— Ну ты и горазд срать! — сказал еще один низкий мужской голос в кабинке чуть подальше. — Из тебя не дерьмо, а просто кирпичи лезут! Что за хренью ты питаешься, Винни? Может, тебя кормят просроченными суши? — Чтобы продемонстрировать неприятие такой диеты, человек в дальней кабинке сделал вид, что его тошнит, просто выворачивает наизнанку. — Ну ты, на хрен, и навонял здесь… чувак. Хоть противогаз надевай.
В этом незнакомец был абсолютно прав — отвратительная вонь заполнила к этому времени все помещение.
Шарлотта задрала ноги и прижала их ступнями к дверце кабинки, чтобы эти животные не заметили ее девчоночьи тапки между дверцей и полом. Главное, чтоб они не догадались, что она тоже здесь, трясясь от страха, думала Шарлотта.
— Какой же ты, на хрен, бесчувственный, — с усмешкой пожаловался первый голос. — Я тут того и гляди жопу отморожу. Сам понимаешь, снизу эта хренова вода идет без подогрева.
Второй голос рассмеялся.
— Ну ты и урод, Винни, просто, на хрен, редкостный урод.
— Ну да?
— А то. Я тебе серьезно говорю, чувак: устроил из своего сранья целое представление! И притом охренеть какое идиотское! Эх, всему-то тебя учить надо. Хочешь посмотреть на дерьмо идеальной формы и консистенции? Я серьезно. Если желаешь, могу тебе показать образец, нет, даже эталон какашки. В общем, когда слезешь с унитаза, не забудь заглянуть сюда ко мне. Я сливать не буду.
— А ты-то, Хилтон, знаешь кто после этого? Самый настоящий извращенец.
— Ты мне зубы не заговаривай. Хочешь не хочешь, а зайти сюда тебе придется: надо же когда-то учиться срать правильными какашками.
Шарлотта не знала, что делать дальше — оставаться здесь с задранными ногами или бежать, пока не поздно. В конце концов, вечно сидеть так, подняв ноги и упираясь в дверцу, она не может. Она встала, застегнула пижаму и, снова набросив на плечи халат, схватила сумку с банными принадлежностями и выскочила из кабинки, бросившись как можно скорее к раковинам. Ей ведь нужно помыть руки! В этот момент за ее спиной раздался шум спускаемой воды и щелчок отодвигаемой щеколды на дверце туалета. Затем эти же звуки повторились еще раз.
— Эй! Ну что, чувак, так и не зашел ко мне поучиться уму-разуму?
— Нет, ты точно извращенец. Пошел ты на хрен со своим дерьмом. Почему бы тебе не взять и не повесить его в рамочке над кроватью?
Все те же низкие мужские голоса… Шарлотта подняла глаза и увидела в зеркале двух мальчишек — самых настоящих мальчишек! Выглядели они оба лет на пятнадцать-шестнадцать, не старше! Судя по всему, ребята специально старались говорить басом, на пару октав ниже нормального голоса, чтобы придать себе как можно больше солидности и мужественности. У обоих в руках было по банке пива. Но ведь это не разрешается! Оба подростка были по пояс голые. На одном были только обмотанное вокруг талии полотенце и шлепанцы. Именно он выглядел особенно по-детски благодаря почти младенческой пухлости щек, шеи, да и всего тела При взгляде на этого «мужика» Шарлотте вспомнились памперсы и детская присыпка На втором парне были шорты и спортивные ботинки. Он был более худощавым, чем его приятель, и выглядел, может быть, чуть взрослее, но все равно находился еще в том дурацком возрасте, когда носы у подростков кажутся непомерно большими, потому что подбородки их еще недостаточно развиты. Второй парень запрокинул голову, поднес банку ко рту и стал пить пиво. Это продолжалось довольно долго, причем его кадык все время дергался вверх-вниз, как маленький насос. Допив, парень вдруг резко согнулся пополам, как складной нож, затрясся в экстазе и во всю глотку завопил очередной рекламный слоган новой марки баночного пива: «Когда она касается твоих губ, ты получаешь глубокое удовлетворение!»
Младенец в полотенце довольно захохотал.
Они направились прямо к Шарлотте и остановились у раковин в паре шагов от нее. Оба с грохотом поставили пивные банки на полочку перед зеркалом. Шарлотта домыла руки и взялась за полотенце. Боковым зрением она заметила, что парень с детским лицом и столь же детским телом смотрит на нее.
— Привет, — сказал он. — Симпатичный халатик.
Девушка сделала вид, что не слышит.
— Серьезно, — подхватил второй — худой и с подростковым носом. — Шикарная шотландка. Ты из какого клана?
Пухленький младенец опять рассмеялся и сказал, предвкушая удовольствие от собственной шутки:
— Наверное, из Макдушей.
Длинноносый загоготал во все горло.
Шарлотта, демонстративно не обращая на них внимания, собрала свои вещи в прозрачную сумку. Лицо у нее горело. По опыту она знала, что оно красное, как помидор.
Длинноносый прикрыл ладонью рот и сказал громким, разнесшимся по всей комнате шепотом:
— Нихт ферштейн. Небось, иностранная студентка. А что, шотландцы разве считаются иностранными студентами? Наверное, раз ни хрена по-нашему не понимают.
Смех, смех и смех — ребята веселились до упаду.
Уже собравшись уходить, Шарлотта заметила в зеркале девушку, направляющуюся к раковинам. На ней тоже не было ничего, кроме полотенца, но ей как-то удалось обвязаться большим куском ткани таким образом, что он закрывал ее тело от подмышек почти до колен. Шарлотта сообразила, что это она, по-видимому, мылась в душе, поскольку нигде в душевых вода больше не лилась. У девушки было круглое веснушчатое лицо, а ее рыжеватые мокрые волосы облепляли голову и спускались на спину.
Когда девушка подошла к раковинам, пухлый мальчишка сказал:
— Эй, привет. Мы тут с тоски помираем и отчаянно ищем дружеского разговора и немножко симпатии.
Девушка едва глянула в их сторону. Она повернулась к зеркалу и, наклонившись к нему почти вплотную, развела веки на одном глазу, пытаясь рассмотреть, не попало ли что-нибудь в глаз. Глядя прямо перед собой, она сказала:
— Ну ищите, ищите. Может, и найдете.
Оба парня стали придумывать, как бы разговорить и рассмешить девушку, которая по-прежнему не обращала на них внимания, а Шарлотта, воспользовавшись моментом, поспешила выйти из умывалки в коридор.
Пока она шла к себе в комнату, сердце готово было выскочить у нее из груди. Она была просто… в ужасе. В изложении мистера и миссис Эймори концепция совмещенной ванной комнаты выглядела вполне благовидно, хотя и не слишком привлекательно. Но то, что она увидела, превзошло самые худшие ее ожидания. Вульгарность, грубость, бесстыдство, фактически нагота — люди появляются при посторонних в одних полотенцах… и пьют… пьют буквально через два часа после того, как ассистент-воспитатель Эшли предупредила всех первокурсников, что в помещении общежития не должно быть никакого алкоголя, а уж о том, чтобы пить при всех, и речи быть не может… Да, то, что Шарлотта увидела, уже не просто напугало ее, а действительно привело в ужас. Как же можно так жить? — без всякой приватности, без всякой скромности, без всякого стыда… Ее сердце по-прежнему колотилось, как сумасшедшее… Неужели это все правда? И это Дьюпонт… Чаннинг, Мэтт, Рэнди Хоггарт и Дэйв Косгроув — да даже в самом пьяном состоянии те ребята никогда не могли быть настолько вульгарными.