Book.

Когда кукла наконец была готова, то сразу же вызвала зависть младших девочек (и кое-кого из мальчиков), так что у Элси образовалась целая клиентская база жаждущих получить такую же игрушку.

По вечерам все собирались в гостиной, где в камине весело потрескивал огонь. Кароль садился в расшатанное кресло-качалку, а дети усыпали все остальные поверхности, на которых удавалось поместиться. Старик легко поддавался на просьбы и, попыхивая своей неизменной трубкой, начинал рассказывать истории о том времени, когда жил в Непроходимой чаще — он называл ее просто «лесом», — а ребята, затаив дыхание, слушали удивительные сказки о говорящих зверях, о слившихся с природой мистиках, о возвышении и падении королей, птичьих князей и губернаторов. Но во всех своих историях он избегал упоминать о том, как именно оказался во внешнем поясе и что такого сделал лесным жителям, что его изгнали в это странное чистилище.

Когда малыши начинали зевать, дети потихоньку расходились по своим импровизированным постелям. Всем удалось устроиться в доме довольно уютно, но пришлось устилать мехами каждый клочок имеющегося в распоряжении пространства. Когда закончилось место в спальнях, дети начали ложиться на чердаке. Когда и тамошнее просторное помещение заполнилось под завязку, они начали устраивать постели везде, где получалось, чтобы вместить все растущее количество жителей. Впрочем, росло только количество — замершее время было одним из плюсов внешнего пояса: самым маленьким членам семьи, которые могли легко устроиться на ночь даже в кухонном шкафу, не судьба была перерасти свои постели.

Дни перетекали один в другой, и предполагалось, что это будет продолжаться вечно — по крайней мере, так казалось Элси и Рэйчел. Но тут обнаружилось кое-что очень странное, что до поры до времени не поддавалось ни осмыслению, ни объяснению.

Это случилось днем; дрова были уже приготовлены, уборка сделана. Большинство детей решили побездельничать до вечера и теперь вытаптывали на заснеженном дворе поле для игры в классики. Сестры сидели на пороге и смотрели. Вдруг они заметили, что Майкл и Синтия готовятся выйти в лес ставить силки. Рэйчел спросила, что они делают, и мальчик в ответ предложил им пойти с ними.

— Давай, — согласилась Рэйчел и посмотрела на сестру. — Пойдешь?

— Ладно, — сказала та, хоть ей было немного не по себе. Она никак не могла выбросить из головы кролика, который повстречался ей в первый день. Мысль о том, что он может попасться в силок, ужасно ее расстраивала. — Я пойду, но только посмотреть.

Они отправились вместе со старшими ребятами — Майклу было семнадцать, на год меньше, чем Синтии, — в сторону леса, что рос на краю долины. У девочки на поясе висел моток проволоки, парень нес несколько капканов, сделанных из дерева и обломков железа, бережно прижимая их к груди. Они шли знакомой тропой, протоптанной в подлеске их собственными ногами, потом наконец остановились и начали оглядываться.

— Он кончается примерно вон там, — объяснил Майкл, указывая на линию деревьев вдали, где начиналась возвышенность. — У нас ни разу не получалось пройти дальше. Каждый раз оказываемся там же, откуда вышли.

— Странно, — сказала Рэйчел.

— Очень… и довольно неприятно. Не советую пробовать, — вставила Синтия, поправляя каштаново-рыжие волосы, убранные платком.

— Меня каждый раз как будто укачивает, — добавил Майкл, похлопав по животу. — Противно. И куда ни дернись, очутишься опять в том же месте. Можно запутаться.

Синтия кивнула.

— Раз нас четверо, давайте разделимся и поищем звериные тропы. Чем больше глаз, чем лучше. Только не ходите к тем деревьям. Если все-таки переступите через пояс, покричите. Мы вас найдем.

— Ясно, — сказала Рэйчел.

Элси коротко попрощалась с сестрой; ей не хотелось показаться нюней, но было немножко страшно снова потеряться в лесу. К тому же девочка вспомнила, с каким ощущением впервые шагнула в лес; она тогда думала, что уже никогда больше не увидит сестру. Странно было снова переживать все те же события несколько дней спустя, но Элси твердо решила быть полезной: ей нравилось думать, что она помогает добыть пропитание для их новой семьи.

Она пошла в сторону возвышенности, но потом свернула влево, помня предостережения старших. Прошлой ночью начало подтаивать, воздух немного потеплел; с деревьев комьями падал снег, открывая взгляду темно-зеленые ветки. Земля вся промокла от талой воды, тут и там по узким канавкам с холма бежали тоненькие ручейки. Из стволов поваленных деревьев росли крохотные грибы; где-то впереди пела птица. Элси вдруг почувствовала, что на душе у нее становится удивительно спокойно; так не было уже давно — с тех пор, как родители сказали, что им придется уехать. Чувство было, если можно так сказать, освежающее.

Вдруг она заметила краем глаза ослепительное пятно. Повернув голову, Элси увидела на кедровом пне белого кролика. Тот смотрел на нее. Девочка тут же узнала в нем того самого зверька, который ей встретился, когда она только вошла в лес — казалось, это было вечность назад. Он как-то по-особому дернул ушами, когда она подошла… Словно тоже узнал ее.

— Привет, малыш, — сказала Элси.

Она могла бы поклясться, что кролик открыл рот, чтобы ответить, но не издал ни звука. Такое ощущение, будто он забыл, что хотел сказать. Вместо этого он просто пошевелил носом. Видимо, довольный, что Элси его заметила, кролик спрыгнул с пенька и поскакал в сторону холма. Впрочем, совсем скоро он обернулся и снова посмотрел на Элси, словно звал ее за собой.

— Ладно, — решительно сказала девочка. — Куда идти?

Она двинулась за кроликом через заросли папоротника, доходящего ей до бедра. Кролик, к счастью, видел, как медленно продвигается дело, и то и дело останавливался и ждал, пока она проберется через заросли. Элси понятия не имела, куда они идут, и уже потеряла из виду место, где Майкл и Синтия обозначили край внешнего пояса. Любопытство было слишком велико — сейчас ничто не могло бы спугнуть ее со следа кролика.

Они прошли холмик и спустились в небольшую расселину, где в канаве бурлил мутный ручей; прошли по его змеящемуся берегу и пересекли широкий луг, на котором тут и там сверкали клочки зеленой травы, освободившейся от снежного покрывала. Все это время Элси удивлялась, как же можно охотиться на такое красивое создание, такое юркое и умное. Она решила не упоминать о кролике при Майкле с Синтией — вдруг они не разделяют ее чувствительности.

И тут кролик пропал. Нырнул в заросли молоденьких деревьев — и все.

— Кролик! Ты где? — крикнула Элси и сама себе удивилась. Неужели она ждала, что тот крикнет в ответ что-нибудь вроде: «Тут я!» Оглядываясь в поисках своего проводника, она неуверенно шагнула вперед, запуталась ногой в плюще и во весь рост растянулась на грунтовой дороге.

Элси подняла голову. Это и вправду была дорога. Очень длинная дорога. Она прорезала густой лес плавной змеящейся лентой. На дальней обочине девочка заметила что-то треугольное, каменное, вроде верстового столба. Выглядел он так, будто стоял здесь уже многие века. Девочка озадаченно оглядела дорогу. Почему остальные о ней не знают? И что она вообще делает посреди заброшенной территории внешнего пояса? И тут она поняла: это уже не внешний пояс. Каким-то образом ей удалось прорвать чары и оказаться в самом сердце Непроходимой чащи. Или, как называл эти места Кароль, в Диком лесу.