– Нам известно, как ты оказалась в отделении, теперь хотелось бы услышать, как ты очутилась на проспекте?
– На машине приехала.
– Не идиотничай.
– Но это правда!
– Боже мой, – Регина закрыла глаза, – какой-то кошмар на улице Вязов. Эх, Катка, Катка, а я ведь считала тебя лучшей подругой. Мне и в страшном сне не могло присниться, что ты на старости лет решила заделаться проституткой. И Андрей твой, постоянно находясь в командировках, даже не подозревает, чем в его отсутствие занимается любимая женушка. Неправильное хобби ты себе выбрала, Катка, ох неправильное. Если заняться нечем, пошла бы на работу устроилась. На приличную, разумеется. А ты скатилась на самое дно. Просто в голове не укладывается. Абсурд!
– Регинка, ты сбрендила!
– Это ты сбрендила. Ну вот ответь откровенно: чего тебе дома не сидится? Денег хватает, ни в чем себе не отказываешь, живи и радуйся, так нет, захотелось испытать экстрима на пятом десятке.
– Мне только тридцать шесть! Вы сговорились все, что ли?
– Не могу поверить, – прогудел Витька. – Когда мне позвонили и сказали, что тебя задержали на панели, я подумал, что это шутка. Розыгрыш, дурацкий розыгрыш, который не может, не имеет право оказаться правдой. А на деле... Н-да, удивила ты нас, Ката Копейкина.
– Я вообще теперь сон потеряю, – Столярова скорчила гримасу.
– Хватит! – заорала Катарина. – Неужели вы – люди, знакомые со мной много лет, – зачислили меня в ряды путан? Как вы могли?!
– А ты сама как это называешь?
– Я собирала информацию для книги.
– Для какой книги?
– Одна моя знакомая пишет книгу, сейчас она подхватила простуду и не выходит из дома, поэтому попросила меня прокатиться на проспект и собрать необходимую информацию.
– Умнее придумать ничего не могла?
– Вить, она, наверное, думает, что мы придурки и нам можно вешать лапшу на уши.
– Это правда! – голосила Катка.
– Не верю!
– Придется.
– Замолчи.
– Сами заткнитесь, – озлобилась Копейкина, – ничего не скажешь, хорошие у меня друзья. Стоило мне, бедняжке, угодить в кутузку, как меня сразу принимают за шлюху. Спасибо вам. Вы поэтому вдвоем в отделение притащились, хотели позлорадствовать?
– Обычно я ночами сплю, в отличие от некоторых, – ядовито заулыбалась Регинка. – Но когда Витька сказал, что ты в ментовке, я ушам не поверила. О каком сне могла идти речь, я не могла остаться дома и пребывать в неведении, мне хотелось увидеть тебя и заглянуть в твои глаза.
– Заглянула?
– Представь себе.
Катка планировала достойно ответить нахалке Регинке, но в этот момент Столяров резко остановил машину.
Повернувшись к Копейкиной, он тихо спросил:
– Скажи, Катка, только честно, пойми, я обязан спросить, от твоего ответа будет зависеть многое. Ты правда не имеешь отношения к путанам?
У Катарины из глаз покатились крупные слезы, она изо всех сил старалась не впасть в истерику, но Витькин вопрос настолько резанул по сердцу, что нервы не выдержали, и она громко разревелась.
– Эй, ты чего? Сейчас же перестань лить слезы. Кат...
– Отстаньте от меня. Видеть вас не могу, как вы могли подумать... У-у-у... – Она глотала соленые слезы, и от этого ей становилось еще горше.
– Прости нас, мы погорячились, но пойми и наше состояние.
– Каточка, прекрати немедленно плакать, – Регинка начала гладить Копейкину по голове. – Извини, мы просто были на взводе.
Катка не могла успокоиться, теперь слезы катились не от злобы на Столяровых, а от жалости к самой себе.
«Бедная я, несчастная, никому не нужная», – проносилось в голове.
Виктор завел мотор.
– Кат, успокойся, – Регинка протянула ей платок. – Возьми, вытри слезы, а то у тебя тушь по всему лицу размазалась.
Минут через десять Копейкина немного пришла в себя.
– Потоп закончен? – усмехнулся Столяров.
– Вы обидели меня до глубины души.
– Сама виновата, своими заскоками ты нас уже достала, сначала мнишь себя великой сыщицей и пытаешься искать убийц, теперь в голову взбрело собирать материал для книги чокнутой знакомой.
– Она не чокнутая.
– Не будем спорить, я остаюсь при своем мнении.
Катарина закусила губу. Пусть говорят что угодно, а ей надо отключить сознание и смотреть в одну точку. Очень часто, когда Катарине было нужно уйти на время от реальности, она пользовалась этим способом. Очень помогает, ничего не слышишь, ни о чем не думаешь.
В себя она пришла оттого, что кто-то упорно тормошил ее за плечо. Открыв глаза, она увидела Витьку.
– Ты в транс впала? Приехали уже, вылезай.
Катарина осмотрелась.
– А куда мы приехали-то?
– Начинается новое завихрение. Забыла, где живешь? Коттедж это твой. Вот ворота, рядом калитка, а за ними дом.
– Ой, Вить, а мы ведь сейчас не в коттедже живем.
– А где, в Москве? Почему сразу не сказала?
– Не в Москве. Мы временно всем семейством перебрались в особняк Маргариты Изотовой. Отвези меня туда, здесь близко. Минут двадцать езды.
Столяров закатил глаза.
– Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Поехали.
Тронувшись с места, Виктор спросил:
– С какой стати у чужих людей тусуетесь? Розалия опять что-то взорвала? [1]
– Хуже! Мы пытаемся найти лошадь, которая охраняет бриллианты дяди Ярика.
Регина медленно повернула голову назад.
– Тебя в отделении случайно дубинками не били?
– Нет.
– А сама головкой не стукалась?
– Не стукалась, – огрызнулась Копейкина.
– С тобой все ясно. У тебя был трудный день, тебе необходимо принять успокоительное и отправиться на боковую. Поспишь часиков двенадцать, глядишь, вся дурь из головы выйдет.
Катка откинулась на сиденье, отключив слух.
Высадив ее у ворот Изотовой, Столяровы откланялись.
Теперь предстояло бесшумно проникнуть в спящий дом и как можно быстрее добраться до спаленки.
На втором этаже, семеня по коридору, Катка споткнулась на ровном месте и опрокинула напольную вазу.
Затаив дыхание, она стала ждать, когда из спальни вылетит свекровь. Долго томиться в ожидании не пришлось, уже через секунду Розалия нарисовалась в дверном проеме.