– Так это он после третьего только раза помер, а до того – ничего, справлялся… подошьется – и опять в запой… а после второго-то, помнишь, что было? Его уж в морг свезли, жена уже гроб подобрала, водку для поминок закупила, а он в морге-то, в холодке оклемался, встал, в простынку завернулся и домой приполз. Жена как его увидела – так в обморок и хлопнулась, а он смотрит – полный холодильник водки, обрадовался и чуть не всю выжрал…
– Было дело! – усмехнулся Митрич. – Мы с ним потом эту водку допивали… А звать-то тебя как? – Он снова повернулся к Бегунову.
– Виктором, – представился тот.
– Вот так, Витек! – Митрич смерил его оценивающим взглядом. – Мужик ты вроде крепкий, здоровый. Для нашего дела в самый раз. Держись за наш дружный коллектив – и никогда не пропадешь.
– Грузчик – он завсегда нужен, – подал голос приземистый дядька с лысой бугристой головой и длинными, как у гориллы, руками, – и при развитом социализме, и при этой… как ее… перестройке, и при капитализме с волчьим оскалом, и при этом… с человеческим, блин, лицом… Люди завсегда переезжают, а значит – наш брат, грузчик, никогда без куска хлеба не останется!
– Любишь ты, Серый, поговорить! – хмыкнул Митрич. – Вроде и не грузчик, а доцент ученый!
– Он же и был доцентом, – напомнил бригадир, – а потом запил и к нам прибился…
– Ладно, Витек, ты Серого не слушай, – подвел Митрич итог дискуссии, – ты меня слушай. Я хоть доцентом и не был, но я тебе зря не скажу. Так ты навроде мужик самостоятельный. Поглядим еще, как ты стакан держишь, и коли подходяще – значит, будешь с нами работать…
– Митрич у нас тоже поговорить любит, – сообщил бригадир, – еще побольше, чем Серый. Хотя и не был доцентом. Он прежде инструктором райкома был…
– Кто старое помянет – тому глаз вон! – усмехнулся Митрич. – А кто забудет – тому оба!
– А куда мы сейчас-то едем? – поинтересовался Виктор, поудобнее устроившись в кресле.
– Вот тут-то самое и есть наше дело, – принялся объяснять Митрич. – Мы ведь как подряжались – эту мебель просто из квартиры вывезти, за это с нами хозяин и расплатился. И эта, значит, деньга фирме причитается, где мы работаем. С нее нам и зарплату платят, и прочее все, что полагается. А куда мы эту мебель после денем, до того никому дела нету. Хозяину нужно квартиру к такому-то числу освободить, вот он нас и нанял. И положено нам эту мебель везти на свалку. Там ее, конечно, примут, только за это платить придется… нам, конечно, деньги на это выданы…
– А что же зря их платить, – вмешался в разговор бывший доцент Серый. – Что зря платить, когда мебель еще вполне себе хорошая? Она еще не один десяток лет послужит, ежели с умом! Мы вот с шурином моим сговорились, так он, если мы к нему на дачу все это барахлишко свезем, он нам еще и выпивку поставит! А те деньги, что за свалку причитаются, между собой поделим. Тебе, как новичку, конечно, поменьше причитается, Бугру, – он кивнул на бригадира, – Бугру побольше, а Рахиму, водиле нашему, ему больше всех. Потому как пить-то ему нельзя – он же за рулем, и вообще, ему Аллах не велит…
– Видишь, Витек, – солидно проговорил Митрич, – ежели с умом, так можно и получку в целости сохранить, и еще денежку поиметь, и на выпивку заработать! Это, конечно, ежели с умом…
– А где твоего шурина дача? – заинтересовался Виктор.
У него в голове мелькнула плодотворная дебютная идея.
– А на шестьдесят третьем километре, – охотно пояснил Серый. – Там огромадное садоводство… по Выборгскому шоссе мы туда в один момент домчим!
Виктору непременно нужно было добраться до того человека, который посылал его с поручением в Москву, и сообщить ему, что поручение не выполнено, портфель пропал. Добраться до места в мебельном фургоне можно было быстро и безопасно.
– А я вот что скажу, – проговорил Виктор, – на том же направлении один мой знакомый живет. Очень богатый человек. Давайте сперва к нему завернем. Может, он нам больше заплатит, чем тот шурин. Ну а если нет – тогда уж к шурину… там крюк-то небольшой – тот знакомый возле Горьковской живет, это от шестьдесят третьего километра рукой подать. Поселок Лебяжье называется, дом прямо возле озера…
– А что же не заехать? – проговорил бригадир. – Ежели твой знакомый больше заплатит – мы не в претензии, тогда и тебе доля побольше достанется… Рахим! – крикнул он в сторону кабины. – Поезжай к Горьковской! Лебяжье озеро знаешь?
– Знаешь, знаешь! – донеслось из кабины. – Рахим тут каждый камень знаешь, каждый сарай и шалаш! Ты только Рахиму скажи, куда поворачивать, когда поворачивать…
– С шоссе возле магазина свернешь к озеру, – сообщил Виктор. – Так вдоль берега и поезжай, четыре дома проедешь, будет ограда сплошная бетонная, по ней картины плиткой разноцветной выложены…
Рахим больше не задавал вопросов. Фургон некоторое время без остановок ехал по шоссе, затем свернул с него. Прошло еще несколько минут, и машина остановилась.
Бугор открыл задние дверцы фургона.
Они стояли на хорошей асфальтовой дороге посреди соснового леса. В двадцати метрах от фургона возвышалась глухая трехметровая стена. По серому бетонному фону были выложены из цветной керамической плитки яркие тропические цветы и райские птицы. Над стеной возвышалась покрытая красной черепицей крыша огромного дома. Прямо напротив фургона виднелись массивные железные ворота, над ними медленно поворач??валась телекамера.
– Ох ни фига себе! – проговорил Бугор, разглядывая все это великолепие. – Ну и крутой же у тебя знакомый! Как это тебя угораздило с ним познакомиться?
– В один детский сад ходили, – сообщил Виктор, выбираясь из фургона на подъездную дорогу.
– Что-то не думаю я, что такой человек нашу мебелишку купит… – протянул Бугор, покосившись на содержимое фургона.
– Ему домик для прислуги обставить надо, – заявил Виктор и направился к воротам.
Остановившись возле них, он запрокинул голову и громко проговорил:
– К Степану Трофимовичу!
Некоторое время ничего не происходило: видимо, Виктора разглядывали, потом докладывали хозяину.
Наконец что-то щелкнуло, и ворота начали медленно разъезжаться.
Виктор направился внутрь, и мебельный фургон медленно поехал вслед за ним.
– А ты куда прешь? – раздался громкий голос из динамика, явно адресованный водителю фургона.
– Куда надо, туда и прешь! – отозвался Рахим, выглянув из окна кабины. – Рахим знает, куда прешь! Спроси хозяин, если не знаешь! Мы твой хозяин мебель привезли, хороший мебель, новый мебель, скажи лучше, куда выгружать…
Виктор не стал слушать продолжение этой перебранки. Он направился к дому по выложенной плиткой дорожке, которая извивалась среди желтеющих кустов жимолости и вечнозеленых рододендронов, аккуратно подстриженных хвойников и альпийских горок, пестреющих яркими осенними цветами.