— Ты уже говорила.
— А еще Древо — или мальчик — сказало, что если мы реанимируем наследника, то спасем свои жизни и жизни друзей. Как ни верти, по-моему, все ясно как день. Это обязательно надо сделать.
— Ну, это же ты у нас оракул. С голосами в голове.
Прю пропустила эту шпильку мимо ушей. Перебирая пальцами волосы, она принялась выжимать мокрые пряди, одновременно рассуждая:
— Вот только не совсем понятно, как это сделать из-под земли. В смысле, в наших нынешних условиях, так сказать, исполнить предсказание Древа не так-то просто. Южный лес далеко. И кто знает, сколько там убийц. Одно ясно: здесь, под землей, подальше от глаз, мы в безопасности.
— Или поближе к глазам, — заметил Кертис, просветлев. — Послушай: если на юге все и правда так, народ помешался на патриотизме, и мы точно знаем, что кому-то важному очень надо с нами покончить, — ты не думаешь, что быть на виду лучше, чем ошиваться в какой-то непонятной норе, где от нас могут избавиться, и никто даже не заметит? Я, конечно, сам над этим титулом смеялся, но ты же все-таки Дева на велосипеде. Символ переворота. То есть понимаешь — кто знает? Вдруг ты появишься, и все на уши встанут, чтобы тебе угодить и убедиться, что ты — ну, желательно, и я тоже — в безопасности?
— Тогда доберемся до Алексея, а там можно будет начать искать создателей, — сказала Прю.
— Нужно рассказать народу, что случилось с разбойниками, — добавил Кертис. — Кто-то же должен помочь.
Тут вмешался Септимус:
— Разве у нас там нет представителя? Брендан вроде недавно Ангуса послал. Он наверняка еще на юге.
Прю кивнула:
— Может, так и надо поступить. — Она помедлила, уставившись на покрытую лишайником стену, почти потусторонне зеленую в свете фонаря. От черной пустоты туннеля по спине бежали мурашки. — Конечно, если мы вообще сможем отсюда выбраться. Может, этот проход окончится каким-нибудь тупиком. Хотя… я помню… — Девочка покусала ноготь, пытаясь вызвать в памяти осенние события. — Пенни, горничная в усадьбе, помогла мне сбежать на встречу с филином, провела каким-то нереальным подземным ходом. По-моему, она упомянула, что туннели там были еще до того, как построили усадьбу. Может, они вообще под всем лесом проходят!
— Может быть.
Кертис выжал из носков сколько смог воды и, скривившись, натянул их обратно на ноги. Закончив, он снова влез в сапоги, встал и осторожно переступил с ноги на ногу. Сапоги тихонько хлюпали.
— Сойдет, — решил мальчик. — Двигаем?
Прю, которая уже оставила безнадежные попытки выжать свою мокрую одежду, сделала пару шагов, проверяя больную лодыжку.
— Наверное.
— Вы идите первые, — сказал Септимус. — На случай, если там змеи.
Кертис жестом пригласил Прю вперед, и они вдвоем шагнули через арку в туннель.
Сырость, казалось, обступила их со всех сторон. Даже если бы вся одежда и не была насквозь мокрой, они наверняка почувствовали бы, как смыкается вокруг густой от влаги воздух. К счастью, чем дальше они продвигались, тем теплее становилось. Этот факт сильно приблизил их неторопливое продвижение к тому, чтобы его можно было назвать хоть сколько-нибудь комфортным. Прю приходилось идти осторожно, потому что нога по-прежнему побаливала. Стены туннеля высоко над их головами, где-то на уровне верхней границы баскетбольного щита, сходились в арочный потолок. Камни, которыми они были выложены, выглядели так, будто им тщательно придавали нужную форму вручную, с помощью каких-нибудь первобытных орудий. Девочка попыталась представить, что за руки все это сотворили: время, которое пришлось бы потратить даже на небольшой участок туннеля, казалось ей невообразимым. Перед ее мысленным взором встали люди и звери, веками трудившиеся над этим коридором глубоко под землей, а в ушах зазвучало эхо их работы и их песен.
Кертис тем временем присоединился сзади к Септимусу, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что та неминуемая змея, о которой крыс все продолжал нудеть, не собирается напасть со спины. Образ Джеймса Эрл Джонса из первого фильма о Конане и его кошмарная трансформация в огромную клыкастую змею была выжжена у него в мозгу с тех самых пор, как он ребенком видел этот фильм с отцом. (Вообще, если подумать, отец ему в детстве то и дело показывал какие-то дикие ужасы; он, конечно, совсем не жаловался, но с точки зрения воспитания это был сомнительный ход. Смотреть в восемь лет «Сияние» [10] — разве это нормально?) Мальчик спросил себя, так ли уж он испугался бы, если б к нему и правда подкрался Джеймс Эрл Джонс и превратился в ядовитого гада, и решил, что это было бы как раз очень круто. Особенно если бы он разговаривал. Шутка ли — услышать голос Джеймса Эрл Джонса в реальности. И, не отдавая себе в том отчета, Кертис забормотал этим самым голосом, насколько ему удалось его скопировать:
— Вы подвели меня в последний раз, адмирал… [11]
— Что? — изумилась Прю, останавливаясь.
— Я вслух это сказал? Извини. — Он очнулся от раздумий, хотя с помощью естественного эха тоннеля слова и вправду прозвучали довольно-таки натурально.
— Пошли, мне кажется, впереди что-то есть.
Футах в тридцати от того места, где они остановились, туннель подходил к Т-образной развилке. Из дыры в стене струился ручеек. В бесконечную каменную кладку вклинился еще один камень с уже знакомым витым узором. Под ним создатели туннеля разместили два других потрепанных временем камня. На одном был выгравирован круг, на втором — треугольник. Какое-то время Прю с Кертисом разглядывали камни, по очереди шагнув вперед и стерев с них грязь и мох.
— Я бы выбрал треугольник, — сказал Кертис. — Хотя круг тоже выглядит ужасно заманчиво.
Прю не ответила. Подняв фонарь, она углубилась в изучение возникших перед ними вариантов. Оба ответвления туннеля выглядели совершенно одинаково.
— Не стоит надеяться, что круг означает туалет, да? — спросил Кертис. — Надо было в воду сходить, но уж больно там холодно.
— Ты идешь по заброшенным туннелям, — сказал Септимус, поравнявшись с ними. — По-моему, тут можно без преувеличения сказать: весь мир — стульчак.
Все так же молча Прю повернула налево и пошла по «круглому» коридору. Кертис поспешил следом с Септимусом на плече.
— Это что такое сейчас было? — спросил он.
— Предчувствие, — ответила девочка.
Им повстречалось еще несколько таких развилок; на каждой следующей они обдумывали направление все менее тщательно. Пару раз впереди оказывался тупик — такой же зал, как тот, в который они упали. В этих случаях они просто разворачивались и продолжали путь в другом направлении. Раз уж вошли они все равно не по правилам — провалились из естественного лаза, в который попали со дна неприступной расщелины, — Прю решила, что бесполезно вычислять, в какую сторону идти, и запоминать дорогу назад. Когда путники устроили у одного из перекрестков привал, чтобы закусить вторым куском мяса, она высказала эту мысль вслух. Без слов было понятно, что, в общем и целом, им оставалось только идти до тех пор, пока не кончится еда и не наступит голодная смерть — или пока они не найдут выход на поверхность. Смотря что получится раньше. От таких размышлений у Кертиса по спине побежали мурашки.