— Жесткие меры?
— Одного ослепили, другому отрубили руки.
Антэнк побелел. Непроходимая чаща неожиданно показалась ему очень жестоким и диким местом. Впервые за все эти годы в его мономании, в навязчивой идее попасть туда появилась трещина.
Уигмана же это ничуть не отвратило. Скорее даже наоборот.
— Впечатляет, — оценил он. — Я бы хотел познакомиться с этой дамой. Мне нравятся ее методы.
— Ее существо проглотил оживший плющ, — объяснил Роджер. — Так что едва ли у вас выйдет.
— Жаль, — сказал Уигман. — Погодите… что?
Роджер снова махнул рукой.
— Но это к делу не относится, джентльмены. — Он посмотрел на Антэнка. — Так, значит, вы полагаете, если мы их найдем, то вам удастся добиться успеха?
— Полагаю? — Джоффри улыбнулся. — Я это знаю. Имея при себе обоих конструкторов, даже учитывая их… э-э-э… увечья, я не сомневаюсь, что мы сумеем…
Но закончить фразу он не смог. В это самое мгновение все до одного приемопередатчики на полках кабинета Антэнка взорвались оглушительным стаккато пронзительных сигналов. Красные огоньки бешено замигали, стрелки дико заметались и остановились на максимуме. Все трое, застыв, уставились на эту вакханалию.
Сироты вернулись из леса.
* * *
К тому времени, как Прю с Кертисом спустились по мусорному холму и перешли через ржавые рельсы, они вконец запыхались. Работа парка аттракционов была в самом разгаре — хотя разгар этот не выглядел особенно жарким. По территории бродило, глядя на орущих зазывал и считая мелочь для автомата с сахарной ватой, от силы семейства три. Желто-голубой шатер, словно огромный глаз, стоял в самом центре замысловато устроенного парка, и ребята, немного отдышавшись, поспешили преодолеть последние ярды до входа за кулисы. На пороге стоял охранник.
— Нам надо… — выпалила Прю, рвано дыша. — Нам надо внутрь… надо к Эсбену…
Охранник, пожевывая зубочистку, посмотрел на них недоверчиво.
— С чего это?
— С того, — вступил Кертис. Тут его осенило: — Мы родственники.
Прю подхватила идею:
— Да, он наш папа. Нам надо к нему пройти.
Охранник окинул обоих очень внимательным взглядом, а потом громко, отрывисто захохотал.
— А я уж думал, что все на своем веку слышал, — сказал он, а потом, выпрямившись и вынув зубочистку изо рта, добавил: — Представление скоро начнется, так что по-любому никого пускать нельзя.
У Прю упало сердце.
— Пи, — сказал Септимус.
Только Кертис не растерялся.
— А где билеты можно купить? — тут же спросил он.
Надпись над билетным киоском неподалеку гласила:
«СПЕШИТЕ! СЕГОДНЯ ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ! ДЕТИ ДО ОДИННАДЦАТИ ЛЕТ БЕСПЛАТНО!» Прю постучала по стеклу, заставив сидящего внутри мужчину вздрогнуть. Тот увлеченно читал книжку в потрепанной мягкой обложке и поднял взгляд на двоих детей за окошком так, будто вышел к ним откуда-то из астрала.
— Два билета, пожалуйста, — попросила Прю, показав два пальца.
Тот посмотрел на них сквозь очки.
— Сколько вам лет?
— Десять, — сказал Кертис.
— Двенадцать, — исправила Прю, ткнув его локтем под ребра.
Кассир нахмурился.
— Восемнадцать баксов.
Прю, раскрыв рот, выразительно уставилась на него. Дороговато для билета на цирковое выступление в полузаброшенном парке рядом с мусорной свалкой! Она беспомощно посмотрела на Кертиса. Тот пожал плечами. Перекинув рюкзак вперед, девочка зарылась в него в поисках наличности; таковой не обнаружилось. И тут в мозгу возникло смутное воспоминание — далекое, будто бы пришедшее из другого столетия. В кармане джинсов лежали мятые и потрепанные деньги, которые она взяла, чтобы заплатить в ресторане. Как давно это было! Прю вздохнула с облегчением, достала купюры из кармана и одну за другой расправила на стойке киоска. Десять долларов. Она улыбнулась кассиру.
— У нас больше нет. — Ей вспомнились родители; ее ведь послали в ресторан по соседству с простым поручением. Что-то они сейчас думают? Могло ли им прийти в голову — да и ей самой тоже, — на что она в итоге потратит эти смятые бумажки?
— Нам очень хочется посмотреть, — взмолился Кертис.
Человек в киоске изогнул бровь.
— Неужели? — Он окинул их взглядом. — Ну, так вы такие единственные. Слава богу, сегодня все сворачивается. Цирк этот — сплошной позор. В смысле, кроме Эсбена.
Покряхтев, кассир потянулся к рулону билетов и оторвал два. Просунув их в отверстие в окошке, он взял стопку бумажек, которую туда положила Прю, и начал недовольно их раскладывать.
— Приятного представления, — буркнул он наконец, возвращаясь к чтению.
Они нашли свои места в большом шатре; седовласая женщина всучила им программку. В зале было почти пусто. На самой последней трибуне хихикали двое подростков; с краю сидел в одиночестве мужчина средних лет и ел жареный арахис из бумажного пакета с жирными пятнами. Кертис, усевшись, принялся разглядывать брошюрку, которую ему дали. Она была дешевая, сложенная из ксерокса на противной желтой бумаге. На обложке красовалась фотография медведя с раскрытой пастью, демонстрировавшего два ряда страшных клыков. Над картинкой в рамке было написано: «ДИКИЕ ЗВЕРИ! СВИРЕПЫЕ ХИЩНИКИ!» Под картинкой была еще одна рамка: «ЭСБЕН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ!» Кертис открыл программку, и все ее содержимое разлетелось по полу. Только он наклонился подобрать листки, как сцену залил свет прожекторов.
Человек, у которого они только что купили билеты, прошаркал внутрь и окинул взглядом немногочисленную аудиторию.
— Дамы и господа, — начал он скучным, безразличным тоном, лениво переползая с одного слова на другое, — приготовьтесь испытать нечто уникальное. Под куполом цирка братьев Гэмблин вы перенесетесь в страну чудес и магии. — Ненадолго умолкнув, кассир поковырял в носу, потом изучил свой палец, вытер его о штанину и продолжил: — Они исколесили весь мир от Сиама до Сибири, развлекая и царей, и султанов. Женщины и дети, смотрите на свой страх и риск: то, что вы увидите, изумит вас и обескуражит. Представление, о котором говорит весь мир… — Кое-как выдержав драматическую паузу, он объявил: — Эсбен Великолепный.
Трибуны в шатре поднимались вверх от земляного пола сцены, как в амфитеатре. С одной стороны стояла ярко-красная палатка; внезапно ее полотнища раскрылись, и на сцену бодро выбежал мужчина в фетровом цилиндре, красно-белом полосатом трико и черном фраке. Он одарил кассира мимолетным убийственным взглядом — видимо, из-за отсутствия в его речи огонька, — а потом широко улыбнулся зрителям. Кертис огляделся. Их было всего шестеро.
— Может, это…? — шепнула Прю.
Но оба одновременно пришли к одинаковому заключению, когда мужчина, низко поклонившись, театрально взмахнул руками: руки у него, без всякого сомнения, были очень даже настоящие, ничуть не похожие на крюки. Закончив раскланиваться, он терпеливо подождал, пока опоздавшая пожилая женщина доберется до своего места.