Джерихо разглядывал чернильное пятно на полу. О Господи, подумал он. Жди теперь зажигательную речь.
— Так вот, очень многое здесь зависит от нас, и я хочу, чтобы каждый помнил, что он — часть одной команды.
— Никто не подобен одинокому острову, Гай, — с непроницаемым выражением, благочестиво сложив на солидном животике руки, промолвил Этвуд.
— Спасибо, Фрэнк. Абсолютно правильно. Таких нет. И если кто-нибудь из нас… кто-нибудь из нас… поддастся искушению забыть эту истину, пусть вспомнит и об этих конвоях, и обо всех остальных, от которых зависит исход войны. Понятно? Хорошо. Все сказано. За работу.
Бакстер открыл было рот, чтобы возразить, но, кажется, раздумал. Выходя из комнаты, они с Паком мрачно переглянулись. Глядя им вслед, Джерихо недоумевал, почему оба так упрямо пессимистичны. Пак терпеть не мог политических взглядов Бакстера, и обычно они сторонились друг друга. Однако теперь, похоже, были заодно. Что это? Своего рода профессиональная зависть? Чувство обиды за то, что после их упорных трудов явился он и выставил их дураками?
Логи тряс ему руку.
— Не знаю, старина, что мне с тобой делать. — Он старался казаться суровым, но был не в силах скрыть удовлетворения. Положил руку на плечо Джерихо.
— Восстанови на работе.
— Придется говорить со Скиннером. — Логи открыл дверь, пропуская Джерихо в коридор. Три пичужки не сводили с них глаз. — Боже, — передернул плечами Логи. — Можешь себе представить, что я от него услышу? Он будет страшно рад сообщить своим дружкам-адмиралам, что самая лучшая возможность снова влезть в Акулу — это дать напасть на конвои. А-а, черт, я лучше позвоню. — Уже входя в кабинет, он обернулся. — А ты твердо уверен, что не врезал ему?
— Абсолютно уверен, Гай.
— И ни одной царапины?
— Ни одной.
— Жаль, — словно про себя заметил Логи. — Если подумать. Жаль.
5
Эстер Уоллес не спалось. Маскировочные шторы были задернуты от света. В крошечной комнатке ровный полумрак. Сквозь подушку сочился успокаивающий аромат лавандовых духов. Она в мягкой хлопковой ночной сорочке покорно лежала на спине, вытянув ноги и сложив руки на груди, подобно мраморной деве на надгробье, но забытье ускользало.
ADU, мисс Уоллес. Ангелы танцуют вверх…
Мнемоника оказалась страшно прилипчивой, доводила до бешенства. Эстер была не в состоянии выбросить ее из головы, хотя порядок букв ей ничего не говорил.
Это позывные. Возможно, германских сухопутных или военно-воздушных сил…
Ничего удивительного. Скорее всего, так оно и есть. В конце концов, их ведь много: тысячи и тысячи. Единственное достоверное правило сводится к тому, что позывные армии или люфтваффе никогда не начинаются с D, потому что D всегда означает немецкую коммерческую станцию.
ADU… ADU…
Не с чем связать.
Эстер повернулась на бок, подобрала коленки и постаралась занять голову чем-нибудь успокаивающим. Но не успела она изгнать из памяти напряженное бледное лицо Тома Джерихо, как всплыло морщинистое лицо священника Церкви святой Марии в Блетчли, этого каркающего глашатая женоненавистнических бредней святого Павла, «… неприлично жене говорить в церкви» (1 Коринфянам, 14, 35). «… женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями» (2 Тимофею, 3, 6). Из таких текстов пастор сплел воинственную проповедь против приема на работу в военное время лиц женского пола: против того чтобы женщины водили грузовики, ходили в брюках, пили и курили в барах и пивных без сопровождения мужей, не заботились о детях и доме. «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и — безрассудная» (Притчи, 11, 22).
Если бы это было правдой! — думала она. Если бы только женщины посягнули на власть над мужчинами! Перед глазами встала сальная напомаженная физиономия Майлза Мермагена, начальника отделения. «Дорогая Эстер, в данный момент о переводе не может быть и речи». До войны он был управляющим в Барклайз-банке. Ему очень нравилось подойти сзади к работающей девушке и гладить ей плечи. На рождественской вечеринке в шестом бараке он заманил Эстер под куст омелы и бесцеремонно снял с нее очки. («Спасибо, Майлз, — сказала она, жалко пытаясь обратить это в шутку, — без очков ты мне кажешься почти привлекательным… »). Его мокрые, противные, как тело моллюска, губы отдавали сладким шерри.
Клэр, разумеется, тут же решила, что предпринять.
— Ой, бедняжка. Полагаю, он женат?
— Говорит, что они слишком рано поженились.
— Отлично, вот тебе и ответ. Скажешь ему, что, по-твоему, было бы честно сначала поговорить с ней. Скажешь, что хочешь с ней подружиться.
— А если он согласится?
— О Господи! Тогда просто дашь ему по яйцам. При этом воспоминании Эстер улыбнулась. Снова заворочалась в постели, полотняная простыня помялась и съехала. Безнадежное дело. Протянув руку, включила ночник, нащупала лежавшие рядом очки.
Ichlerne deutsch, ich lernte deutsch, ich habe deutsch gelernt…
Немецкий язык, подумала она: немецкий будет ее спасением. Практическое знание письменного немецкого избавит ее от скучного однообразия диспетчерской службы радиоперехватов, от липких объятий Майлза Мермагена и вознесет в разреженную атмосферу машинного зала — туда, где заняты настоящим делом и где ей полагалось быть с самого начала.
Усевшись в постели, она попыталась сосредоточиться на «Начальном курсе немецкого языка» Эйблмена. Десяти минут этого занятия обычно бывало достаточно, чтобы погрузиться в сон.
«Непереходные глаголы, обозначающие перемену места или условий, в сложных временах вместо вспомогательного глагола haben требуют вспомогательного глагола sein… »
Она подняла глаза. Никак внизу какой-то шум?
«В подчинительном порядке слов вспомогательный глагол должен стоять последним, сразу после причастия прошедшего времени или инфинитива… »
Опять.
Она сунула согревшиеся ноги в холодные уличные туфли, накинула на плечи шерстяной платок и вышла на лестничную площадку.
Стук доносился из кухни.
Она стала спускаться по ступеням.
Когда она вернулась из церкви, ее ждали двое мужчин. Один стоял на ступеньках крыльца, другой не спеша вышел из-за дома. Первый — молодой блондин с медлительными аристократическими манерами и по-своему красивой болезненной англо-саксонской внешностью. Его спутник был постарше, пониже ростом, стройный, смуглый, с северным наречием. У обоих были удостоверения Блетчли-Парка. Они объяснили, что пришли из отдела бытового обслуживания и хотят видеть мисс Ромилли. Она не вышла на работу: не знаете, где она может быть?
Эстер сказала, что не знает. Тот, что постарше, поднялся наверх и что-то долго искал там. А тем временем блондин — она так и не разобрала его имени, — развалившись на диване, стал задавать уйму вопросов. При всех его хороших манерах, было в нем что-то неприятно высокомерное. Что собой представляет Клэр? С кем дружит? Что за мужчины были в ее жизни? Расспрашивал ли кто-нибудь о ней? Эстер упомянула о визите Джерихо прошлой ночью, и посетитель сделал пометку золотым выдвижным карандашом. Она чуть не сболтнула о странном поведении Джерихо в церковном дворе (ADU, мисс Уоллес….), но к тому времени ей уже до того не нравилось поведение блондина, что она вовремя прикусила язык.