Твоя Энни
Вспомнив, какие мучения доставили ему в детстве эти имена, Квиллер только простонал. В классном журнале он был записан как Мерлин, и в этом не было ничего хорошего, но всё стало гораздо хуже, когда его лучший друг Арчи распространил среди школьников гнусную ложь, будто бы дома Квиллера зовут Джеймси [33] . Это повлекло за собой немало кулачных боев и посещений директорского кабинета.
В три часа Селия позвонила сообщить, что Нора уже в пути и везёт пирожки с тушёным мясом и прочие деликатесы.
— Только хочу вас предупредить, шеф: она трясётся, как актер, который впервые выходит на сцену. Вы так знамениты, амбар такой большой, а усы у вас такие…
— …Устрашающие, — закончил за неё Квиллер. — Спасибо за предупреждение. Постараюсь рычать на неё потише.
Он решил, что лучше всего непринужденно побеседовать с дамой у бара за стаканом яблочного сидра. Он познакомит Нору с сиамцами и даст погладить Юм-Юм, покажет заводную копилку — пусть Нора опустит туда монетку. Это был проверенный способ развлечения гостей.
Когда красный автомобильчик подкатил к амбару, Квиллер вышел встретить Нору и отнести коробки с продуктами в дом.
— Добро пожаловать, — обронил он небрежным тоном, когда они вошли. — Вы пьете яблочный сидр?
— Да, сэр, — ответила Нора. Она встала как вкопанная и обозревала гигантское помещение с благоговением и некоторым страхом.
— Располагайтесь у бара, — предложил Квиллер. — Выпьем по стаканчику и побеседуем.
— Прошу прощения, сэр, а что это такое? — спросила она, указывая на Килти.
Квиллер объяснил, как работает копилка, и дал ей монетку, чтобы она увидела игрушку в действии.
«Йау!» — донеслось с холодильника.
— Прошу прощения, сэр, это кот? — спросила Нора.
— Да, сиамец. Он необыкновенно умен и хочет послушать вашу историю. Где это произошло?
— Вы слышали такое название — Агли-Гарденз, сэр?
— Видел на карте. Там довольно болотистая местность.
— Да, сэр. Это место принадлежало человеку, которого звали Оливер Агли. У него была пропасть земли, и он сдавал её в аренду бедным фермерам. Они приезжали туда целыми семействами, надеясь разбогатеть, но почва там плохая, болотистая, на ней только турнепс и растет. Фермеры жили в хижинах и еле сводили концы с концами, хотя трудились изо всех сил.
Квиллер кивнул. Он знал об Агли-Гарденз. Когда он приехал в Мускаунти, это место считалось самой последней дырой во всем округе. Фонд К. приобрел тамошние земли, осушил их, построил вместо полуразвалившихся хижин разборные дома и закупил коз для разведения. Жители Агли-Гарденз стали полноправными членами мускаунтского общества.
— Ваша история относится к тем временам, когда там ещё не было коз? — спросил Квиллер.
— Да, сэр.
— Откуда она вам известна?
— Я жила там и однажды встретила во время молитвенного собрания девушку, которая мне её рассказала. Её звали… Бетси.
— Там разве была церковь?
— Нет, сэр, церкви не было. Люди просто собирались вместе и пели гимны.
— Расскажите о Бетси.
— Она была старшей из шестерых детей в семье и никогда не ходила в школу, потому что ей надо было все время помогать матери по дому.
«В наши дни это кажется просто невероятным», — подумал Квиллер.
— Продолжайте, продолжайте, — сказал он Норе, видя, что та остановилась. — Не ждите моих вопросов.
— Хорошо, сэр. Когда Бетси исполнилось тринадцать лет, она услыхала, что в одной гостинице нанимают девушек, выросших на ферме, — убирать и помогать на кухне. Хозяева знали, что девушки с фермы не боятся работы. Бетси сбежала из дома и устроилась в гостиницу. Там ей было очень хорошо — она стелила постели, занималась уборкой. Её кормили, а спала она в переоборудованном подвале. Однажды хозяйка гостиницы велела ей отнести полотенца мужчине, живущему в одном из номеров. Он был очень добр. Он сказал ей: «Ты красивая девушка. Садись, давай побеседуем». Ей никогда не говорили, что она красивая. Она провела какое-то время у этого мужчины, и он обошелся с ней очень хорошо. Когда она уходила, дал ей много денег. Но хозяйка выбранила Бетси за то, что та задержалась, а когда через несколько месяцев выяснилось, что Бетси беременна, девушку уволили.
Квиллер фыркнул в усы. Звучало совсем как сценарий какого-нибудь старого немого фильма.
— Продолжайте, — сказал он.
— Возвращаться домой в Агли-Гарденз она боялась, так что пришлось ей все лето бродяжничать, ночевать в сараях, попрошайничать по деревням. Она знала все, что надо, о родах и детях, потому что не раз видела это дома. Своего ребенка она родила в хижине на Чипмункской дороге. Это был мальчик. Она назвала его Дональд. Но она не могла оставить младенца у себя, а потому положила его в коробку и оставила, надеясь, что кто-нибудь найдет его и позаботится о нем. Дональда нашел полицейский, и все вокруг заговорили о брошенном ребенке. Его назвали другим именем, и время от времени она слышала о нем.
— Она продолжала жить в нашей местности?
— Да, сэр. И всегда следила за тем, что делает её Дональд — играет в футбол, работает в лесничестве, потом в отеле. А теперь он получил золотую медаль на состязаниях.
— Она знает, что его подозревают в убийстве?
— Да, сэр.
— Если это послужит утешением для… Бетси, то передайте ей, что защитником на суде будет лучший адвокат округа.
— Спасибо, сэр… А если… если они узнают, что Дональд убил собственного отца?.. Он ведь об этом не догадывался.
— Конечно… не догадывался… — с трудом выговорил Квиллер.
«Йау!» — раздался пронзительный вопль.
Квиллер поблагодарил Нору за рассказ, пообещал, что подумает насчет включения его в свою книгу, и проводил гостью до машины.
— Вы очень хорошо изложили эту историю, Нора. Сделайте мне одолжение: не рассказывайте её больше никому.
— Хорошо, сэр.
Он пощадил чувства Норы и не признался ей, что угадал, кто такая на самом деле эта «Бетси». Да она и без того поняла, что он догадался. Это было видно по просительному взгляду, который она на него кинула, сказав: «Хорошо, сэр».
Что казалось Квиллеру непостижимым, так это интерес, который Коко в последнее время проявлял к «Царю Эдипу» — античной истории о человеке, по неведению убившему собственного отца.
Когда Нора уехала, Коко шумно спрыгнул с холодильника, а вслед за ним, как перышко, спорхнула Юм-Юм. Вознаградив их за хорошее поведение, Квиллер заварил себе кофе и прочитал ещё одно письмо Энни, датированное тридцатым ноября.