«Меньший брат» пожал плечами и выставил перед собой руки, словно говоря: «Я просто спросил насчет порнухи, чего привязались-то?» Он не видел, что сзади к нему подкрадывается Джулиан… Есть! Джулиан подскочил к Ай-Пи, обхватил его, прижал тому руки к бокам и начал энергично двигать своим борцовским тазом, прижимая его к заднице «ошибки природы», весьма убедительно пародируя при этом занимающихся любовью собак в парке.
Компания откликнулась громогласным взрывом хохота.
— Да отпусти ты меня, мерзкий педик! — верещал Ай-Пи, пытаясь вырваться и, судя по выражению лица, понимая, что сохранить достоинство в такой ситуации ему уже не удастся.
Все сидевшие в библиотеке продолжали загибаться от смеха.
— Даже не понимаю, Джулиан, что он, на хрен, нашел в тебе такого мерзкого? — спросил Бу Макгуайр в перерыве между приступами смеха. Слово «мерзкий», произнесенное с должной интонацией, вновь повергло присутствующих в состояние смеховой истерики.
Ай-Пи удалось наконец вырваться из железных объятий Джулиана, который состроил горестную мину и жалобно поинтересовался:
— Что, и не поцелуешь на прощанье?
«Меньший брат» обвел злобным взглядом комнату, покачал головой и, не сказав ни слова, скрылся в галерее по направлению к лестнице.
Здоровенный, с грубыми чертами лица игрок сборной университета по лакроссу Харрисон Ворхиз проорал ему вслед:
— Да не подведет тебя твой кулак, младший брат! — И эта заключительная реплика, естественно, не могла не вызвать приступа веселья.
Такое символическое «лишение чести», устроенное Джулианом, являлось традиционным дружеским наказанием, которое в Сейнт-Рее применялось к провинившимся братьям, например, к тем, кто был замечен за выполнением домашнего задания в то время, как по «Спорт-Центру» передавали интересный матч, или к тем, кто в десять вечера являлся в библиотеку спросить насчет порновидео, особенно если этот кто-то был ошибкой природы.
— Нет, он совсем охренел. Какого хрена ходить по общаге с микрофоном на морде? — сказал Бу. — Наш Ай-Пи решил превратиться в беспроводной придаток к компьютеру. Вы бы видели, что у него в комнате творится, сколько у него там всякой хрени.
Как только компания пришла в себя после столь удачного спектакля, Харрисон, воодушевленный успехом шутки насчет «верного кулачка», обратился к Хойту:
— Да, кстати, насчет тех, кто толпами слетается перепихнуться, я бы хотел спросить…
Его перебил Бу:
— Да, Хойт, что это ты вдруг какими-то хреновыми намеками заговорил? Вот скажи, неужели не из твоей комнаты сегодня в полвосьмого утра выбралась одна пышечка в том же самом прикиде, в котором я видел ее вчера на дискотеке? Как же тебе не стыдно!
— Позо-о-о-о-о-о-о-о-о-ор! — донесся из всех углов вой осуждения.
Харрисон сказал:
— Вот я про что и…
— Я имел в виду — вообще, как оно у нас бывает, а не насчет кого-то конкретно, — пояснил Хойт. — Лично у меня в комнате кто попало ночевать не остается. Я человек разборчивый.
Естественно, эти слова были встречены лошадиным ржанием.
— Да что ты говоришь… Разборчивость, Хойт, всегда тебя отличала… Где ты эту девку отрыл-то?.. Кто такая, колись!
— Да за кого вы меня принимаете, — возмутился Хойт, — за хренова плейбоя? Я человек порядочный и ни за что не назвал бы вам имя этой скромной девушки. Даже если бы знал.
— Вот я про что и… — Харрисону опять не удалось закончить фразу. Ржание, адресованное Хойту, теперь заглушило его.
— Да про что ты, на хрен, говоришь-то, Харрисон? — спросил Вэнс.
