Служивые подобрались и вцепились в свои автоматы так, будто враги были уже близко.
– А куда едем-то? – спросил один из них.
– Не знаю, – честно признался я, – как можно дальше от этого места. В общем, драпаем.
* * *
Ближе к ночи мы пересекли границу Рязанской и Тульской областей. Это было очень важно – уехать с Рязанщины, где Марию будут искать. Я хотел сбить ищеек со следа. Дети спали, Мария прохаживалась по автобусу, с тревогой вглядываясь в лица своих подопечных.
– Вы хоть понимаете, что все это значит? – спросил я у нее. – Они ничего не забыли, эти люди. Они ждали весь этот год.
Мария судорожно вздохнула в ответ. Я понимал ее чувства. Год назад она поспешно бежала, не ожидая ни от Магистра, ни от его людей ничего хорошего. Прошел год. День за днем, каждый из которых был наполнен большими и малыми хлопотами. И за этими хлопотами постепенно забывались подробности того панического бегства и все неприятности, которые предшествовали бегству или сопутствовали ему. И так хотелось верить, что все уже позади. Не позади. Вот оно – аукнулось.
– Мы найдем для вас безопасное место, – сказал я. – Но только на время, невозможно прятаться вечно. Не получится. Надо решать проблему кардинально.
– Как?
– Нужно найти Магистра, – подсказал я. – Вы должны не таиться, не надеяться на то, что все обойдется, что рассосется само собой, а помочь его найти!
– Как же я помогу, Женя, если я ни разу его не видела?
– Вы видели других! – сказал я убежденно. – Тех, кто составлял его окружение! Вот у него был помощник… Как его фамилия?
– Сабадаев, – подсказала Мария.
– Да, точно. Вот он мог видеть Магистра?
– Думаю, что да.
– Значит, надо найти этого Сабадаева! Человек не может существовать сам по себе, не может находиться в вакууме. Он с кем-то непременно общается, встречается, созванивается. Надо только найти этих людей – с кем он связан. Восстановить цепочку.
Она все еще сомневалась.
– Если их не удастся найти, – сказал я, – они сами найдут вас.
И тогда ее не ждет ничего хорошего. Она поняла.
– Мне просто страшно, – призналась она. – Вот и все.
– Я попробую договориться, чтобы вам обеспечили охрану. Но только не нужно таиться. Надо поделиться той информацией, которая вам известна. Чтобы их нашли как можно скорее. Если они так быстро среагировали… Если сразу же послали бойцов… Если у них все так хорошо организовано – это значит, что они по-прежнему действуют и по-прежнему сильны. Это значит, что они по-настоящему опасны.
* * *
Мы долго колесили по области, пока не наткнулись на какой-то пансионат. Место было достаточно глухое, до ближайшей деревни километров пятнадцать, до областного центра – все пятьдесят, и тут можно было бы оставить Марию на время, пока мы что-нибудь придумаем.
Двадцать лет назад, вполне возможно, в этот пансионат было не попасть, путевки в это чудное уединенное место распределяли заводские профкомы, и передовики производства приезжали сюда поправить свое пошатнувшееся в битве за проценты плана здоровье. Все изменилось до неузнаваемости. Здания обветшали, асфальтированные дорожки растрескались и превратились в заросшие густой травой тропинки, а много лет не подстригавшийся кустарник вокруг памятника товарищу Ленину поднялся так высоко, что казалось – Ленин прячется в кустах и очень боится быть обнаруженным.
Я даже не стал выходить из автобуса. Прятался, как товарищ Ленин. Не хотелось привлекать всеобщего внимания. Все должно быть шито-крыто. Вместо себя я отправил Демина. Он договаривался с хозяином всего этого на глазах разваливающегося хозяйства. Собственно, настоящим хозяином тот человек не был. Формально пансионат пока принадлежал какому-то тульскому заводу, давно пребывающему в нерабочем состоянии. Но покупатели на пансионат уже нашлись, и не позднее конца года все это хозяйство должно было перейти в новые руки. До конца года – это нас устраивало. Предпродажная подготовка обычно не способствует притоку постояльцев. Марии будет тут спокойно – в отсутствие посторонних, вдалеке от города.
Демин заплатил за проживание Марии и ее ребятишек за месяц вперед. Плюс питание. Директор пребывающего в коме заведения даже пообещал расконсервировать и вернуть к жизни пищеблок и завезти из города продукты – надо было как-то кормить три десятка невесть откуда свалившихся на его голову «отдыхающих».
– Только чтоб без воровства! – строго сказал директору Илья. – Чтоб мы не ссорились!
– Да как же можно! – закатил глаза директор.
Я попрощался с Марией. Она прятала глаза и вздыхала.
– Вы так ничего и не надумали? – осведомился я.
– Вы о чем?
– Все о том же. О Магистре.
– Я ведь с ним не общалась, – напомнила она.
– Я понимаю. Но искать его где-то все-таки надо. Хотя бы через Сабадаева.
– Где же я вам Сабадаева возьму?
– А где вы его обычно брали? – улыбнулся я ей ободряюще. – Как вы его разыскивали, если он вам был нужен?
– По телефону.
– Подскажете номерок?
Она продиктовала номер по памяти. Я записал.
– Только ведь у него наверняка номер сменился, – сказала Мария. – Все-таки год прошел. Да и прячется он, наверное.
Может быть, прячется. А может, его убили. Как убили всех тех, кто стоял совсем рядом с Магистром. Я эти свои мысли озвучивать при Марии не стал. Зачем нам говорить о неприятном.
– Разберемся, – пообещал я. – Что-нибудь придумаем.
Захлопнул блокнотик.
– А что после звонка происходило? Вот вы ему позвонили – а дальше что?
– Встречались.
– Где?
– На квартире.
– Где? – повторил я свой вопрос.
– В центре. Большой Козихинский переулок.
– У него там офис? Или квартира?
– Мне кажется, это просто место для встреч, – не очень уверенно сказала Мария. – Может быть, он эту квартиру снимал. Или она ему принадлежала, но он в ней не жил. Там и мебель была, и книги, но обстановка какая-то нежилая. Это всегда чувствуется, когда жилье пустует. Я даже объяснить не могу. То ли слишком уж пылью пахнет, то ли вещи как-то не так лежат. Но мне казалось, что сам Сабадаев там появлялся минут за двадцать до моего прихода.
– Номер дома помните?
– Я его и не знала, этот номер. Только визуально могу определить, если вдруг снова там, в Козихинском, окажусь.
* * *
Вышагивая по длинным коридорам телецентра, я едва ли не нос к носу столкнулся с Мишей Каратаевым, но демонстративно его не заметил и проследовал мимо. Обычно Миша себе цену знал и ни к кому никогда в друзья не набивался, но тут он дрогнул. Развернулся, нагнал меня и осведомился: