– Что значит – Кремль? Ты, что ли? – перебил Удачин.

– Какая, старик, разница? Кремль – значит Кремль. Вот будешь у президента – задай ему этот вопрос. А меня не терзай. Короче, мы подыскали для этой показухи чудненький вариантик. Есть такая металлургическая «акула», ты, наверное, слышал, «Альтаир» называется. Так она загибается. Знаешь об этом?

– Ты что, дурак? – не выдержал этого бреда металлург. – Или только прикидываешься? Я не только знаю. Уже как год этот соблазн маячит передо мной как морковка.

– Тем более, старик. И себе сделаешь подарок, и Кремлю. Они скоро сами выйдут на тебя с предложением.

– Так я не понял, кто выйдет на меня с предложением? Москва?

– При чем тут Москва?! Она лишь одобрит твою инициативу. И даже в ж... поцелует при необходимости. – Увидев, что Удачин не очень догоняет его великолепную идею, гость еще больше распалился: – Нет, старик, ты все-таки пока не схватываешь суть. Во-первых, после сделки прилично заработают все твои акционеры. В том числе и твои «подснежники». Высокопоставленные, заметь!

Хорошее слово «подснежники». Все-таки богат русский язык.

Удачину понравилось сравнение. Он мучительно вспоминал, есть ли среди них непосредственно Ханукаев. Когда этот красавец уедет, надо будет попросить пошарить по реестру акционеров, решил он.

– С предложением выйдет господин Рудольф Минх. Собственной персоной. Да не падай в обморок, дружище. Словом, когда ты будешь у президента, тема станет в полный рост. Так что надо быть к ней готовым. И учти, он сочтет это твоей идеей. И возможно, даже обрадуется единству хода собственных мыслей и мыслей лучшего из олигархов.

Не обратив внимания на конфетку, Удачин вновь спросил, мол, чья все же идея.

– Что ты на меня так смотришь? Говорю, не моя. Где я, а где Рудольф Минх. Я лишь экономический консультант.

Через неделю металлург снова прилетел в Цюрих, а еще через два дня соглашение по слиянию с «Альтаиром» было подписано.

«Мы наш, мы новый мир построим!..»

Войдя в огромный зал особняка, стены которого были сплошь увешаны бесчисленными охотничьими трофеями, Духон увидел картину, чем-то неуловимым напомнившим ему Тайную вечерю. Вдоль огромного овального стола во главе с хозяином дома Вадимом Стрельцовым, своей бородкой напоминавшего лик Сына Божьего, сидели все участники прошлой встречи в Жуковской «Даче», к которым присоединились еще несколько человек, неизвестных Духону.

Их было всего человек девять, большинство из которых еще совсем недавно, до начала «эпохи Рублевского метеорита», не только определяли состояние экономики России, но и серьезно влияли на конъюнктуру мировых рынков.

Дискуссия, судя по раскрасневшимся лицам и шуму пытающихся перекричать друг друга голосов, была жаркой. Впрочем, могло ли в этом кругу быть иначе, если обсуждался извечный для России вопрос – «Что делать?».

Александр удивился, что почти никто из присутствующих даже не заметил его появления. В былые времена все наверняка повскакали бы с мест, только бы лишний раз пожать руку легендарному олигарху. Только Стрельцов, выйдя из-за стола, молча пожал Духону руку. Несколько лет назад они чуть не стали партнерами по бизнесу, но вовремя опомнились и остановили сделку. Более неподходящей пары трудно было себе придумать: вода и камень, лед и пламень – словно это было сказано про них.

Из общего настроя участников уникальной сходки Духон быстро ухватил суть и даже обрадовался. Большинство сходилось во мнении, что уступать шантажу властей никак нельзя. Ибо это означало для всех не только наступить на горло собственной песне, с чем еще так или иначе можно было смириться, но и практически расстаться с любимым делом, деньгами, а в итоге с высоким статусом героев из самой популярной рубрики «Форбса».

– Лучше быть оскорбленным, чем оскопленным! – как всегда визжал Эдичка Тельцовский, то и дело протирая запотевающие очки. – Что они без нас смогут?! Как они будут управлять нашими активами? Здесь! За рубежом!

– Как будет здесь, не знаю, а за рубежом – проще пареной репы. Распилят, и точка, – высказался молодой, модно одетый мужчина, которого Духон поначалу не узнал. Но приглядевшись, он понял, что это популярный участник всех модных тусовок, а по совместительству банкир и торговец алкоголем Тамерлан Мандрыко.

– О чем вы говорите?! – грустно улыбнулся Марк Львов. – А у меня банк в Европе! А в нем клиенты! А у них свои банковские тайны! Представляю, что начнется, когда они доберутся до личных счетов многих уважаемых людей. В том числе и друг друга...

– Да с ними потом ни один западный партнер рядом срать не сядет, – подал голос Сема Фомарь.

Он ерзал в кресле, как черт на раскаленной сковороде, и явно был в крайнем возбуждении. Помимо свалившихся на него проблем, Сема хотя и был богатеньким буратино, но все еще неуютно себя чувствовал в компании олигархов.

– И срать сядут. И выпивать станут. И закусывать охотно будут, – скептически заметил с другого края стола Духон. – Покричат поначалу для приличия о демократии и прочем и смирятся. Во времена СССР тоже кричали о нарушении прав. Но при этом такие деньги заколачивали... Умопомрачительные! Недаром говорили в Помпее, что деньги не пахнут.

Оглядевшись, Духон нашел взглядом сидящего на другом краю стола своего тезку-металлурга. Тот пребывал в глубокой депрессии. «Наверняка сейчас он мыслями там, в своей литейке, – подумал Александр. – Не знаю, что бы я чувствовал на его месте. Может, повесился бы? Мужик ведь начинал свой путь в миллиардеры с должности рядового менеджера. Карьера, что называется, „от корки до икорки“! Теперь, похоже, настал час истины. Хотя, с другой стороны, власть сейчас пытается действовать теми же методами, что десять лет назад использовал сам Удачин».

– Мы в полной заднице! – истеричным голосом вступил в дискуссию еще один крупный банкир, известный больше как богоборец, Степан Разин. Его появление на сходке олигархов было полной неожиданностью, ибо он постоянно проживал за границей. Его никто не видел ни на первом собрании жителей Рублевки, когда было объявлено о карантине, ни в других общественных местах поселения. Его появление в бунтующей компании было непривычно еще и тем, что Разин всегда и всеми силами старался выказать верноподданнические чувства Кремлю, создавать вокруг себя ауру личности, «особо приближенной к президенту».

– Почему же мы в заднице, Степан? – резко возразил Вадим Стрельцов. – Ты говоришь чушь! У нас здесь, на Рублевке, миллиарды зеленых. А что у них там?

– Вот именно, вот именно, – поддержал хозяина дома еще один член клуба «Форбса» Василий Никелев. – Неужели мы ничего не придумаем и дадим себя проглотить?

Он пришел на встречу далеко не в лучшей форме, хотя сам был не только спортсменом, но и большим поборником развития российского спорта. Карантин, судя по всему, выжал из него все соки.

– Договариваться надо. Жопу лизать кому надо. И никаких ультиматумов. Зачем вам надо было эти самые ультиматумы сочинять? Так мало того – еще прессу подключили. За Стенкой это их лишь разозлило и подзадорило. Там ведь тоже пацаны сидят, – неожиданно сменил пластинку Разин. – Око видит, да зуб неймет...