– Ты замечательно потрудилась, Фран.
– А почему бы и нет? Он собирался потратить на это состояние…
– А ты думала загрести денежки, – сочувственно сказал Квиллер.
– Боюсь, Аманду хватит удар. Ты ведь знаешь, какая она нервная, – снова завыла Фран.
– Ты работала напрямую с Флойдом, когда оформляла вагоны? – спросил Квиллер.
– Нет. С его секретаршей или помощницей – кем бы она ни была. Славная. С ней хорошо иметь дело. У Неллы Хупер – тонкий вкус. Когда Флойд хотел какой-нибудь пошлятины, она умела его разубедить.
– Я видел её в Прогулочном поезде. Очень привлекательна. Тебе что-нибудь о ней известно?
– Знаю только, что она из Техаса. Она не хотела рассказывать о себе, а я знаю, когда не следует задавать вопросы. Флойд нанял меня, чтобы я оформила её квартиру в Индейской деревне, и сказал, чтобы я тратила сколько считаю нужным. Она выбрала стиль юго-запада.
– А что твой отец, Фран? Говорил он что-нибудь о растрате?
– Прошло ещё слишком мало времени.
– Или об исчезновении верхушки администрации?
– Прошло слишком мало времени.
Утечка информации происходила следующим образом: шеф полиции приходил домой со смены и на кухне, за ужином, делился новостями с женой; затем, когда Фран звонила матери, а она это делала каждый день, миссис Броуди строго конфиденциально сообщала дочери некоторые пикантные новости; через какое-то время, если Квиллер вдруг оказывался в ателье, имея при этом искренне озабоченный вид человека, которому можно полностью доверять, Фран без зазрения совести сообщала ему услышанное. Она знала, что он несколько раз помог полиции.
– Прошло ещё слишком мало времени, чтобы появились хоть какие-нибудь сплетни, – сказала Фран, – хотя я ещё не звонила домой. Почему бы тебе не прийти сегодня вечером на репетицию? К этому времени я, возможно, что-нибудь выясню.
– А Дерек Катлбринк там будет? – спросил Квиллер. – Он на очереди для интервью.
– Будет. И его последняя подружка тоже.
– То есть Элизабет Эплхардт?
– Ей теперь больше нравится, когда её называют Элизабет Харт.
– Должен сказать, довольно странная парочка.
– Но они подходят друг другу, – отозвалась Фран. – Она уговаривает его поступить в колледж, а он мало-помалу вводит её в курс городских дел. До того как ты привез её с острова, она жила в своём собственном мире.
– Ради бога! Я не привозил её сюда, – резко сказал Квиллер. – Просто она случайно оказалась на том же катере.
– Как бы там ни было, – подняла брови Фран, – она стала более естественно краситься и постоянно пользуется услугами моего парикмахера. Теперь она не так похожа на персонаж из фильма ужасов.
– Я слышал, она стала членом Театрального клуба. Ей это должно пойти на пользу.
– Нам тоже. У неё есть свежие идейки насчёт костюмов и постановки, хотя думаю, наши старые члены клуба будут против.
– Ещё какие новости?
– Сейчас я оформляю квартиру в Индейской деревне для доктора Дианы – в стиле французской провинции: много синего. Кажется, в жизни доктора Герберта Диана заняла место Хикси, однако вот что интересно: когда Хикси сломала ногу, она жила у матери Герберта, пока снова не смогла ходить, а теперь доктор Диана живет у его матери в ожидании, пока будет готова её квартира.
– Уверен, – сказал Квиллер, – в этом совпадении таится некий глубинный смысл, но он от меня, увы, ускользает… Мне нравится это пресс-папье. Что оно означает? – Он указал на стоявший на столе Фран считок потускневшей меди причудливой формы.
– Это Цербер, – ответила Фран. – Собака о трёх головах, в древней мифологии она охраняла вход в Аид. Аманда нашла пресс-папье среди распродававшихся вещей в одном из поместий Чикаго, – кажется, поместье принадлежало одному состоятельному типу, который занимался мясоконсервным делом.
Вещица была сделана с большой дотошностью, вплоть до змеек, заменявших псу гриву и хвост. Квиллер часто покупал в ателье какие-нибудь безделицы – это доставляло удовольствие Фран, а ведь ублажать дочь шефа полиции весьма выгодно.
– Если тебе нравится, – сказала Фран, – я назначу цену и почищу его для тебя.
– Хорошо, – ответил Квиллер, – только я должен зайти ещё в несколько мест. Ты не против почистить его и захватить с собой на репетицию сегодня вечером?
Выйдя из ателье, Квиллер усмехнулся, предвкушая реакцию, которую вызовет у котов гротескная безделушка. Они замечали любую новую вещь, появлявшуюся на их территории.
Следующую остановку Квиллер сделал в конторе «Мак-Вэннел и Шоу». Был один вопрос, который ему не терпелось задать шотландцу.
Большой Мак, как его называли в округе, приветливо пожал руку Квиллеру:
– Я только о тебе вспоминал, Квилл. Мы собираемся устроить «шотландскую ночь» в ложе и хотели бы снова видеть тебя нашим гостем.
– Спасибо. В прошлом году мне всё очень понравилось, даже телячьи рубцы с потрохами.
– Я доложил комитету, что твоя мать – из Макинтошей, и Горда Шоу сочла, что тебе непременно надо стать официальным членом клана, отдать, так сказать, дань памяти матери. Ты ведь знаешь, Шоу связаны с кланом Макинтошей.
Это предложение задело Квиллера за живое. Он рос без отца, и теперь, уже в зрелом возрасте, понял, как много мать для него сделала. Разве мог он забыть об уроках фортепьяно, о вытирании посуды и об играх в домино вдвоём! Он многим был ей обязан.
– Как всё это будет выглядеть?
– Судя по тому, что сказала Горди, ты заполняешь анкету, платишь членские взносы и периодически получаешь бюллетень новостей. Затем ты, возможно, начнёшь посещать «шотландские сборища» и «игры шотландских горцев».
– Всё это звучит весьма заманчиво, сказал автор колонки «Из-под пера Квилла», почуяв возможность написать интересную заметку. – Попроси Горди прислать мне анкету.
– Что это я всё болтаю и болтаю, – спохватился бухгалтер. – У тебя, может, ко мне дело?
– Ответь мне на один вопрос Мак. Что ты думаешь о ламбертаунском мошенничестве – или о приписываемом им мошенничестве?
– К счастью, из моих клиентов никто не пострадал, но вкладчикам Содаст-сити я сочувствую. Когда в обществе, состоящем практически целиком из рабочих, совершает преступление чиновник, это особенно достойно порицания, – по крайней мере, я так думаю. Не спрашивай почему.
– Ещё спрошу, рискуя прослыть наивным в финансовых вопросах. Каким образом такой тип, как Тривильен, смог скрыться с миллионами своих вкладчиков? Уверен, в чемодане он их не выносил.
– В принципе он должен быть мошенником, – сказал Мак-Вэннел, – но если ты имеешь в виду пути и средства, то м-м-м… есть способы вроде подделки бухгалтерских книг, документов, фальсификации финансовых отчётов и так далее.