…а в самом храме нашли девушку в белом платье с ножом в груди.
— …но если же будут упорствовать в заблуждениях…
…случайная жертва? Или первая? Одно другому не мешает. И эта идея кому-то может показаться удачной. Юго подозревал, что очень скоро число Невест увеличится.
Кровь зовет к крови.
Страх — к страху.
— …то быть земле под властью тьмы…
— …во веки веков, — раздался мягкий голос над ухом. — Всегда удивлялся тому, как быстро они заводятся.
Посредник мало изменился с прошлой встречи, разве что теперь он был обряжен в алую суконную куртку с замусоленными обшлагами. И пуговицы не хватало.
— Прям как вши на больной собаке, — добавил он, поправляя платок. — Премного рад тому, что ты жив… и работаешь все так же умело. Последняя сцена с ревнивым любовником и ножом весьма себе драматична.
— Не моих рук дело.
Юго не любил присваивать себе чужие заслуги. Хотя… нежные письма, которые привели любовника Верховного Судьи в такую ярость, писал он. И до последнего сомневался, верно ли уловил эмоции, все-таки чувства — не совсем его профиль.
— Не скромничай, — посредник раскланялся с патрулем. — Ты хорош, несмотря ни на что… и у меня есть предложение.
— От кого?
Ответ очевиден. Хаот. Не получилось поймать в капкан, так решили действовать иначе.
— Маги? И что они могут мне предложить?
Юго возвращается в нору, и посредник не отстает. Уверен в собственной безопасности. О да, посредников не принято трогать… но и не принято, чтобы посредники сдавали исполнителей.
— Возвращение домой. Тебе же здесь неуютно. Жарко. И в принципе, не твое… я слышал про родной твой мир. Там вечная зима. И вьюги. Красиво, должно быть…
— Особенно, когда жрать нечего и заносит.
Переулок. И дверь, которая держится на одной петле. Пустая комната с проломом в стене. За ним — узкий коридор и лестница вниз. Юго идет первым, и посредник, окончательно убедившись, что ему доверяют — прежде Юго не оборачивался к нему спиной — следует.
— Ты когда-нибудь замерзал до полусмерти?
Юго вытаскивает из тайника свечу. Не для себя, он неплохо помнит окружающую обстановку, но для этого, что начал подозревать неладное.
— Куда мы идем?
— В гости. Ты же хочешь откровенной беседы…
Он попытался все же уйти в тень, вот только Юго не позволил. На такого редкого гостя он рад был потратить последнюю иглу.
— Это всего-навсего паралич, — сказал он, подхватывая тело. — Отойдет через часик-другой… как раз дойдем. Поговорим…
Тело волок, пребывая в на редкость приподнятом состоянии духа. Все-таки не так Город и плох… умеет преподносить сюрпризы. Жаль, что Сержанта нет, он бы оценил то, что Юго собирался сделать. Заодно и научился бы кое-чему…
— …что тебя ждет? — посредник говорил, превозмогая боль. Это ему только кажется, что боль почти невыносимая, Юго всего-то руки-ноги переломал — не хотелось, чтобы дорогой гость так быстро исчез. — Ты здесь чужак! И чужаком останешься! У тебя не будет ни дома, ни детей…
— А они мне нужны?
Нужны… Юго все-таки не хватало того мальчишки. Но он уже решил найти себе другого, простого, такого, которого позволят оставить Юго.
— Ты можешь выбрать сторону! Иметь в должниках Хаот…
…то же самое, что задницей пушку затыкать. Вроде и размер подходит, но все равно идея неудачная.
— Ты понимаешь, что тебя отсюда не выпустят? Да они возьмут этот мирок и…
Да, Юго возьмет себе мальчика. И будет его учить тому, что знает сам… с маленькими проще, чем со взрослыми. Сержант, конечно, талантливый, но… староват уже для по-настоящему тонкой работы.
— …и ты сдохнешь вместе со всеми.
— Рассказывай, — предложил Юго, подкрепляя предложение первым надрезом, пробным пока.
— Я мало знаю!
— Что знаешь, то и рассказывай… начни с того, зачем ты меня сдал?
Ножи… иглы… огонь… не так важно, каков инструмент, главное — с фантазией к делу подойти.
— Это ведь ты на заказ навел?
— Нет. Наниматель просил кого-то, кто справится с винтовкой. А Хаот потребовал, чтобы это был именно ты… и… они сильнее. Протекторам не выжить. Тебе не выжить.
Юго обвел комнату взглядом. Пожалуй, вон в том углу поместится кровать, если небольшая. А в противоположном — стол и стул. Он даже представил себе этот стул, и ребенка, на нем сидящего, чистого, аккуратного — в дом нельзя носить грязь — и внимательного.
— Не молчи, — он погладил посредника по голове, прощупывая череп. Толстый. Пилить будет неудобно. — С кем ты здесь контракты заключал… я знаю, что ты не можешь сказать суть, но мне и не нужно. Имена.
К счастью, посредник решил, что выдержит… он и вправду выдержал пару часов. А потом гораздо больше. Все-таки чудесный сегодня день.
Впрочем, кое-что из услышанного озадачило Юго. Информация, несомненно, была достоверной, но… не укладывалась в голове. Он даже испытал некоторое разочарование в собственных способностях: неужели до сих пор настолько ошибается в людях?
И как быть?
Смолчать и нарушить вассальную клятву? Или написать… кому? Выбор не так и велик, но Юго думал. Долго. Минут десять. Еще десять ушло на составление двух писем. Гораздо дольше пришлось искать связного, которому теперь Юго тоже не особо доверял.
Но какой у него выбор?
Оставалось надеяться, что письмо доберется до Кверро в обещанные пять дней. А пока следовало заняться делами насущными, например, уборкой… все же имелись в его работе некоторые недостатки.
Что сказать о свадьбе?
Она была и похожа, и не похожа на предыдущую. Не было ни моря, ни баржи, ни толпы на берегу, ни щитов, заслонивших меня от людей. Белого платья, которое сгинуло в пламени революции очередной невинной жертвой, впрочем, куда менее значимой, чем жертвы иные.
Но был огромный зал. Стяги. Знамена. И заунывный вой волынок. Плащ на плечах, уже не синий — серый, безымянный: Кайя достаточно принципиален, чтобы отказаться от протянутого Магнусом.
Танцы. Акробаты и шуты. Бродячие циркачи и пара менестрелей данью столичной моде.
Вместо короны — венок из дубовых листьев и тонких веток омелы. Золотую цепь заменила выплетенная из клевера, крупные багряные соцветия в ней — чем не драгоценные камни? Стол укрыт небелёным полотном. А единственными букетами — вязанки колючего остролиста, который высаживают у порога дома защитой от сглаза и дурной молвы. Сидеть приходится на мешках, туго набитых зерном и шерстью. А слепая старуха наощупь сшивает наши рукава костяной иглой.
…да не оборвется нить, соединяющая судьбы.