Утром журналиста разбудили вспышки света. На кровати стоял Коко и с видимым удовольствием чистил зубы о выключатель на стене.
Квиллерен встал, открыл для котов банку гранулированного мяса, побрился и оделся. Сообразив, что контора курьеров в редакции уже открыта, позвонил и заказал курьера на одиннадцать тридцать, не раньше и не позже.
— Пошлите мне самого худого и замученного из всех, — велел он диспетчеру. — Желательно с сильной простудой или насморком.
В ожидании Квиллерен перенес свои карандаши и бумагу, скрепки и клей в аптекарский стол. В одном из ящичков он нашел магнитофон Айрис и отнес его хозяйке.
— Мне он больше не нужен, — вздохнула миссис Кобб, болезненно пытаясь улыбнуться. — Я даже смотреть на него не могу. Может быть, вам он пригодится для работы.
Прибывший юноша оказался неопрятным, истощенным и страдающим коньюктивитом. Большинство курьеров «Бега» соответствовали подобному описанию, но этот и впрямь превосходил всех.
— Ну и берлога! — сказал курьер, осмотрев комнату журналиста. — Вы платите хозяевам, или газета — вам, за то, что тут живете?
— Не умничай, — ответил Квиллерен, доставая бумажник. — Просто делай, что я говорю. Вот десять баксов. Иди в соседний дом…
— Елки, ну и коты! А они кусаются?
— Только курьеров «Бега»… Теперь слушай внимательно. Иди в антикварный магазин под названием «Немного старины» и спроси, есть ли бляшки для лошадиной сбруи.
— Чего?
— Продавец сумасшедший, так что не обращай внимания на то, что он скажет или сделает. И не дай ему понять, что знаешь меня — или что работаешь в «Беге». Просто спроси, есть ли бляшки, и покажи деньги. И принеси мне то, что он тебе даст.
— Бляшки для лошадиной сбруи! Вы, наверно, спятили!
— Только не иди туда сразу. Поброди пару минут за углом, и лишь потом отправляйся в «Немного старины»… И постарайся выглядеть не слишком умным! — крикнул Квиллерен вслед уходящему курьеру, хотя в предупреждении не было необходимости.
В томительном ожидании журналист мерил комнату шагами. Один из котов прыгнул на стол и подставил выгнутую спину, Квиллерен рассеянно погладил ее.
Через пятнадцать минут посланец вернулся.
— Десять баксов за эту фитюльку? Вы, наверно, рехнулись!
— Наверное, ты прав, — вздохнул Квиллерен, рассматривая медный кружок.
Это была неудача, но щекочущее ощущение в усах говорило журналисту, что он на правильном пути, и он не позволил себе упасть духом.
Днем он встретился в пресс-клубе с Арчем Райкером и подарил ему табачную жестянку, завернутую в страницу «Харперз Уикли» 1864 года.
— Это просто прелесть! — сказал редактор. — Но ты не должен был так тратиться, Квилл. Черт побери, я ничего тебе не купил! Но я плачу за обед.
После полудня Квиллерен провел целый час с главным редактором, причем остался встречей доволен; потом отпраздновал Рождество розовым лимонадом и печеньем в машбюро, появился на импровизированном фуршете в фотолаборатории, где был единственным трезвым участником, и, наконец, отправился домой.
До свидания с Мэри оставалось три часа. Квиллерен перечитал главу о торговце наркотиками. В пять вышел из дома и забрал два своих лучших костюма из хламтаунской химчистки. На одежде был красный ярлычок.
— Вы, наверное, что-то оставили в кармане, — сказала работница и, порывшись в ящике, нашла конверт с его именем.
Квиллерен посмотрел внутрь.
— Спасибо! Огромное спасибо! Выпейте что-нибудь на Рождество, — и оставил доллар на чай.
В конверте была рулетка. Серебряная рулетка Мэри и сложенный лист бумаги.
Ощупывая гладкую серебристую коробочку, журналист вернулся к себе и выглянул из окна. Ранние зимние сумерки изо всех сил старались, чтобы хлам на заднем дворе выглядел еще более неопрятным, чем когда-либо. Среди прочего там стояли два микроавтобуса — серый и коричневый.
Во двор можно было попасть через магазин Коббов, но Квиллерен предпочитал не сталкиваться с Айрис, поэтому вышел через парадную дверь, завернул за угол и прошел к цели по аллее. Бросив взгляд на окна соседних домов, он обмерил серый микроавтобус. Так он и предполагал: результаты совпадали с записанными на клочке бумаги. А когда Квиллерен обошел старую машину, то нашел еще одно доказательство: у автомобиля Бена отсутствовало левое переднее крыло.
Теперь журналист точно знал, что делать. Купив у Ломбардо пол-литра лучшего бренди, он взбежал по ступенькам магазина «Немного старины». Парадная дверь была открыта, но сам магазин заперт.
Он зашел в «Древности».
— Вы случайно не знаете, где Бен? — спросил он уАйрис. — Я бы хотел с ним отпраздновать Рождество.
— Наверное, в детской больнице, — ответила миссис Кобб. — Он там каждый год изображает Санта Клауса.
Наверху журналиста ждали коты. Оба сидели посреди комнаты с напряженным выражением, которое означало: «Мы хотим кое-что сказать». Они смотрели пристально: Юм-Юм прямо перед собой, напрягая чуть-чуть косые глаза, Коко — на лоб Квиллерена.
Речь шла не об ужине, понял журналист. Здесь было что-то поважнее.
— В чем дело? — спросил он. — Что вы желаете сказать?
Коко повернул голову и посмотрел на маленький блестящий предмет, лежавший на полу рядом со шкафом.
— Что это? — выдохнул Квиллерен, хотя в ответе не нуждался. Он знал, что это такое.
Газетчик поднял кусочек серебристой бумаги и поднес к лампе. С первого взгляда фольга казалась оберткой от жевательной резинки, но он действительно заранее знал, что это не так. Аккуратный прямоугольничек фольги шириной с карандаш и толщиной с лезвие бритвы.
Когда Квиллерен начал открывать пакетик, Коко вспрыгнул на стол. Изящными шоколадными лапками кот переступил через карандаши, скрепки, пепельницу, пачку табака, рулетку и аккуратно нажал на зеленую кнопку портативного магнитофона Айрис.
— Хррр… сссс… хррр… сссс…
Квиллерен ударил по красной кнопке и выключил храп покойного. И услышал за дверью тяжелые шаги.
По лестнице, хватаясь за перила, с трудом поднимался Санта Клаус.
— Заходите, отпразднуем, — пригласил Квиллерен. — У меня бутылка отличного бренди.
— Достойный джентльмен, я готов! — отвечал Бен.
Он двинулся в комнату, шаркая огромными черными сапогами, отороченными искусственным мехом. Глаза Бена остекленели, от него разило перегаром: он явно не спешил домой из детской больницы.
— Хо-хо-хо! — заметил и добродушно поприветствовал Николас котов.
Юм-Юм взлетела на книжный шкаф, а Коко не сдвинулся с места и вперил в гостя злобный взгляд.