– Что так официально? Пусть заходит. Через пять минут.
– Помните Широкова? – едва появившись, спросил Амиртаев.
– Помню. Конечно, помню, – тяжело подняв глаза, ответил Духон.
– Там у них та-акое! Весь город шумит. Широкова изнасиловали, – брякнул Амиртаев и почему-то смущенно улыбнулся, будто изнасиловали его самого.
– Что ты несешь? Как можно изнасиловать такого здоровяка? – нервно рассмеялся Духон, хотя сразу почуял что-то совсем нехорошее.
– Как вы такое могли представить, Александр Павлович?! Речь не об отце, а о сыне.
По словам не очень эмоционального по жизни Амиртаева, молва живописала примерно следующую картину.
Старшеклассники, среди которых оказался и Мишка Широков, отправились с ночевкой в одно из многочисленных на Московском море местечек. Кажется, полуостров Уходов. Здесь было где переночевать и порыбачить, словом, отдохнуть. Захватили, как водится, с собой изрядное количество выпивки и… великовозрастных, по сравнению с пацанами, девочек. Явно не школьниц, хотя об этом Миша догадался, лишь когда все случилось. Когда все изрядно выпили и, естественно, закусили, – Мишка делал вид, что пьет и ест, – известный в их возрастной группе городской хулиган и заводила Петька завел разговор о девочках и стал выяснять, кто уже трахался с девчонками. Все наперебой хвастались своими подвигами, и лишь Широков не поддерживал тему.
– Значит, ты у нас паинька? – вдруг зло спросил Петька. – Получается, только ты из нашей честной компании живого организма не нюхал?
Вся компания дружно загоготала.
– Тогда пойдешь первым. Девочки, кто сломает ему целку?
Никто из «девушек» не захотел проявить инициативу.
– Тогда пойдете все! По очереди! За что, в конце концов, мы вам деньги платим? – приказал Петька.
– Тоже мне, деньги. По пятихатке – на попку. А если у него не встанет? – деловито спросила одна из проституток лет двадцати пяти.
– С тобой, подстилка, и не встанет? – искренне удивился Петька. – Неужели не знаешь, что делать?
– Если подружки помогут, справимся, – шаловливо засмеялась проститутка. – Пойдемте, девочки. И ты, мальчик. Как тебя зовут? Михаил? А ты ничего, длинный. Член у тебя тоже длинный?
Мишка мог бы заартачиться, но побоялся. Еще хуже будет. А посему послушно поплелся в грязный и неухоженный, как снаружи, так и изнутри, рыбацкий домик. Может, там, наедине, удастся откупиться.
– Раздеваться до конца мы не будем, – важно сказала одна из девчонок. – Велика честь.
Она быстро скинула джинсы и трусы.
– А ты что стоишь как телеграфный столб? Видишь, девушка ждет.
Мишка стал раздеваться. Может, сейчас предложить деньги? Нет! Он никак не может допустить, чтобы это вообще произошло. После того как он открыл для себя отцовскую программу, это уже не может быть ни с кем и никогда.
– О! То, чего я опасалась! – завизжала старшая. – Может, он меня не хочет? Так я сейчас.
…Когда все было кончено, Мишка сорвался с места и бросился через лес непонятно даже куда. Обида за перенесенное унижение душила парня.
– Ой, ребята! Держите его! – услышал он за собой визг одной из девиц. – А то ведь утопится.
Лучше бы ему действительно умереть! Прямо там, в грязной, вонючей хибаре. Как теперь ему отмыться от всей этой мерзкой грязи?! Стоп! Вода! Она же где-то здесь рядом. Только куда бежать?! Кругом лес. Только бы добежать. Там он решит разом все свои проблемы, покончит разом со своим унизительным существованием. Только бы добежать, пока не передумал…
Как загнанный зверек, парнишка еще довольно долго метался по лесу, пока наконец не вылетел к воде и, не раздумывая, стремительно бросился в ее обжигающую холодом гладь.
Уже начинало светать.
* * *
Мишка не видел и не помнил, как его выловил из воды смотритель рыбацкой базы, как его доставили в больницу, куда и явился следователь для допроса. Только что он мог сказать? Что ни скажешь, все равно сочтут сумасшедшим. Поэтому он молчал, изображая беспамятство.
– Да-да! Дела, – задумчиво произнес Духон, услышав эмоциональный и оттого, видимо, сумбурный рассказ Амиртаева. – Бедный парнишка. А что его родители?
– Немы как рыбы. Только теща проклинает на все лады зятя.
– Бедный парнишка, – еще раз повторил Духон, при этом тяжело вздохнув. – Грешным делом, я вообще забыл о деле Широкова.
– Каком деле? – насторожился Амиртаев.
– Прости, старик, это не моя тайна. Да и никакой тайны, собственно говоря, нет. Игра ума.
После того как Амиртаев удалился, Духон немедленно схватился за телефон.
– Ольга Григорьевна, пожалуйста, в течение ближайшего часа ни с кем меня не соединяйте. Если только… ну, вы понимаете. И еще. Найдите Мацкевича и Багрянского.
– Хорошо, Александр Павлович, – коротко ответила референт.
Он закурил и, откинувшись на спинку глубокого зеленого кресла, задумался. Ему вдруг захотелось очутиться где-нибудь далеко-далеко, на малообитаемом острове, где нет ни газет, ни телевидения. Где аборигены даже не слыхивали о том, что такое Интернет и компьютер. Но звонок телефона оторвал Александра от фантастических мыслей. Желанный час сжался всего лишь минут до пяти.
– Мацкевич, – сообщила референт.
– Что, собственно, случилось? – довольно холодно спросил Леонид Сергеевич. – Так срочно…
– Дело Широкова, мой дорогой следопыт. Помните у Достоевского? Что ничего нет страшнее, чем слезинка младенца. Или что-то в этом роде…
– Какого младенца?
– Приезжайте и узнаете. Высылаю за вами машину.
– Багрянский будет?
– Будет. Будет, – успокоил Духон. – Как же без Багрянского.
Неожиданный рассказ Духона привел соратников в замешательство. Никто ничего подобного предвидеть не мог.
– Предлагаю: вы, Леонид Сергеевич, продолжаете вплотную заниматься делом Широкова, а мы с Львом Владимировичем покопаемся в истории с сыном. А вдруг все-таки… – Духон не договорил, но и без того было понятно, что он имеет в виду… – Лучше пока расскажите, что у вас? – предложил он Мацкевичу.
– Охотно, – согласился отставной полковник. – Вы, наверное, слышали, что по фантазиям человека можно достаточно убедительно судить о его характере и склонностях. Творческий человек всегда наполовину, а то и больше, обитает в придуманном мире и часто даже не отдает себе в этом отчета. Не берусь судить, каков наш господин Широков в быту, но если вникнуть, что он там напрограммировал, то напрашивается вывод, что внутренне ему не чужды красивые женщины и романтические приключения.
– Вот-вот! В таком случае, и деньги ему не чужды, – вставил Лев.
– Его можно купить за определенную цену, – уточнил аналитик, – и, называя вещи своими именами, его уже купили.