– Потому что ты предлагаешь людей отправить туда, где с ними церемониться не станут, если вдруг выяснится, что они – не обычные лохи, а засланные казачки.
– А если не выяснится? Я ведь почему про тех ребят вспомнил? – доверительно поведал мне Миша. – Потому что они при всей внешней простоватости ребята очень и очень неглупые. И еще они, как мне показалось, профессиональные актеры. Я не ошибся? – заглянул мне в глаза проныра Каратаев.
– Актеры, – был вынужден признать я.
– Вот видишь. Что-то я такое в тот раз уловил. Что умеют они, в общем. Что ловко у них это получается.
– Что получается?
– Разные характеры изображать. Перевоплощаться. То он шахматист, то гармонист. Значит, и тут они сыграть сумеют.
– Ничего они играть не будут!
– Значит, ты хочешь, чтобы я вместо профессиональных актеров взял случайного человека с улицы? – с неискренним печальным вздохом осведомился Миша. – Ведь его, случайного, точно расколют, Колодин. Значит, тех актеров тебе жалко, а этого случайного – нет?
Я хотел сказать ему, что он не имеет права распоряжаться ничьими жизнями – ни профессиональных актеров, ни случайных людей с улицы, но увидел Мишины глаза, вспомнил, с кем имею дело, и понял, что мои слова для него – пустой звук и, что бы я ему ни сказал сейчас, это ничего не изменит. Со мной или без меня, но Миша Каратаев отыщет добровольца, готового отправиться в тот офис на Каширском шоссе, и сделает все, что задумал. Он вон Марию не пощадил с тридцатью ребятишками, а тут его и вовсе не остановишь. И пока я про все про это думал, Миша продолжал увещевать меня голосом гипнотизера:
– Колодин! Не бери на себя труд решать за других! Они не маленькие! Они сами пусть кумекают! Может быть, им еще и понравится! Я им все объясню, и пускай прикидывают.
– Что ты им объяснишь?
– Что им надо сделать, как при этом себя вести и чем это им чревато, если они оплошают.
Чем чревато – я догадывался. И вряд ли Миша этим бедолагам все расскажет честно и в подробностях. Но если я сейчас ему откажу, он возьмет других. Не актеров. И тех людей расколют еще раньше. Значит, по-другому надо. Если какой-то процесс невозможно предотвратить, его надо возглавить, чтобы все было под контролем.
– Давай так, – предложил я. – О том, что нужно сделать, ты им расскажешь сам. А о том, чем это чревато, – я. Договорились?
– Конечно! – неожиданно легко согласился Миша.
Настолько легко, что я заподозрил: где-то я дал маху, где-то Миша меня переигрывает. А иначе откуда в нем такая уверенность, что люди непременно согласятся?
* * *
У братьев-близнецов, естественно, была одна фамилия на двоих – Мухановы. Одного звали Паша, а другого Гриша, но кто из них кто – не разберешь. Похожи, как две капли воды. На встречу с нами они еще и прибыли в одинаковой одежде. Миша Каратаев долго и обстоятельно рассматривал обоих, тоже, как и я, не нашел, наверное, никаких отличий, немало удивился столь прихотливой игре природы, но свое удивление профессионально скрыл под маской деловитости.
– Значит, так! – изрек он. – В двух словах излагаю обстановку. Есть финансовая пирамида, которая замаскировалась под обычную фирму. Лопухи всякие валом туда валят, несут свои денежки. В том, что пирамида лопнет, я нисколько не сомневаюсь, а когда это случится, очень много людей останется без своих квартир, без своих дач, без своих машин и без денег. Мы проводим журналистское расследование и хотим этих жуликов вывести на чистую воду. Сейчас нам нужно что? Нам нужен толковый человек, который пойдет в офис пирамиды, имея при себе миниатюрную видеокамеру, и запишется в эту пирамиду, внеся вступительный взнос…
– Взнос – деньги будут чьи? – деловито осведомился один из братьев.
– Мои, – быстро ответил Миша.
– Работа оплачиваемая? – спросил второй брат.
– За каждый визит в офис пирамиды я плачу пятьдесят баксов.
– А сколько будет визитов? – воодушевились братья.
– В зависимости от обстановки. Два, три, пять, десять – я пока не знаю. Но каждый визит – пятьдесят «зеленых», – искушающе повторил Миша.
Братья стали перемножать в уме. Мне казалось, я вижу, как в их глазах прыгают цифры. Пора была вмешаться.
– На самом деле визит будет один, – сказал я, – максимум два. Потом вас разоблачат. И все для вас закончится.
– Морду набьют? – понимающе сказал один из братьев.
– Нет, набьют – это вряд ли, – ответил я. – Скорее всего – убьют.
– Женя шутит, – пояснил братьям Миша Каратаев.
– Я не шучу. Как только станет известно, что новые члены пирамиды не рядовые придурки, а коварные шпионы, вас порежут на куски и закопают где-нибудь за Кольцевой дорогой. Вы поймите, – сказал я, обращаясь к братьям. – Любая пирамида – это всегда криминал. Там разговор короткий и жестокий. Вам пятьдесят долларов захотелось заработать? А если у вас видеокамеру эту обнаружат прямо там, в офисе? А если у них там сидит в углу неприметненький такой психолог – физиономист, у которого талант читать мысли на расстоянии?
– Но ведь бред, – рассудительно сказал один из братьев.
– Что – бред?
– Про психолога. Так не бывает – чтобы мысли на расстоянии.
– Наверное, не бывает. Я это просто как пример привел. Потому что сейчас предугадать, на чем вас поймают, невозможно. Игра не стоит свеч. Это всего лишь пятьдесят долларов. И вы из-за них будете рисковать жизнью?
– Да.
– Вы с ума сошли! – оценил я.
– Евгений Иванович, – сказал один из братьев. – Мы вдвоем с Пашей (кивнул на брата) в театре играем. Там, у себя в городе. Вы знаете. Нас двое, но ставка у нас одна на двоих. Так дирекция театра распорядилась. Денег мало, их не хватает. У нас в труппе были сокращения. Увольняли, в общем. И нам сказали, что один из нас должен уйти. Или двое – на одну ставку и в очередь играть: то я, то Паша. А нам что? Мы роли знаем, нам нетрудно – чтобы в очередь. Но ставка – одна. И если из рублей в доллары перевести – то те самые пятьдесят долларов и получаются.
– В месяц? – глупо спросил я.
– В месяц.
– На двоих?
– На двоих.
Как же вы живете, хотел сказать я. Но не сказал. Потому что уже понял, что за предложение Миши Каратаева близнецы ухватятся всеми четырьмя руками. Вот где меня Миша сделал. Он знал, какое предложение озвучить братьям, чтобы они не могли отказаться. Но у меня еще кое-что оставалось про запас.
– А если вот так, – предложил я. – Я отдаю вам тысячу долларов. И вы ни в какую пирамиду не идете.
Мне казалось, что они должны согласиться. Ведь умные люди. Арифметику знают. Тысяча – это больше, чем пятьдесят.
Братья переглянулись. Наверное, они так советовались – без слов. А к чему слова близнецам? Уж они-то наверняка мысли читают на расстоянии – хотя бы друг друга.