Ответа от Гордона не требовалось. Городок был как бы чекой гранаты для северного союза. Стоит сорвать эту чеку — и ничто не сможет предотвратить взрыва: враг повернет на север, проникнет в сердце долины, и тогда Корваллису не устоять.

Ответа от Гордона не требовалось. Городок был как бы чекой гранаты для северного союза. Стоит сорвать эту чеку — и ничто не сможет предотвратить взрыва: враг повернет на север, проникнет в сердце долины, и тогда Корваллису не устоять.

К югу от брошенного населением городка под названием Лондон они отклонились в сторону от сузившегося речного русла. Дальше шла необитаемая территория, где вехами были только развалины ферм и заправочных станций.

До сих пор путники хранили молчание. Однако теперь они могли перевести дух, ибо даже осмотрительный Филипп Бокуто не сомневался, что они оставили позади холнистские разъезды. Теперь можно разговаривать, а значит, и смеяться.

Всем им было за тридцать, поэтому они затеяли игру «Угадай-ка», а потом принялись травить старые анекдоты, в которых новое поколение не обнаружило бы ни малейшего смысла, и беззлобно препираться из-за полузабытых спортивных интриг. Гордон едва не вывалился из седла от смеха, когда Аарон Шиммель забубнил в нос, подражая знаменитым телевизионным ведущим 90-х годов.

— Поразительно, как много подробностей из нашей юности держит про запас память, — поделился он с Бокуто. — А ведь всегда считалось, что это один из признаков старения — способность с большей легкостью припомнить события двадцатилетней давности, нежели совсем свежие.

— Вот-вот, — согласился Бокуто и старческим голосом сварливо осведомился: — Так о чем это мы сейчас говорили?

Гордон приложил ладонь к уху.

— Ась? Ни слова не разберу. А все былая привычка слушать рок-н-ролл.

Всадники уже привыкли к злым порывам утреннего ветра и негромкому топоту лошадиных копыт по поросшему травой шоссе. Земля вокруг успела покрыться растительностью, в леса вернулись олени, однако человек еще не скоро возвратится сюда и вдохнет жизнь в брошенные селения.

Оставив позади извилистые притоки Уилламетт, отряд преодолел гряду холмов и спустя день очутился на берегу новой реки.

— Ампкуа, — сказал проводник.

Северяне остановили коней. Этот ледяной поток несся не в мирную Уилламетт, которая в свою очередь впадала в великую Колумбию. Нет, эти бурные воды устремлялись прямиком на запад, к океану.

— Добро пожаловать в солнечный Южный Орегон, — провозгласил присмиревший Бокуто.

Небо здесь было почти безоблачным, даже деревья казались более раскидистыми и дикими, чем на севере.

Впечатление дикой суровости подтвердилось, когда им стали попадаться небольшие укрепленные селения. Молчаливые мужчины, сузив глаза, издали наблюдали за отрядом и пропускали его дальше, не окликая. Об экспедиции они знали заранее, и было ясно, что хотя здешний люд ничего не имеет против почтальонов, однако относится с подозрением к любым чувакам.

На ночлег остановились в деревушке Сатерлин, и Гордон поближе познакомился с местным образом жизни. Дома здесь были просторные и пустые, без удобств, еще сохранившихся на севере. Почти никто не избежал отметин, оставленных болезнями, недоеданием, непосильным трудом и войной.

Пусть местные жители и не позволяли себе непочтительных замечаний, все равно было нетрудно догадаться, что они думают о пришельцах с Уилламетта.

Маменькины сынки!

Вожаки держались предупредительно, однако не умели скрыть подлинного отношения: если холнисты уходят с юга, то зачем нам вмешиваться?

Спустя день Гордон встретился в торговом центре Розберга с комитетом лидеров окрестных селений. Из прошитых пулями окон открывался вид, напоминающий о наихудших моментах семнадцатилетней войны с варварами с Рог-Ривер. Полоса сплошных разрушений указывала на рубеж, где почти десятилетие назад был остановлен, а затем и отброшен враг, устремившийся было в глубокий прорыв. С тех пор дикие «мастера выживания» ни разу не забирались так далеко. Гордон чувствовал, что место встречи выбрано со значением.

Здесь царили совсем другие настроения, преобладал совсем другой тип людей. Никто не проявил любопытства к легендарному Циклопу и к неуверенному возрождению технологий. Даже весть о государстве, восстающем из пепла далеко на востоке, почти не вызвала интереса. Не то чтобы эти рассказы встречались-с недоверием — просто людей из Глайда, Уинстона и Лукингласса все это мало заботило.

— Мы напрасно теряем время, — вспылил Бокуто. — Эта деревенщина слишком давно воюет, поэтому думать забыла о чем-то, кроме каждодневного выживания.

Гордон же не исключал, что в этом как раз и заключается преимущество местных молчунов.

Впрочем, Филипп оказался прав: суждения всяческих боссов, мэров, шерифов и иже с ними мало что значили. Они кичились своей независимостью, однако было совершенно очевидно, что в этих местах имеет вес слово только одного человека.

Через два дня с запада прискакал на взмыленном коне Джонни Стивенс. Ни на кого не глядя, он спешился и, задыхаясь, бросился к Гордону. Сообщение, которое он принес на этот раз, уложилось в одно слово: «Приезжайте».

Джордж Паухатан дал согласие выслушать их просьбу.

7

Горы Каллахан, взметнувшиеся в семидесяти милях от океана, отделяли долину Камас от Розберга. У подножия их вился, устремляясь на запад, главный рукав речки Кокилл; пробежав под несколькими разрушенными мостами, он сливался с еще двумя рукавами близ горы, носящей название Сахарная Голова.

На севере долины выросли изгороди, разделяющие припорошенные сейчас снегом пастбища. Над укрепленными поселениями, вскарабкавшимися на холмы, тянулись к небу дымки. На южном берегу реки — лишь затянутые колючим кустарником развалины.

Броды через реку оказались неохраняемы. Это удивило путешественников, поскольку именно в этой долине армии холнистов было оказано самое ожесточенное сопротивление и нанесен сокрушительный удар.

Кэлвин Льюис — темноглазый молодой человек с растрепанными волосами — пустился в объяснения. Он служил проводником Джонни Стивенсу с тех пор, как тот впервые попал в Южный Орегон. Рассказывая, он указывал рукой то влево, то вправо.

— Укрепления не могут служить охраной реки, — втолковывал он слушателям низким, неторопливым голосом. — Мы обороняем северный берег, то и дело переправляясь на противоположную сторону и отлично зная, что там творится.

Филипп Бокуто согласно кивал. Он поступил бы точно так же. Джонни Стивенс отмалчивался, поскольку слышал все это уже не в первый раз.

Гордон осматривал деревья, стараясь обнаружить среди ветвей наблюдателей. Он не сомневался, что наблюдательные посты есть у обеих сторон, и обе знают о продвижении экспедиции. Иногда он замечал какое-то движение или отблеск стекол бинокля, однако людей так и не увидел. Здешние вояки смогли бы дать фору любому в армии Уилламетта, исключая разве что самого Фила Бокуто.