На этом аудиенция закончилась, и я присоединилась к моим спутникам. Господин настоятель, видимо, отдал кое-какие распоряжения, и нас повели в отдельно стоящее здание — гостиницу для паломников и родственников монахов. Меня отвели в левое крыло, Сань Ва и инспектора Пэня — в правое. Торговца Лю с нами не оказалось. Наверное, он встретил знакомых или тоже удостоился аудиенции у настоятеля.
Хотелось есть и спать, да и помыться не мешало. Гостиничный номер был обставлен очень скудно, только самое необходимое: узкая железная кровать, тумбочка, встроенный шкаф — три полки и одна вешалка. В шкафу я обнаружила халатик и тапочки. Как нельзя кстати: я направилась в ванную, сняла с себя грязную одежду, открыла горячую воду и с наслаждением встала под душ.
Вы не знаете, что такое счастье… Счастье — это когда тебе не нужно через минуту срываться с места и бежать в неизвестность. Счастье — это когда у тебя на хвосте не висят люди, твердо намеренные лишить тебя жизни или здоровья.
Приняв душ, я выстирала брюки, блузку и белье. Развесила все это на полотенцесушителе, затем на минутку — всего лишь на минутку! — прилегла на кровать и мгновенно заснула.
Проснулась я от стука в дверь. Я не спешила открывать, мало ли, кто это. Вход в монастырь свободный, а главный мой враг сумел уйти. Предусмотрительно встав около стенки (на случай, если начнут стрелять через дверь), я поинтересовалась, кто это там так желает меня видеть. Знакомый голос Чжу Цзы спросил, не желаю ли я поужинать. Поужинать я желала, к тому же моя одежда почти высохла (за исключением брюк, которым предстояло досохнуть на мне), так что препятствий к выходу в люди не было никаких.
Ужинали мы в трапезной. В огромном зале стояли длинные столы, за которыми сидели монахи. Одинаковые серые рясы, одинаковые наголо бритые головы. Больше похоже на исправительное учреждение, чем на монастырь.
Нас посадили за небольшой столик, скрытый от посторонние любопытных глаз массивной колонной. Оказалось, что обитатели монастыря — вегетарианцы, поэтому ни мяса, ни рыбы на столе не наблюдалось. Зато овощей, орехов и фруктов было в изобилии.
Я радостно поприветствовала Сань Ва и инспектора Пэня. Торговца Лю и «Рибока» за столом не было. За едой инспектор сообщил мне, что полиция уже прибыла и в данный момент высокое начальство допрашивает «Рибока». А потом, после ужина, настанет моя очередь.
Вот и состоялась моя встреча с представителями местной власти. В комнате настоятеля сидел плотный мужчина, по виду — точно начальник. Так и оказалось. Это был непосредственный руководитель инспектора Пэня. Еще там был один инспектор, смотревший на меня так, что сразу было ясно: он не верит ни одному моему слову. Недоверчивого полицейского звали Жэнь Фа. По дороге на допрос Пэнь вкратце ввел меня в курс дела. Оказывается, по версии этого Жэнь Фа, убийцей была я. А теперь выходило, что я тут почти ни при чем, даже можно сказать, героически спасла национальную святыню. Этот мой поступок практически свел к нулю шансы Жэнь Фа продвинуться по службе, зато резко выросли шансы инспектора Пэня. Неудивительно, что Жэнь Фа метал в мою сторону гневные взгляды и всячески старался поймать меня на несоответствии в показаниях.
Периодически господин начальник (так его называли все присутствовавшие) доставал из пухлого досье фотографии и показывал их мне на предмет опознания людей, там изображенных. Большая часть граждан на снимках была мне не знакома, но кое-кто попадался на моем жизненном пути. Так, на одной из фотографий я увидела и опознала господина Стивена Траппа, еще живого и невредимого, запечатленного на какой-то вечеринке. Следующая фотография представляла того же господина Трампа, только уже в виде растерзанного трупа. Я не содрогнулась по той простой причине, что видела труп господина Трампа в реальной жизни. Банда толстяка Чу оказалась многочисленнее, чем мы с Сань Ва могли предполагать. Судя по снимкам, нам удалось познакомиться лишь с ближайшими соратниками Чу.
Допрос продолжался не менее четырех часов, после чего полиция торжественно удалилась, унося с собой несколько кассет с записями и подписанные мной показания. В принципе, можно было бы уже и покинуть монастырь, но делать этого не хотелось по той простой причине, что только здесь я чувствовала себя в относительной безопасности.
Поздно вечером состоялся мой второй разговор с настоятелем, когда я принесла ему тщательно вымытый с помощью шампуня бриллиант. Глава монастыря был невозмутим и не выказал ни малейшего намека на брезгливость, принимая из моих рук оскверненную драгоценность.
— Вам очень повезло, мисс, — начал разговор настоятель. — Вы сумели сделать то, что не удалось Лю Дунбиню.
Я не очень поняла, в чем заключалось мое везение, но на всякий случай решила пока не спрашивать. Настоятель же торжественно продолжил:
— Мы считаем, что вы — избранная. Вам помогали высшие силы.
Похоже, старец совсем с ума спятил от счастья. Не хватало, чтобы он еще увидел нимб вокруг моей головы. Или в здешней религии избранным нимбы не полагаются? Я осторожно сделала несколько шагов к дверям, вдруг ему придет в голову кинуться мне в ноги или иным способом продемонстрировать почтение к моей избранной сущности. Монах понял мои опасения, поэтому сразу перешел к делу:
— Вы раньше встречались с Лю Дунбинем?
Хороший вопрос, интересный. Знакомых по имени Лю у меня нет. Стоп, как же нет? А торговец горохом? Фамилию вот только не знаю, не догадалась спросить. Тут меня как обухом по голове ударило: ну конечно же, Лю Дунбинь, тот самый древнекитайский Бессмертный, который должен был отнести камень. Легенда, рассказанная Сю Ин. Как я могла забыть!
— Скажите, — в свою очередь поинтересовалась я, — вот этот Лю Дунбинь… Это же персонаж из сказки?
Настоятель улыбнулся и веско заметил:
— Лю Дунбинь — основатель практики естественного обмена энергии.
Не скажу, что данная информация потрясла меня. На словосочетание «естественный обмен» подсознание выдало схему пищеварительного тракта. Возникла пауза, мой собеседник деликатно предложил мне пойти посмотреть документы, рассказывающие о предыдущей, неудачной попытке доставить бриллиант в монастырь. То, что настоятель назвал сухим словом «документы», на самом деле оказалось старинной, богато иллюстрированной книгой. Текста было немного; если бы изо рта персонажей вылетали облачка с репликами, то выглядело бы это как комикс. Главным героем древнекитайского комикса был бессмертный Лю Дунбинь, известный мне как торговец горохом Лю. Художник, видимо, в жизни не встречался с Лю Дунбинем, поэтому изобразил его в меру собственного понимания и таланта. Так он прилично добавил ему роста и наградил богатырским телосложением. Догадаться, что этот великан и есть Лю, можно было лишь по мечу, притороченному за спиной, и опахалу в руке. Меч и опахало живописцу испортить не удалось. Древнекитайский мальчик Сань Ва мало отличался от Сань Ва современного, разве что одеждой. Что касается врагов, то наиболее эффектно был нарисован господин У, практически не изменившийся за прошедшие века.
Закончив просмотр альбома, я поинтересовалась у настоятеля, где сейчас находится парень в кроссовках «Рибок», единственный член шайки господина У, задержанный полицией.