Тогда он выглядел так, будто его вот-вот хватит удар; теперь же вид у него был почти что мечтательный. Затолкав девочек в кабинет и захлопнув дверь, он выстроил Элси, Рэйчел и Марту у стола, а потом в нетерпении потер руки.
— Трое, — сказал он. — Три живых образца. Нечасто выпадает такая возможность.
Мисс Мудрак встала сбоку, с хмурым безразличием глядя на них с высоты своих каблуков.
— Что вы сделали с Карлом? — спросила Рэйчел неожиданно храбро.
— И с остальными? — добавила Марта.
— Тихо, девочки, — ответил Антэнк. — Смотрите на это вот с какой стороны: вы делаете огромный вклад в науку. И не просто в науку, а в развитие человечества. Вас будут помнить; вас прославят. Это как с полетами в космос: лучше всего запоминают тех, кто больше всех рисковал. О русских ученых мы почти ничего не знаем, но ведь помним, кто первым полетел в космос? — Он не стал ждать ответа. — Лайка!
— Собака, — сказала Марта.
— Неважно. Очень знаменитая собака.
— А она разве не умерла? — добавила девочка.
Антэнк только прожег ее взглядом.
— К чему вы ведете? — спросила Рэйчел. — Что вы собираетесь с нами делать?
Тот помедлил, будто собираясь с мыслями, а потом опустился перед ними на одно колено, как гордый отец, дети которого только что отлично сыграли в школьной пьесе.
— Девочки, — произнес он. — Девочки.
Элси все это казалось очень подозрительным: его ярость и негодование словно исчезли без следа.
— У меня есть мечта, — продолжил Антэнк. — Я стремлюсь к ней всей душой. И с вашей помощью я воплощу ее в жизнь. — Он обернулся вправо и бросил взгляд на высокие окна, через которые в комнату струился жемчужно-серый свет зимнего дня. За запотевшими стеклами видны были возвышающиеся на горизонте деревья. Джоффри встал и, подойдя к окнам, вгляделся в даль. — Там, — сказал он, указывая на верхушки, — простирается огромная девственная территория, полная нетронутых ресурсов. Леса. Минералов. Земли. Тысячи и тысячи акров земли. Так называемая Непроходимая чаща, дикий край, которым до сей поры не осмелился овладеть ни один человек — и я намереваюсь войти в историю как тот, кто наконец преодолеет все опасности и назовет его своим. — Видно было, насколько захватывающей казалась ему эта мысль, он даже порозовел. Подскочив к столу, Антэнк стал копаться в бумагах, вытянул несколько карт и помахал ими перед лицами девочек. — Взгляните! Ведь на нее нет ни документов, ни налоговых счетов, никаких записей в бюро землепользования. Такое ощущение, что эта земля вообще не существует! И все же вот она, маячит прямо на окраине города, дразнит, смеется над нами. Высунула свой огромный зеленый язык.
Девочки пялились на него без единого слова.
— Но я подобрался совсем близко… вот так близко! — Большим и указательным пальцами Антэнк показал, настолько именно близко. — На прошлой неделе меня посетила пара идей — мы, ученые, называем такое моментами «Эврики!». Я уже думал, что придется ждать несколько месяцев, чтобы кто-то получил запрет, но вот вас целых трое. Трое детей, самых что ни на есть подходящих для испытания результатов моих исследований.
Элси не могла больше молчать.
— Мистер Антэнк, сэр, — сказала она умоляюще, — за мной и сестрой через неделю приедут родители. Пожалуйста, сэр, отпустите нас. Они удивятся, если с нами случится что-нибудь плохое.
— Родители, — повторил он медленно, будто стараясь вспомнить, что это слово значит. — За вами? — И он посмотрел на Дездемону.
— Правда, — холодно подтвердила мисс Мудрак.
— Конечно, они же нас оставили только на время, — вмешалась Рэйчел, — и поехали в Турцию искать нашего брата. Совсем скоро вернутся. А еще папа очень сильный и умеет драться на ножах.
— Он умеет драться на ножах? — против воли изумилась Элси. Рэйчел бросила на нее сердитый взгляд.
— Хм, — сказал Антэнк. — Как страшно. А ты? Твоих родителей мне тоже бояться? — повернулся он к Марте.
За нее ответила Дездемона:
— Китаянка — сирота.
— Меня зовут Марта, — перебила та сердитым тоном, — и я из Кореи. — А потом добавила мрачно, ниже на целую октаву: — Родители за мной не вернутся.
— Что ж, по крайней мере, тут проблем нет, — резюмировал Антэнк и повернулся к сестрам. — А что до вас, сожалею, но ваши родители были ознакомлены с положениями и условиями содержания в интернате Антэнка. Я вам сейчас покажу. — Он снова подошел к столу и, порывшись в полном бумаг ящике, вернулся с документом в руке. Это оказалось что-то вроде заявления, и на верхней строчке были — рукой мамы — написаны имена Элси и Рэйчел. Внизу стояли подписи обоих родителей. Антэнк провел пальцем по абзацу, следовавшему за подписями. Напечатан он был так мелко, что почти не читался.
— Видите, вот здесь, внизу страницы, сказано (цитирую): «Администрация оставляет за собой право наказывать ребенка по своему усмотрению, если тот представляет опасность для себя или остальных проживающих. За третьим наказанием следует запрет на усыновление, который дает администрации право исключить подобного ребенка из числа проживающих в интернате». — Он поднял взгляд. — Довольно прозрачная формулировка. Как вы считаете, мисс Мудрак?
— Прозрачней стекла, — отозвалась Дездемона.
— И, как видите, здесь стоят инициалы некоего… — Антэнк прищурился, стараясь разобрать. — Д. М. Полагаю, это ваш отец?
— Дэвид, — подтвердила Элси глухо. — Да, но я не понимаю, что это значит. Откуда он мог знать?
— Они еще и торопились — им надо было на самолет успеть, — добавила Рэйчел. — Они бы на такое ни за что не согласились. Вот увидите.
— Хм, увидим, значит? Увидим, сколько веса такой аргумент будет иметь в суде. — Он в последний раз тряхнул бумагой у них перед носом; потом, положив ее обратно в ящик стола, вернулся к девочкам и хлопнул в ладоши. — Так, давайте начинать. Мне нужен доброволец.
Молчание. Антэнк подождал, стряхивая с зубоврачебного кресла воображаемый слой пыли.
— Никто не хочет? — спросил он наконец. — Ну что ж. — И, тыкая пальцем во всех по очереди, принялся за считалочку: — Раз, два, три, четыре, пять…
— Я пойду, — оборвала его Марта, когда палец указал на нее.
— Как храбро, — сказал Антэнк. — Очень храбро. Что ж, пожалуйста, садись, и начнем.
Марта послушно забралась в кресло, а Дездемона тем временем следила за Рэйчел и Элси. Стоило девочке усесться, как Антэнк застегнул оковы у нее на руках и ногах. Лицо Марты стало встревоженным, а он виновато улыбнулся.
— Всего лишь мера предосторожности, — объяснил Джоффри. — Обжегшись на молоке, дуешь и на воду. Нельзя же, чтобы ты сбежала.
Когда Марта оказалась крепко пристегнута, он отошел к стеллажам и принялся копаться в баночках и бутылочках, бормоча что-то себе под нос. В руке Антэнк держал черный блокнот, в котором на многих страницах были загнуты уголки. Опустив глаза, он полистал его, торопливо водя пальцем по строкам. Потом снова поднял взгляд к полкам, сгреб в ладонь пригоршню бутылочек и вернулся к столу, где, вооружившись ступкой и пестиком, принялся смешивать содержимое.