— Вот спасибо, — сказал Харрисон. — Вообще всегда приятно встретить в этой хреновой медвежьей берлоге настоящего джентльмена. Вот я про что и говорю. — Он многозначительно взглянул на Вэнса, а потом на Хойта — Вам, ребята, уже известно, что Кроудон Маклеод начал клеиться к одной хорошо вам известной любительнице облизывать эскимо?
— Кроу? — не поверил Хойт. — Да ты шутишь!
— Какие уж тут шутки.
— А он-то знает, кто она, на хрен, такая?
— Я без понятия. Может, он просто не устоял перед ее чарами. В конце концов, в некоторых сферах деятельности, надо признать, этой девочке равных нет.
Казалось, еще немного — и вся компания просто сползет на пол с диванов и кресел, умирая от смеха Мясистая физиономия Харрисона просто сияла от удовольствия. Судя по реакции друзей на его приколы, сегодня он был на высоте.
Джулиан спросил:
— Слушайте, парни, а она-то в курсе, что вы ее видели… ну, с этим хреновым губернатором?
— Хрен его знает, — ответил Хойт. Он запрокинул голову и влил в себя последний глоток пива из банки. «Из очередной», — подумал он и попытался прикинуть, сколько этих емкостей он уже успел опорожнить за вечер. — Скорей всего, ни хрена она не в курсе. Она-то нас просто не успела увидеть, мы ведь за деревом стояли. — Парень широко развел руки, демонстрируя, какой толстый ствол был у дерева, за которым они прятались.
Потом он вдруг заметил, что Вэнс смотрит на него пристально и очень строго. Этот суровый взгляд стал с некоторых пор хорошо знаком Хойту. Дело в том, что Вэнс вовсе не желал становиться легендой нашего времени. Наоборот, он делал все, что мог, чтобы об инциденте, имевшем место в Роще, все забыли. И в первую очередь для этого им с Хойтом надо было действовать согласованно. В общем-то пока что им везло. По крайней мере, никто вроде не пытался их разыскать или куда-то вызвать. А может, и пытался — хрен его знает, не решит ли этот хренов губернатор отомстить им как-нибудь позаковыристее. Политики — у них ведь свои игры. Хойт внимательно посмотрел на Вэнса и взвесил, насколько позволяло его состояние, все «за» и «против». В голове уже приятно шумело, тянуло если не на новые подвиги, то во всяком случае на повторение старых, но он внял голосу разума, еще не окончательно утонувшего в пиве, и решил сменить тему разговора.
Но, как выяснилось, у остальных были другие планы на этот счет. Джулиан осведомился:
— Слушайте, а как вы думаете, искать-то вас не будут?
Вэнс встал и прошел к дверям, крайне недовольный происходящим. На пороге он остановился и без тени улыбки на лице сказал Хойту:
— Ну давай еще об этом потреплемся. — Он указал на телевизор и добавил: — Давай пригласим журналистов, пускай про тебя передачу сделают. Пусть вся страна узнает про своего героя хренова. — С этими словами он развернулся и вышел в галерею.
Хойт помолчал, подумал, а потом сказал Джулиану, мысленно обращаясь при этом к Вэнсу:
— Да никого они искать не будут. Для них еще важнее, чем для нас, чтобы это хреново дело поскорей забылось и чтоб наружу ничего не выплыло. Посуди сам: устроить гадость кому угодно здесь, в Дьюпонте — это уже само по себе большой риск. Вот пронюхают журналюги, что случилось, — и что они расскажут своим зрителям? Хренов губернатор затащил в лес молоденькую девчонку, чтобы она сделала ему минет. Этой Сайри лет девятнадцать-двадцать, а ему уже пятьдесят с хреном, и он, между прочим, губернатор этой долбаной Калифорнии. Она — маленькая блондиночка-студенточка, а он — большая шишка, чуть ли не кандидат в президенты, и притом вдвое, да нет, почти втрое старше нее. Вот это действительно мерзко, — повторил он столь удачно обыгранное сегодня слово.