Это так просто на словах, я же понимаю, ученым еще до окончательных решений далеко. Гораздо больше меня занимают не англичане, а коллеги убитого Зинули. Их лаборатория не только не закрылась, но получила настоящий, официальный грант на исследования. К ним уже стоит очередь, люди едут отовсюду, в большинстве своем родственники везут заядлых наркоманов и, конченых алкоголиков. Очередь бесконечная, ведь грандиозная разработка Зинули, установка очистки, занимает целый дом, денег жрет – не то слово, а производительность покамест крайне низкая! От Шаулиной я знаю, что в институт уже японцы заглядывали, предлагали совместное что-то.
Слава богу, буржуи богатые, денег не жалеют.
В этом и состояло мое единственное переживание: имею я право, или нет, использовать оставшийся препарат. Последнюю бутылочку, которую я утаил от всех. А разрешила мои сомнения статья о Патрике Лессингтоне: парень синтезировал свой, новый, очищенный «барабан». Испытуемые просыпаются без побочных эффектов, кошмарные сновидения стали намного короче и не такие яркие, как при оригинальном составе. Люди просто спят, а затем проходят ряд процедур. Получается, что синий пузырек, который я сохранил на всякий случай – это последний ключик к двери в будущее. Патрик Лессингтон добился того же, что и Зинуля, самостоятельно. Только он наркоманами не занимается принципиально, родители со всей Европы везут детишек с отклонениями, ну, со слабой степенью слабоумия. Вроде как помогает. Так что Великого Цензора не обманешь, ребята, это точно…
Какое-то время назад я не на шутку испугался, потому что начал забывать . Великий Цензор постарался на славу, чтобы в моей бедной голове все как следует перепуталось. Порой казалось, что ничего этого не было, или, точнее, было, но совсем не со мной, а в старинном фильме, который в моем мозгу наложился на скучную действительность, чтобы хоть как-то раскрасить молодые годы. Порой я не был способен восстановить ничего, вдруг накатывала пелена, и тогда мне делалось по-настоящему страшно. Страшно, потому что я чувствовал – забывать нельзя.
В такие моменты я торопился к шкафу, отпирал ключиком нижний ящик. У меня есть одна маленькая тайна. Там, в целлофановом пакетике, лежит пожелтевшая журнальная фотография, вырезанная вместе с куском обшивки от чемодана. Эта бесполезная вещица помогла мне принять решение, удержала остатки памяти. Почему-то кажется очень важным удержаться, особенно когда накатывают сомнения, все ли правильно я сделал, не станет ли побег катастрофической ошибкой, наивным поиском убежища, куда я трусливо спрячусь от ответственности, променяв карьеру на комфорт и миллионное состояние Снейка?
Но дело не в миллионах. Здесь я ничего не в силах изменить, а там я смогу быть полезен. Какая разница, в какое время служить своей стране, главное, чтобы страна в тебе нуждалась. И мне кажется, что та Россия нуждается во мне больше, чем нынешняя страна слепых. Там ждет меня та, которой я обещал вернуться.
Которая родит мне ребенка.
Которая будет гордиться мной.
Ради ее любви нестрашно набить еще тысячу шишек.
В этом и состоит моя маленькая тайна.
PAN id=title>
Валерий СЕРТАКОВ
– Есть вероятность, что я умру во сне?
– Вероятность есть всегда. Поработайте кулаком…
– Вы умеете обнадежить. И не стану наркоманом? Эта штука вызывает зависимость?
– Строго говоря, Макс… – Вукич извлек иглу, заткнул пробирку и, оттолкнувшись ногами, уехал на кресле к центрифуге. – Строго говоря, никто понятия не имеет, что вызывает эта штука.
– Как там животные?
– Без патологий. Кролики, те вообще не засыпали.
– Что говорят ваши добровольцы? – Макс зажал локтем ватку, скосил глаза в угол. Повернуть голову мешали приклеенные к вискам электроды.
– Час назад очнулся пятый. К вечеру ждем оставшихся, что получили по пятнадцать тысяч кубов. – Майор помедлил, склонившись над микроскопом. Сквозь стекла реторт было видно, как шевелится его плотный затылок. Поскрипывали колесики кресла, низко гудел автоклав.
– Что они помнят, Влад? Как-то не хочется остаток дней прожить идиотом!
– Трое утверждают, что не испытывали никаких ощущений, они вообще ничего не помнят, по крайней мере пока. Бурсенко, как вам известно, вскрыл вены, стоило его вернуть в изолятор. Воспользовался заточенным оконным шпингалетом. А этот, последний… Впрочем, пленка у шефа, лучше сами ознакомьтесь.
– Что там, Влад? Я-то ознакомлюсь, мне важно ваше мнение, вы здесь умнее всех.
Вукич отсоединил провода, достал из кармана халата связку ключей и магнитную карту, показал глазами на дверь.
В раздевалке скинули комбинезоны, получили у дежурного одежду. Миновали третий пост, расписались в окошке, Вукич сдал ключи. На втором посту, у лифта, лейтенант проштамповал пропуска, позвонил наверх, первому. Поднялись в зарешеченный тамбур, там, как обычно, пришлось ждать.
Наконец, появился офицер первого отдела. Под присмотром автоматчиков Молин и Вукич одновременно опустили с двух сторон карты в щели турникета. Во дворе Макс двинулся было к машине, но майор мягко ухватил его за рукав куртки и увлек за собой, в темноту заснеженной аллейки.
– Мнения – это не по моей части, капитан. Сигарету? – Макс сделал отрицательный жест. – Лабораторию брал городской ОМОН, по наводке конкурентов. Ожидаемого сопротивления не оказали. – Вукич стряхнул пепел на верхушку сугроба. – Хозяев, как всегда, не оказалось, а тот, кто нас интересовал, успел сбежать. Змеевик его кличка, я не знаю, кто он и откуда, но химик он гениальный, завалил своими «произведениями» местные дискотеки. Я дорого бы дал, чтобы с ним поработать, некоторые решения тянут на докторскую, без предзащиты… М-да! Но то, чем мы собираемся вас уколоть, это… Макс, давайте на «ты»?
– Давайте.
– Во время облавы обнаружили троих в отключке, думали – передозировка, отвезли в наркологию. Затем обратили внимание на работу сердца, доложились начальству. У тех на такой случай есть инструкция, связались с нами. Это, собственно, не сон, практически коматозное состояние, весьма смахивает на действие сонапакса, но не все так просто. Кровообращение замедляется вдвое, дыхание – ладно, пугать, так пугать. Первый проснулся и выбросился в окно. Там шестой этаж, никто не успел помешать.
– Почему мне об этом не сказали?
– Все вопросы адресуй третьему отделу, фармацевтам, капитан, сперва занимались они. И, в конце концов, он же нарик, чокнутый, вены в дырках… За трупом не явились, не опознали. Остальных мы срочно забрали к себе, потому что я к тому моменту немножко разобрался в хозяйстве Змеевика и восстановил формулу дури, которой они были накачаны. Кровь брали у них ежедневно, лишь на пятые сутки концентрация начала снижаться… М-да. Пленки допросов ты видел.
– Несут полный бред…