… А сейчас, когда повеяло Радикальным Шиком, еще и «Черные пантеры». Вот, например, этот здоровенный, Роберт Бэй, которому Фелисия дарит свою «танцевальную» улыбку, сорок один час назад попал под арест из-за перепалки с полицией, возникшей из-за какого-то револьвера тридцать восьмого калибра. Где-то в Квинзе, на Северном бульваре и 104-й улице, в местах неведомых. Его забрали по странному обвинению в «способствовании преступлению». Выпущенный под залог, он добрался в тринадцатикомнатный пентхаус Бернстайнов пешком. Принуждение и насилие, дубинки и пистолеты, тюрьма и залог… Вот они, живые «Черные пантеры», рискующие жизнью и свободой. Пентхаус Ленни пропитывается революционным духом. Взгляды, брошенные украдкой, кто-то открыто глазеет, кто-то рискует улыбнуться и отводит взгляд в поисках контрапункта. Можно в этом не признаваться, но сравнения напрашиваются сами собой. Вот Отто Премингер в библиотеке, Джин ван ден Хейвел в холле, Питер и Шере Дюшен в гостиной. Вот Фрэнк и Донна Стентон, Гэйл Лумет, Шелдон Харник, Цинтия Фиппс, Бертон Лэйн, миссис Август Хекшер, Роджер Уилкинз, Барбара Уолтер, Боб Силверс, миссис Ричард Эйвдон, миссис Артур Пени, Жюли Беллафонте, Гарольд Тэйлор и еще, и еще, включая стройную женщину в черном, Шарлотту Кертис, редактора отдела новостей «Нью-Йорк таймс», лучшего репортера Штатов по социальным вопросам. Она стоит рядом с Фелисией и Робертом Бэем и беседует с Шере Дюшен.
Шере говорит:
— Никогда еще не встречалась с «Пантерами»… Сегодня впервые.
Она и не подозревает, что через двое суток о ее словах узнает сам президент США.
«Сегодня впервые…» То же самое могут сказать и многие другие гости. А «Черные пантеры» все прибывают в дом Бернстайнов. Роберт Бэй, Дон Кокс, «фельдмаршал» из Окленда, Генри Миллер, «капитан» из Гарлема. Женщины-«Пантеры»… Оригинальный облик. Обтягивающие брюки, тугие черные свитеры, кожаные куртки, темные очки-кубинки, прически «афро». Но не лакированное прилизанное «афро» из модного салона, а буйное, натуральное, дикое…
Негры-бунтари не носят серых костюмов на три номера больше фигуры.
Долой нудные банкеты Городской лига в гостиничных ресторанах, где ее руководители квадратно-гнездовым способом чередуют за столами черных и белых, как будто нанизывают индейские бусы.
Они живые люди!
Потасовки, пальба, революции, фото в «Лайфе», на которых полицейские ведут «Пантер» как пленных вьетнамцев — все это мелькает в голове, когда ты их видишь. Они прекрасны. Острые, как бритвы. Их женщины — три или четыре — тоже присутствуют у Бернстайнов, жены некоторых из двадцати одного обвиняемого — стройные, гибкие, в плотно прилегающих к телу брюках, с прическами «йоруба», смахивающими на тюрбаны. Кажется, будто они сошли со страниц «Вога». На самом-то деле «Вог» позаимствовал эти прически у негритянок. Все присутствующие дамы сразу же поняли, почему Аманда Берден заявила, что она теперь против всякой моды, так как «утонченность негритянских ребятишек» заставила ее переоценить позиции. Уж конечно, женщины «Пантер» не сидят часами у зеркала, запихивая в глаза контактные линзы, расписывая физиономии при помощи карандашей, губок, кисточек, выщипывая лишнее и добавляя недостающее, приклеивая фальшивые ресницы, накладывая и вновь стирая тени. Посмотрите: вот они, здесь, в желтом китайском пентхаусе Бернстайнов, среди канделябров, ваз с белыми и лавандовыми анемонами, среди наряженной в униформу прислуга, предлагающей гостям напитки и рокфорную крошку, закатанную в тертый орех…
