
— В конечном счете, этот поступок им ничего не стоил и стоить не будет, но гарантирует вашу лояльность. С этой же целью вам подобрали и женщину. Семейные узы много значат для тех, кто был лишен собственной семьи, поверьте, правота данного утверждения доказана во многих мирах. Вас привязали.
— А вы хотите отпустить на свободу.
Спокойно. До Тиссы им не добраться. Его девочки в безопасности.
— Мой наниматель даст вам уникальный шанс, — посредник извлек из нагрудного кармана очочки в тонкой проволочной оправе, невзрачные и идеально подходящие к облику. — Вы единственный в этом мире человек с активными аномальными способностями, с огромным потенциалом, который было бы неразумно не использовать… конечно, во благо и поддержку Ковена. Вы знаете специфику мира, причем сразу на нескольких уровнях. Вы обладаете широким кругозором…
…сватают, как невесту. Урфин поежился, представив, в какой постели будет первая брачная ночь проходить. Нет, пожалуй, он пока не был готов потерять невинность столь радикальным способом.
— …и во всех отношениях вы идеальны как наместник.
— Вы предлагаете…
— Ковен, — поправил посредник. — Ковен предлагает вам высшую власть в этом мире.
Действительно, стоит ли мелочиться в подобных делах? Странно, что это предложение не вызвало никакого отклика. Власть — это…
— Реальную власть, прошу заметить. И возможность что-то изменить. Вы ведь, в отличие от многих, осознаете, сколь опасен застой. Этот мир слишком долго пребывал под опекой, он перестал развиваться…
…посредники хороши тем, что умеют разговаривать, подбирая ключи к каждому человеку. Разве Урфин не думал о том, что слышит?
И не хотел перемен?
Менял, как полагал правильным. Получалось плоховато, но… если у него будет высшая власть, не ограниченная законом…
— Естественно, Ковен не скрывает своей заинтересованности в местных ресурсах, однако обмен — это основа любой торговли, будь она на уровне сельской ярмарки или же конклава миров. Тем более что монополизация ресурсов под единым управлением позволит вам не только оценить запасы, но и рационализировать их добычу и восстановление. В планы Ковена не входит истощение мира.
Он не лжет, скорее уж изложенная правда имеет широкий диапазон интерпретаций.
— Это все?
Соглашаться сразу нельзя.
— Отнюдь, — посредник водрузил очочки на нос. Проволочные дужки помялись, и левое стеклышко было выше правого. — Возможно, предложение моего нанимателя покажется вам более привлекательным, если вы дадите труд подумать о ваших детях. Весьма высока вероятность того, что они унаследуют ваш дар, и в нынешней ситуации — вашу невозможность даром воспользоваться. Ковен просил напомнить, что нет ничего более печального, нежели талант, зарытый в землю.
Поднявшись, посредник отвесил поклон.
— Вам ведь необходимо подумать?
— Конечно.
— Что ж, тогда увидимся через несколько дней…
— Погодите, — Урфин позволил ему дойти до двери и коснуться ручки. — Каков будет залог?
Сделки подобного ранга не заключают, опираясь на одно лишь честное слово.
— Ваша дочь.
— Тогда передайте, что я отказываюсь.
Это проверка. Посредники изучают объект. И нынешний, замерший в дверях, разглядывающий Урфина с бесстрастным выражением лица, не исключение. Он не может не знать, что Урфин в жизни не поставит своих девочек под удар.
— Вы ведь ее даже не видели.
И что? У нее светлые волосы, прядку которых Тисса вложила в серебряный медальон. И крохотные ручки — чернильные отпечатки на листе… и глаза наверняка зеленые, как у мамы. Тисса писала, что синие, но это пока. Урфин слышал, что у всех младенцев изначально глаза синие.
А потом позеленеют…
Как же ему хочется вернуться домой.
— Полагаю, жену вы тоже не отдадите?
— Именно.
Она ведь изменилась. Должно быть, исчезли эта ее подростковая угловатость и худоба… и улыбается Тисса теперь немного иначе. Разговаривает. Двигается.
От нее даже пахнет по-другому.