В приемной Людмилы Викторовны, начальника отдела кадров, сидела секретарша в белой блузке. И она не болтала по телефону, а печатала на компьютере. «Сейчас мурыжить начнут», — сердито решил Ивакин, но ошибся. Его приняли сразу же.
— Я думала, вы все уже выяснили, — Людмила Викторовна, откинувшаяся на спинку кожаного офисного кресла, полуприкрытая плоским экраном, неприветливо глянула на него. Она оказалась молодой и очень простенькой на вид. Ее лицо было не накрашено, волосы гладко зачесаны. Одета Людмила Викторовна была в серое. Женщину, занимавшую столь высокий пост в этом кондиционированном учреждении с мраморными полами, Ивакин представлял себе совершенно по-другому. Но он уже понял, что отстал от жизни: хорошие газеты и большие начальники теперь, очевидно, выглядят именно так.
— Десятки допросов, и только потому, что эта девочка несколько раз публиковала у нас свои фотографии, — процедила начальница, глядя на Ивакина почти с ненавистью. — Час работы даже рядового корреспондента нашей газеты стоит очень дорого. Вы привыкли к оранжерейным условиям. Мне кажется, вам надо лучше шевелить мозгами, сидя в своих кабинетах, а не ходить туда-сюда, отвлекая тех, кто по-настоящему занят. Поучитесь у классиков. У Шерлока Холмса, например.
— Вы думаете, что я это делаю исключительно для собственного удовольствия? — удивился Ивакин. — Так вот трясусь в душном метро, упрашиваю охранника, выслушиваю отповедь девочки, которая мне в дочери годится, и все это — чтобы развлечься?
— Вы понимаете, что есть места, где не работает принцип «Солдат спит, служба идет»? — Она и бровью не повела, дослушав его реплику, даже на «девочку» не отреагировала. — У нас люди не отсиживают рабочий день, каждая их минута заполнена; если они не успеют сделать то, что запланировали, не успеют из-за ваших допросов, им придется работать вечером. Допоздна! Вы понимаете?
— Понимаю. Я уже увидел, что представляет из себя ваша газета. Есть только одна неувязка: вы сами начали дискуссию, не относящуюся к делу. Вы как та продавщица, которая на вопрос, есть ли в продаже яйца, отвечает гневной тирадой на тему плохого зрения покупателей. Экономнее сказать: есть. Или: нет. Но такие продавщицы были раньше, вы-то другое поколение.
— Ах вот как! — насмешливо сказала Людмила Викторовна и внезапно успокоилась. — У вас не больше пяти минут.
Ивакин тоже успокоился.
— Я пришел в связи с одним странным обстоятельством… — Он помолчал немного. — У вас, оказывается, много сотрудников погибло в последнее время.
— Что?! — Людмила Викторовна смотрела на него с искренним изумлением. Она даже подалась вперед и облокотилась на стол. Когда ее лицо приблизилось, Ивакин увидел, что она немолодая: веточки морщин разрастались от глаз к вискам, морщины были и на лбу, только словно бы проутюженные, разглаженные. «Ах, вот почему она стала более благосклонной, — добродушно подумал Ивакин. — Ей понравилось, что я ошибся с возрастом. Надо взять на заметку. Неплохой приемчик».
— За последний год произошло три убийства, — продолжил он. — И как мне удалось выяснить, все они так или иначе связаны с вашим боссом. Десять месяцев назад взорвали корреспондента. Согласно информации газеты «Аргументы и факты», этот человек был одним из основателей вашего холдинга, но он не верил в будущее газеты и ушел на БиБиСи, чтобы несколько лет спустя все-таки вернуться, но уже рядовым репортером. Получается, он был компаньоном Грибова. Может, даже другом?
— Это было до меня. Я ничего об этом не знаю, — произнесла Людмила Викторовна, барабаня пальцами по столу. Было видно: она не ожидала, что разговор примет такой оборот, и поэтому решила закончить его как можно скорей.
