Бахтин быстро направился к дверям.
– Я возвращаюсь в зал, господа, – уже на ходу бросил он, одновременно вытаскивая из кармана мобильный телефон. – Надеюсь, хоть прессе будет любопытно мое заявление.
А что? Неплохая мысль. Бахтин вспомнил про ту журналистку, которую ему «сосватал» для интервью бедный Багрянский. Как он там?
За его спиной прокурор энергично вытирал пот с круглой лысины. Кожанков вопросительно смотрел на Царькова. Судья обессиленно опустилась на стул. Нет, она не будет открывать заседание суда, пока все не прояснится. И поступит так, не потому что просил Гришайло. И не вопреки тому, что того желал адвокат. Она так решила. Точка. Сейчас она вернется в зал и объявит о своем решении.
Мацкевич приехал не один, а с Пьером Тьерри. Хозяин «Слободы» их ждал в беседке на берегу озера. Тремя лаконичными фразами он сообщил, какова ситуация, после чего оба бывших «силовика» чуть ли не впали в шок. С ума сойти можно: Сироткина похитили, а Духон невозмутим, будто ничего не случилось. Он лишь загадочно молчал, словно приглашая гостей самих поделиться взглядами на ситуацию.
– Честно говоря, плохо представляю, что можно сделать. Разве что устроить обычный торг с похитителями, только б знать, кто они? – шумно вздохнул француз.
Казалось бы, уж кто-кто, а он в силу специфики своей профессии давно должен был свыкнуться с подобными поворотами событий.
– Еще чего, – не поддержал его Духон.
– Надо четко определить, чего мы добиваемся и какие ставим перед собой цели. Если мы хотим победить спецслужбы – это вряд ли нам по силам, – заметил Мацкевич. – Тем более что корень всех зол вовсе не в спецслужбах как таковых, а лишь в отдельных их представителях. Конечно, их можно купить, но они ведь выполняют чей-то заказ. Вместо них найдутся другие, только плати. Может, я чего-то не понимаю и вы в рамках конкретного дела хотите разом переделать общество? Но тогда это утопическая идея. Есть же другие варианты.
– Какие? – достаточно вяло спросил Духон.
– Передать материалы прессе, например. Хотя я этого жуть как не люблю.
– Пресса нам, возможно, понадобится, но, скорее, как жупел в разговоре с похитителями.
– Подождите, господа. Для начала я кое-что добавлю к существующему положению вещей. Простите, что сразу не ввел вас в курс отдельных деталей, но я никак не предполагал, что валдайский процесс может иметь хоть какое-то отношение к наследству моего покойного друга Андре Орлова.
– Никто не предполагал. Так что выкладывайте, какой туз у вас в колоде, Тьерри?
Вместо того чтобы развить интригу, Пьер вышел из беседки и неожиданно спросил:
– Вы не обидитесь, друзья, если я рискну залезть в воду?
Духон и Мацкевич переглянулись. Не сошел ли француз с ума?
– Вода здесь даже летом прохладная, а сейчас, в конце сентября, и подавно. – Духон попытался остудить пыл своего французского знакомого.
– Это меня не остановит. Быть на Валдае и не окунуться? Всю оставшуюся жизнь себе не прощу.
– Нет, господин Тьерри! – замахал руками Леонид Сергеевич. – Сначала заинтриговали, а сами в воду. Объяснитесь, а потом плывите.
– Одним словом, Андре перед смертью приватно сообщил запиской, чтобы я не удивлялся, когда увижу рукописные изменения в некоторых пунктах завещания. По-видимому, мой мудрый друг под конец жизни допускал, что в вашей стране не исключен сценарий, который все мы имеем честь лицезреть. – Пьер Тьерри так и не сумел преодолеть свою французскую манеру деликатно покрасоваться.
– Бросьте, Тьерри! Это вы наверняка разными своими штучками «просветили» конверт. Ну, может, не вы, а ваш друг, свободный от обязательств перед графом.
Француз незамедлительно вернулся к беседке:
– Вы меня обижаете своим подозрением, месье Духон. Так и знайте. Но в интересах дела я не обижусь. Никому не доставлю удовольствия. Так что слушайте, буду максимально краток. Мой друг в последний момент вписал в новый вариант завещания несколько существенных деталей, которые выяснились только по его вскрытии. Даже личный адвокат графа, господин Розинский, был не в курсе. Итак, первое. Право на наследство будет немедленно аннулировано в том случае, если наследник решит отказаться от него в пользу третьей стороны. Второе. Если кто-либо в России воспротивится признать права законного наследника, то предметом компромисса ни в коем случае не могут быть оборонные заводы. Третье. Предметом компромисса может быть другой актив наследства: консолидированный пакет акций вашей компании «Газпром», способный влиять на решения Совета директоров. И наконец четвертое. Вопрос о признании права наследования с учетом мнения российской стороны будет решаться на территории Канады.
– Вот это да!.. – изумился Мацкевич. – Как вы находите, Александр Павлович?
Духон был ошеломлен не меньше аналитика.
– Значит, так, мой дорогой Пьер. Вы с чистой совестью можете узнать, что собой представляет озеро Валдай, а я, пожалуй, сделаю короткий звоночек, а потом на время исчезну.
– Искать Сироткина? – с надеждой спросил Тьерри, но Александр ничего не ответил.
– Вряд ли они замаскировались так уж глубоко. Искать надо где-то рядом, и самое время выйти на прямой контакт. Осознают всю тщетность своих попыток завладеть наследством – это очень облегчит нам задачу в суде. Жаль парня, неизвестно что с ним сделают.
Духон развел руками, что в его транскрипции означало нечто типа «кто знает», и исчез в своем доме, находившемся ближе всех к озеру.
– Подождите, Александр Павлович, – вспомнив о чем-то, заспешил ему вдогонку Мацкевич. – Я забыл вам сообщить...
Тьерри деликатно остался у воды. С одной стороны, он действительно решил искупаться, а с другой – у него было жесткое правило: не обременять себя чужой информацией. Все, что ему следовало знать, он уже знал.
– Не спешите, Леонид Сергеевич, – донесся до Мацкевича голос Духона со второго этажа. – Не забывайте про сердце, особенно на лестницах. Я жду вас.
Мацкевич тяжело поднялся по крутой лестнице на второй этаж, где была спальня. Ее хозяин вытаскивал шнур после зарядки мобильного телефона.
– Я забыл сказать вам, что проявил несанкционированную инициативу. Хотел поставить вас в известность еще из машины, но со мной был господин Пьер, а при нем было нельзя.
– Что же такое вы узнали, если даже решили не упоминать почти что при коллеге?
– Вот именно, при коллеге. Причем по разным ведомствам. Я, извините уж, все-таки разделяю тайны от тайн...Примерно в это время экс-генерал ФСБ, а последние три года банкир банка «Инвестком», Антон Иванович Островцов, пытаясь сохранить невозмутимость, в который раз обходил по периметру один из коттеджей в самом дальнем углу президентской резиденции. С минуты на минуту его люди должны были доставить сюда этого мальчишку, которого так пока и не удалось засудить и отправить куда подальше, с глаз долой. Только вон ли из сердца?
Островцов уже себя не обманывал. Вся его комбинация с наследством трещит по швам. Если Сироткина суд выпустит на свободу, то уж парни из агентства Духона с удовольствием втолкуют, что его ждет. Какой лотерейный билет вытащила ему судьба! И можно не сомневаться – помогут его получить.