Перед приходом Вукича он вспомнил железную тетрадь и непонятные прежде слова о маленькой тайне. Жанна … Незаметный клочок подсознания, сохранявший ее запах, ее вкус, ее голос, не поддавшийся химии и Великому Цензору, стал последней каплей, взломавшей плотину. Жанна… Пусть это только бред, пусть это действие наркотика, почему он встретил Бурсенко, почему все сошлось?
– Невозможно! – с порога отрезал майор. – Не может быть и речи. Ты соображаешь, что ты творишь? Я уговорил Арзуева не вносить в рапорт, пока с тобой не поговорю.
– Вадим, надо повторить опыт!
– Даже не заикайся! Собрался свести счеты с жизнью таким образом? На тебя море плохо влияет? Перевезу в Серпухов.
– Вадим, я вспомнил, что со мной было!
– А с тобой, дружочек, ничего не было, забудь. Я скажу Арзуеву, что у Молина нелады с девушкой, сорвался слегка, с кем не бывает…
– Послушайте, товарищ майор… Ты сам мне намекал на дырку в будущее. Так это правда, я побывал там, могу подробно описать. Сделай мне повторную инъекцию, это абсолютно необходимо!
– В любом случае – не могу. Препарата больше нет.
– Вот как?.. Тебе что-то говорят фамилии Шлейман, Зинуля, Лессингтон, Бабичев?..
– Бабичевых двоих помню… Один в отставку давно вышел, зам. командующего округом… И сержант у меня был в роте, погиб парень. Об остальных не слышал, кто такие?
– Сам пока не знаю. Ученые, химики, наверное…
– Куда тебя несет, а? Раз уж приспичило, приедешь – попроси ребят из первого, поднимут базу. Нет, химиков я поголовно знаю. Не слышал.
– Вадим, давай я сам схожу к полковнику?
– Короче, так! – отрубил майор. – Еще пять суток ты здесь, ведешь себя ниже травы. Затем заберу тебя к себе, все подробно опишешь, так и быть, доложу по команде. Попытаешься снова хамить персоналу… Наслышан, чем такие штуки заканчиваются? – Вукич наклонился, приблизил лицо вплотную. Пахнуло пряным одеколоном. – Максим, у тебя прекрасный послужной список, ты лучший испытатель. Скажу по секрету, через недельку готовься обмывать звездочку. Выбирай, дружочек, нормальная служба или психушка? Уловил? Тем более что препарата у меня давно нет. Ты же знаешь, после отработки ничего не оставляют…
– А что с этим, Змеевиком?
– Так и не нашли. Думаю, свои же прибили, конкуренты, кто ментов навел. Так мы договорились насчет беременной девушки?
– Договорились… Просто мне обидно стало.
– Ох, мне много чего обидно в этой жизни, Макс! – повеселел Вукич. – Ладненько, в понедельник загляну. Кстати, анализы у тебя прекрасные. Очистился, поздравляю, тьфу, тьфу!
– Старший! – Максим поймал майора у двери. – Тут есть интернет и принтер?
– Хм… – подозрительно уставился Вукич. – Ну, так и быть, для выздоравливающих устроим.
Теперь у Молина не осталось сомнений, что произошла серьезная рокировка. Или в Управлении кого-то сняли, или Контору собираются передать другому ведомству и начальство из вредности «заметает следы». Или стряслось нечто иное, из ряда вон выходящее, но поведение майора сбивало с толку. В конце-то концов, при любой, даже наивысшей степени секретности люди остаются людьми, мог бы намекнуть хотя бы! Зачем сам навязывал идеи насчет двадцать пятого века?
Все годы, начиная со второго курса училища, Молина учили думать. Контора не нуждалась в тупоголовых исполнителях, таких набирали для других ведомств совсем в другом месте.
Весь последующий день он увлеченно провел наедине с компьютером. С интернетом Вукич не подвел, и через плечо никто не заглядывает, и скорость приличная. Н-да, по сравнению с теми игрушками современная сеть представала доисторической плетеной куклой. Он торчал перед экраном, пока не начали болеть глаза. Покушал, не отрываясь от клавиатуры. Ничего похожего, абсолютно. Либо эти люди еще не появились на свет, либо работали «под грифом»…
К четырем утра он облазил поисковые системы американцев и англичан. Шлейманы встречались, но в иных областях знаний, Бабичевы также проскакивали. Нет, не то… Уголовная хроника последних дней. Ему стало смешно. На слово «змеевик» откликалось несколько десятков тысяч статей. Чтобы найти следы этого парня, дай бог ему здоровья, надлежит вернуться в столицу.
Наутро перед ним лежала плотная стопка листов. Он прочитывал, рвал их и сжигал на подоконнике, в эмалированной мисочке. Сонно покачиваясь, сдал положенные жидкости. Дождался Главного возле дверей кабинета, извинился по форме, без подхалимажа. Если тот уже «настучал», так нет смысла заглаживать.
Шел десятый день, последний. Стремление вскочить и куда-то бежать становилось непреодолимым. Выдумав для начальства беременную девушку, Вукич оказался почти прав. Девушка в планах Молина присутствовала.
Разве возможно представить на планете мужика, озабоченного несуществующей женщиной? Женщиной, которая еще не родилась? Такая вот уникальная патология. Макс перелистал в памяти свои увлечения. Иные расставания требовали мощной терапии, иные проходили безболезненно, а то, что он считал когда-то серьезным и навсегда, оно ныло порой, как старый шрам… но не более того. Великий Цензор и служба прекрасно залечивали подобные болячки.
О, Контора умела делать людей счастливыми! Чего стоил первый выезд на полевые испытания, после которого хотелось простить зло всем врагам. В дальнейшем ощущения притупились, он научился возводить мощный заслон между службой и личным, но никогда не забывал, что достаточно капельку раскачать этот заслон, и жить станет невмоготу. Молина учили думать. Те, кто этим занимался, сознательно шли на риск, опутывая подчиненных информацией. Не выстроив в мозгу стенку между такой информацией и личным, существовать среди мирных граждан становилось просто невмоготу.
Нынешняя беда заключалась в том, что Макс никогда прежде не ощущал такой мрачной беспомощности. Стасов, Пай Ли, Жанна и другие, они находились бесконечно далеко, там, куда он мог попасть лишь одним способом. «Транспортным средством» располагала Контора. И Змеевик.
Арзуев неожиданно легко согласился. Слишком легко… Это потом, спустя время, Максим будет удивляться собственной недогадливости.
– Я вас отпущу, – сказал Главный, – под честное слово. На два дня, в понедельник утренним рейсом назад. Вышлю машину. Сейчас вам закажут билет.
Столица встретила Молина проливным дождем. Ни сотовым, ни будкой он не воспользовался: лишь идиоты верят в защищенность каналов связи. Поехал напрямик к Любановскому, надеясь застать на месте. Повезло. Пока раскачивал диван в приемной, думал, что лучше: честно признаться, что интерес сугубо частный, или действовать «от имени»… Пришел к выводу, что правда – оно надежнее.
Любановский занимал пост в транспортной милиции и непосредственным влиянием на ОМОН и борцов с наркотой не обладал. Главное отличие Юры от прочих милицейских чинов состояло в том, что его папа пятнадцать лет рассекал небо над Баренцевым морем под командованием Молина-старшего.