– Быстро!
Побежали через зал. У стоек регистрации их встретил турок с билетами в руках. Сотрудница авиакомпании с лихорадочной поспешностью проштамповала билеты.
– Быстро!
Вперед, к самолету.
– А документы на выезд? – спросила на бегу Полина.
Турок жестом показал, что все в порядке.
Пробежали по крытому трапу и очутились прямо в самолете. Стюардесса-турчанка сказала им без улыбки:
– Ийи акшамлар!
Тем временем трап уже отходил от борта самолета. И получалось, что турок тоже летит вместе с Полиной и Хеджи. Стюардесса захлопнула входной люк.
– Гечмищ олсун, – сказала стюардесса турку.
Он перевел:
– Проходите в салон.
Первой прошла Полина. Сделала шаг через порог и остановилась. Здесь были только турецкие лица. Турки – и ни одного русского среди пассажиров.
– Куда летит этот самолет? – спросила Полина, вдруг осознав, что оказалась в ловушке.
– В Анталью, – ответили ей.
Это была катастрофа. Полина рванулась к выходу, но наткнулась на непробиваемую стену. В проходе стояли Хеджи, турок, стюардесса, и путь назад был отрезан.
– Выпустите меня! – кричала Полина. – Я никуда не полечу!
Хеджи обнял ее и пытался успокоить, но она вырывалась.
– Какая Анталья? – спросил Хеджи. – Что за фокусы?
– Нет рейса на Москву, – торопливо объяснял турок. – Уже улетели. Теперь только Петербург. Поздно ночью. В два часа. А из Антальи русский чартер через час. Прямо в Москву. Так будет быстрее.
– Я не полечу! – билась в истерике Полина.
А самолет уже катился по летному полю, и до взлета оставались какие-то минуты.
Стюардесса что-то сказала. Турок перевел:
– Надо тихо. Не надо кричать. Будет полиция. Будут проблемы. Нам не нужны проблемы.
Полина умолкла, услышав про полицию. Села в предложенное кресло и плакала беззвучно, сжавшись в комок. Так страдает вольный зверь, попавший впервые в клетку. Разве только не плачет он при этом.
* * *
Хеджи позвонил Прокопову.
– Я в курсе, – сказал Прокопов. – Летите в Анталью. Оттуда в восемь вечера по-местному чартером в Москву. Вам за время полета сделают бумаги. Там в Анталье наше консульство, они уже занимаются. А из Стамбула самолет только в час пятьдесят. Вы к тому времени уже будете в Москве. Я хотел вам самолет зафрахтовать. Бизнес-авиация. Но оказалось – срочно не получится ни за какие деньги. Согласовывать надо разрешение на полет. И так получается, что дольше.
Пока Хеджи разговаривал с Прокоповым, Полина беззвучно плакала рядом.
– Вы где сейчас? – осмелился осведомиться Хеджи.
– Я в Лондоне. Но завтра утром уже буду в Москве. Ты позвони мне из Антальи, когда будешь вылетать. Я своим скажу – вас в Москве встретят.
– Хорошо, – сказал Хеджи. – Я позвоню.
Отключил свой телефон и приобнял Полину. Она не отстранилась.
– Он в курсе, – сказал Хеджи. – И говорит, что так надо.
Полина молчала, но уже не плакала.
– А я сдрейфил, – вдруг признался Хеджи. – Думал, нас конкретно развели. Анталья! – Он покачал головой. – Попали типы в лапы к янычарам!
– Страшно! – прошептала Полина. – Боже, как страшно!
* * *
В Анталье все произошло с калейдоскопической быстротой. Сопровождавший их турок стал звонить кому-то сразу, едва самолет коснулся посадочной полосы.
– Нас ждут, – сказал он Полине. – Самолет задержали.
Когда подали трап, турок поднял опекаемую им пару и увлек за собой, в то время как остальные пассажиры еще оставались на местах.
У трапа стоял автомобиль аэродромной службы. Турок распахнул перед Полиной и Хеджи дверцу:
– Быстро!
Подчинились безропотно.
Автомобиль помчался через поле аэродрома к стоявшему в отдалении самолету. Иллюминаторы лайнера были освещены, горели бортовые огни. Когда машина приблизилась, Полина и Хеджи рассмотрели наконец российский триколор на хвостовом оперении лайнера.
У трапа их ждали несколько человек.
Из остановившейся машины турок выскочил первым, распахнул предупредительно дверцу:
– Быстро!
Он переговорил о чем-то со стоявшими у трапа турками. А еще там был человек славянской наружности. Он протянул Полине какую-то бумагу:
– Это документ, по которому вы сможете вернуться в Россию. А вы помните меня? Я приезжал к вам в больницу в Фетхие.
Сейчас он был не просто вежлив, а подобострастен.
– Куда летит этот самолет? – спросила у него Полина.
Казалось, она удивила его своим вопросом. Он даже растерялся.
Турецкий пограничник проштамповал документы Полины и Хеджи.
– Быстро! – сказал им прилетевший с ними из Стамбула турок.
– Быстро! – нервно подогнала их сердитая российская стюардесса.
Полина и Хеджи побежали вверх по трапу. Следом за ними поднялась одна только стюардесса.
В салоне было много русских лиц. И ни одного турка. Эти люди, которым пришлось провести в самолете почти час, смотрели на припозднившуюся парочку с открытой неприязнью, вмиг распознав в них тех, из-за кого пришлось здесь столько париться.
– Теперь хотя бы знаем, из-за кого мы столько здесь торчали, – послышался чей-то злой голос.
Но Полина, кажется, даже не услышала.
– Куда летит этот самолет? – спросила она.
Ей зло рассмеялись в ответ.
– Может, девушка еще ошиблась рейсом? – предположил кто-то.
– Куда летит самолет? – добивалась ответа Полина.
И женщина, сидевшая неподалеку, произнесла с иронией:
– А вы куда вообще собрались? Я например, лечу в Москву.
В Москву! В Москву!!!
Полина склонилась и поцеловала опешившую женщину.
* * *
Прокопов не подвел, и в московском аэропорту Полину и Хеджи встречали двое шкафообразных малых. Они посадили своих подопечных в шестисотый «Мерседес» и помчались в Москву по ночной дороге, распугивая редкие машины сигналом-«крякалкой».
Привезли Полину к ее дому, вместе с нею поднялись на нужный этаж, и перед дверью квартиры вдруг случилась заминка.
– У меня нет ключей, – сказала Полина.
Остались в Турции. Конечно. Хеджи искал выход.
– А соседям ты комплект не оставляла? – спросил он.
Полина покачала головой.