– И, возможно, навсегда…
– Они убьют и тебя, а свалят на нас…
– Чего ради тебе позволили спуститься? Ты отбегал, зверек!..
Возле Стасова появилось интеллигентное лицо пожилой женщины в высоком завитом парике.
Я давно не встречал столь пронзительного, проницательного взгляда; за высоким лбом, когда она имела лоб, несомненно, таился острейший аналитический ум.
– Почетный академик, почетный председатель Всемирного общества физиологов Марта Деннис Грей, седьмой дан в области общей физиологии, восьмой дан в области физиологии воспроизводства…
– Изабель, достаточно меня расхваливать. – Марта выбрала для общения глубокое контральто. Мне показалось, что за короткую паузу соседи перекинулись огромным объемом данных.
Поднял руку толстяк в клетчатом шарфе:
– Мы посовещались и решили, что хуже не будет, если поставить вас в известность. Госпожа Грей последние полгода работала по поручению Демо-департамента…
– Не я одна, Хаскин, – уточнила Марта.
– Не одна, – согласился толстяк. – Правительство поручило команде госпожи Грей заниматься исключительно нарушениями генома дальней памяти.
– Пробои…
– Да, пробои. И минуту назад Марта закончила работу.
– Минуту назад?.. – До меня начало доходить. – Вы… вы нашли?
Марта изобразила улыбку:
– Мы отрезаны от общей сети, но не от собственных баз данных. Речь идет о веществе, которое вы называете «барабан». В том виде, в котором вы ее разместили в нэте, химическая формула нигде не встречается, но ее производная, в гораздо более сложном виде, лежит в основе плазмы псевдоматок.
Думаю, задолго до того, как она мне это донесла медленным человеческим языком, высокое собрание уже прожевало информацию и сделало свои выводы. Тем не менее Мудрые пересвистывались, скидываядруг другу мегабайты соображений. Я прикинул, сколько осталось времени. Бог мой, мы шли неверным путем…
– Мы провели весьма грубую экстраполяцию, – угрюмо продолжала Грей. – Нет точных данных. До сих пор считалось, что первая псевдоматка начала функционировать серийно в две тысячи сто тридцать втором, в Токио. Параметры плазмы совершенствовались и улучшались многократно, ничто не говорило о вероятности отклонений, даже в десятом поколении…
– Там, наверху… – я обвел глазами аудиторию, – они способны догадаться без вас?
Свист в затылке. Остекленевшие глаза. Они совещались чудовищно долго, почти семь секунд, и, когда закончили, мне показалось, что-то сдвинулось. Что-то между ними произошло – нестыковка, раскол.
– Звучит парадоксально, – сказал Стасов. – Но единственное доказательство – это ты сам. За последний час, болтаясь в небе, ты сделал все возможное, чтобы это доказательство разрушить, ты убедил всех, что получил формулу из банковской ячейки, что нет и не было никакого Молина. Кто поверит опухшему от допинга монаху из твоей тройки?
– Естественно, догадаются, – хмыкнул толстый Хаскин. – В мире не одна Марта занималась пробоями. Но Изи прав, ты теперь ничего не докажешь, а нас никто не станет слушать. Город в карантине, правнуки нынешних Смотрителей снимут карантин, когда умрут последние, самые молодые из нас, а вояки ни за что не подтвердят, каким образом спасали тебя на Марсе.
Стасов посмотрел на меня почти с сочувствием:
– Ты наделал множество ошибок, Макс. Если бы ты не помчался к своей чернявой красотке, а приехал с Валуа сразу ко мне, у Марты бы остался день, чтобы продумать стратегию.
– Он еще и порченый? – фыркнул Хаскин.
По залу прокатилась волна неприязни. Каждый считал своим долгом замедлить мысли и выразить мне чувство легкой гадливости. Наконец слово взяла физиолог.
– Коллеги, нет смысла в оскорблениях. Если период вызова мутации приближен к четыремстам годам и употребление препарата не прерывалось с две тысячи третьего года, мы находимся в самом начале волны замещений. Очевидно, до планового воспроизводства наши предки использовали данный ингредиент в других целях.
Заговорил тот, что слева от Стасова, в белой водолазке, похожий на грузинского князя:
– Уважаемая коллега умалчивает о немаловажной детали…
– Да, я хотела… – замялась Марта.
– Все уже поняли и приняли к сведению, коллега.
Похоже, не понимал один я. На выручку пришел Стасов; несмотря ни на что, в нем еще осталось немного доброжелательности.
– В несколько измененном виде «барабан» содержится и в плазме Сохранения. Присутствующие здесь в двойной степени подвержены опасности.
– Я полагаю, этот вопрос вторичен, – донеслось с верхних рядов. – Процент Мудрых слишком мал относительно населения планеты, любого пробитого мы изолируем сами. Но остановить воспроизводство невозможно, демографическая ситуация и без того критическая!
Они опять «задумались», но на сей раз я опередил всех:
– Знаете, когда я… попал сюда в первый раз, я взахлеб смотрел новости, рылся в истории и никак не мог понять, что же мне так не нравится. А теперь понял. Мир застыл, остановился в развитии. Изабель, вы мне сами говорили, сейчас людей на Земле должно быть на десять миллиардов больше, но прироста нет! Ваши инкубаторы способны штамповать миллионы копий в сутки, но почти не остается людей с генотипом, который вы называете чистым. А те, кто остались, сами не желают иметь детей. Вы хоть понимаете, зачем люди раньше заводили ребенка и какой смысл заложен в семейном воспитании? Это надежды, это гордость, в конце концов… Пусть мой сын, когда родится, не станет красавцем, возможно, по вашим понятиям, он станет мутиком, будет страдать кариесом или язвой желудка, но он вырастет мужиком, он не будет рефлексировать, зачем вообще нужна жизнь. Ему просто будет интересно что-то сделать самому, что-то совершить… Черт подери, в вашем мире столько удобств, что забота о собственном продолжении окончательно атрофировалась, вы… вы катитесь по инерции.
Как же так? Вам не приходило в голову, что сама природа против планирования человека? Это как цунами, знаете? Сначала тишина, вода отступает, туземцы рады, на песке остается куча рыбы и прочей морской жратвы, зато потом всем капец! Оглянитесь вокруг: черт возьми, вам же доступны любые ресурсы! Люди сыты и одеты, это правда, не просто сыты, а зажрались, половина поет, половина рисует, а в промежутках лепят – и не знают, куда это все девать. Наверное, это правильно и хорошо, наверное, так и должно быть, мы и мечтать не могли о том времени, когда каждый второй начнет слагать стихи, медитировать, торчать годами в играх и все такое… Вместе с мужской агрессивностью вы выхолостили… как бы сказать… не стало движения вперед. Экономика работает за счет достижений прошлых лет, не начинается ни одной крупной стройки, заброшены проекты дальнего космоса, я ни разу не встретил сообщения, которое бы начиналось словами «произведено нечто новое» или «открытие в такой-то области воплотилось в таких-то технических решениях»…