— Дальше: убийство пассии вашего главного редактора. По его поводу вас, действительно, много допрашивали. И наконец, убийство Марины Леонидовой.
— Кого? — спросила Людмила Викторовна. «Притворяется?» — подумал Ивакин, с интересом глядя на нее. Недоумение ее было вполне искренним.
— Марины Леонидовой, — повторил он. — Вы же начальник по кадрам?
— Да, я начальник по кадрам, — раздраженно повторила женщина. — Вы сказали: Марина Леонидова. А она здесь при чем?
— Она ведь тоже старая подруга Грибова, не так ли?
Людмила Викторовна молча смотрела на него. Глаза у нее были отсутствующие. Сложная мыслительная работа совершалась в ее голове. Судя по должности, такая дамочка должна принимать решения быстро. Действительно, уже через пару секунд она дежурно улыбнулась Ивакину, встала и вышла из-за стола, протягивая руку.
— Вы извините, — произнесла она. — Но если уж пошли такие версии, то я разговаривать с вами не могу. Это вы с Виктором Сергеевичем, пожалуйста. Я уже дала показания вашим коллегам. Все, что знала о Лапчинской, рассказала. Кстати, не уверена, что она была пассией Грибова. Мне, по крайней мере, так не казалось. Если что, вы уж повесточкой меня вызывайте, ладно?
— У меня есть еще один вопрос! — вцепившись в стул, сказал Ивакин. — Как раз по делу Лапчинской.
— Я же все объяснила, — скривилась Людмила Викторовна. — Мне что, охрану вызывать?
— Не горячитесь. Я потратил кучу времени, добираясь до вас. В моем-то возрасте! Вы тоже будете немолодой, так что отнеситесь ко мне снисходительно.
— И какой последний вопрос?
— У вас никого в последнее время не увольняли?
— Мне надо рыться в бумагах. Это долго.
— Ну, навскидку! Буквально за последний месяц. Вряд ли у вас такая уж большая текучка. Люди, небось, за работу держатся. Не вспомните, а? Людмила Викторовна? Все равно ведь выясню.
— Выпускающего редактора уволили. Но он не знакомый Грибова, не друг и не родственник, — ехидно проговорила она.
— За что уволили?
— Плохо справлялся со своими обязанностями.
— Понятно, — Ивакин встал. — Спасибо, Людмила Викторовна. Кстати, забыл спросить, а как могла статья об убийстве Лапчинской появиться в вашей газете?
Она уже пошла к своему столу, когда он задал этот вопрос. Ей пришлось обернуться, услышав его слова.
— О господи! Какая статья? Я думала, допрос окончен.
— Курить можно? — робко спросил Ивакин.
— Разумеется, нет. В здании не курят.
— Ах, как жаль! Статья об убийстве Лапчинской. Скандальная такая. Неужели не помните?
— Да, что-то припоминаю. Действительно, скандальная статья. Дурацкая.
— Не из-за нее выпускающего уволили? Все-все, ухожу! — он поднял руки. — Не сердитесь! Обещал последний вопрос, значит, последний. — И Ивакин быстро выскользнул за дверь.
На часах было два. Самое время для обеденного перерыва.
Если бы все происходило в обычной редакции, Ивакину было бы проще. Уже здесь, на выходе из кабинета, его бы подстерегали. Они бы сами вызвались на разговор, они бы расспрашивали и отвечали, выдвигали версии и безбожно лгали, и не для того, чтобы выудить из него информацию, а просто потому, что не могли молчать. Разговор был их главный наркотик. Болтуны… Ивакин угрюмо огляделся: здесь болтунов не наблюдалось. «Ничего, поищем кого-нибудь», — подумал он. Он шел по коридору, приглядываясь к табличкам на дверях. Одна из дверей была приоткрыта. Ивакин разглядел еще одну секретаршу в белой блузке — родную сестру предыдущей.