Прислуга, конечно же, белая, не Клод и Мод, а белые латинос, южные американцы. У Ленни и Фелисии головы на плечах не для декора. О слугах они тоже подумали. О слугах никак нельзя забывать в период Радикального Шика. Ведь бесспорно, если вы даете прием в честь «Черных пантер», как Ленни и Фелисия сегодня, а Сидни и Гэйл на прошлой неделе, а Джон Саймон из «Рэндом Хаус» и издатель Ричард Бэрон еще раньше, или же устраиваете торжество в честь «Чикагской восьмерки», как Джин ван ден Хейвел, или для батраков с виноградников, или для Бернадетты Девлин, как Эндрю Стейн, или же для «Молодых лордов» — Элли Гуггенгеймер собирается устроить для них вечеринку на следующей неделе, или для индейцев, для СДС, для «Джи-Ай-кофи-шопс», да хоть и для «Друзей планеты» — никак нельзя допустить черной прислуги. Многие ломали голову над этой проблемой. Они представляли, как «Черные пантеры» — или кто там еще — заходят к ним в дом в своих очках-кубинках и с прическами из наэлектризованных волос, а темнокожие Клод и Мод подходят и спрашивают с улыбкой: «Не желаете ли выпить, сэр, мадам?» Хозяева закрывали глаза и представляли себе эту сцену. Таким образом нынешняя волна Радикального Шика вызвала отчаянную потребность в белой прислуге. У Картера и Аманды Берден, например, вся прислуга исключительно белая. У Сидни Лумета и его жены Гэйл, дочери Лины Хорн, трое белых слуг, включая няньку-шотландку. Да у всех теперь белые слуги! А Ленни и Фелисия решили эту проблему еще до того, как она возникла, еще до того, как накатила волна Радикального Шика. Отец Фелисии, инженер из Сан-Франциско Рой Элвуд Кон, работал в Сантьяго по контракту с американской горно-металлургической компанией. Под девичьей фамилией матери, Монтеалегре, Фелисия снималась в Нью-Йорке, и в 1949 году «Моушн пикча дейли» присудила ей приз как лучшей телевизионной актрисе года. Оттуда, из Южной Америки, и прибыли трое домашних слуг, включая повариху-чилийку. У Ленни водитель и камердинер англичане, тоже белые, естественно. Большое удобство, если учитывать современные веяния. Многие из друзей это понимают и потому частенько обращаются к Бернстайнам с просьбой уступить на вечерок южноамериканскую прислугу. Бернстайны люди щедрые и отзывчивые, так что народ отзывается о них весьма доброжелательно, с благодушным юмором, как о «бюро найма домашней прислуги».
Ну а если у вас нет темнокожей прислуги, то тогда единственная альтернатива — поступить как Элли Гуггенгеймер, которая как раз собирается устроить вечеринку в честь «Молодых лордов» в своем пентхаусе«на углу Парк-авеню и 89-й улицы, неподалеку от особняка Ленни и Фелисии. Она приглашает к себе гостей в воскресенье, когда у прислуги выходной. «Две мои подруги, — сообщила она по телефону, — обе… не белые… Черт, до чего же меня бесит эта путаница в определениях!.. Согласились мне помочь. И я тоже буду за служанку!»
Какая-нибудь добрая душа наверняка подскажет еще один выход из ситуации: а почему бы не обойтись вообще без прислуги? Особенно если эта тема причиняет тебе такое беспокойство и ты рьяный сторонник равенства. Однако такая постановка вопроса свидетельствует о полном непонимании жизни общества в Ист-Сайде в эпоху Радикального Шика. Бог ты мой, ведь прислуга — не вопрос удобства, это абсолютная психологическая необходимость. Если ты живешь этой жизнью, утром шлифуя фигуру у Куновски, затем повисая на телефоне, после чего отправляешься на ланч в «Бегущий курьер», который теперь предпочитают «Лягушке», «Лютеции», «Лафайету», «Ля-Каравель» и другим модным заведениям (он менее показушный, более в духе Дэвида Хикса и менее в стиле Пэриш-Хэдли), то без прислуги никак, ну просто никак не обойтись. Боюсь, вы все-таки не совсем меня поняли. Может показаться, что прислуга — вопрос удобства, но это не так. Просто жизненно необходимо иметь прислугу — это краеугольный камень всего существования в Нью-Йорке. Неужели это так трудно понять?