— Не смейте думать, будто я пришла потому, что мне этого хотелось.
Чане взял ее за руку, и даже это случайное прикосновение вызвало в ней дрожь возбуждения.
— Хорошо, не смею. — Его глаза мерцали от удовольствия, когда он переворачивал ее руку в своей ладони. — Тем не менее я рад, что вы здесь, — ласково промурлыкал он.
— Я сказала вам: дело в другом.
— Ладно, — он помог ей подняться на борт. — По-моему, вы слишком затянули… Ни одна женщина не доводила меня до такого безумия.
— Полагаю, большинство женщин гонялось за вами. — Эта мысль оказалась ей столь неприятна, что она нахмурилась.
— Я свое получил. Но вам не стоит беспокоиться. — Его настороженные карие глаза похотливо скользнули по ее рту и груди, что заставило ее покраснеть. — Мне нравится преследовать самому, — он озорно улыбнулся. — Вы — более мой тип, чем кто-либо иной.
— Вы говорите, что вы — хищник, которому нравится выслеживать свою жертву? Плохое утешение.
— Не думаю, что вы точно процитировали мои слова, — сухо сказал он. — Хотите выпить?
Она опустилась на диван, а он наклонился к ящику со льдом.
— Это не светский визит, — чопорно проговорила она.
— Уж не означает ли это, что мы не можем расслабиться и получить удовольствие?
— Я пришла из-за своих племянниц. Пожалуйста, оставьте их в покое.
Он резко выпрямился. В его голосе послышалась легкая ирония.
— Вам не кажется, что дело обстоит иначе? Это они приходят сюда и не дают мне покоя.
Отбросив предосторожности, она стала упорствовать:
— Мне кажется, их появление доставляет вам удовольствие.
Его голос помрачнел:
— Я люблю детей.
— Это не совсем так.
— Что?
— Они не просто дети. Они — юные женщины. — Даллас перевела дыхание. — Я хочу, чтобы вы прекратили поощрять их.
Кристофер сжал ее руку и заставил встать.
— В чем вы меня обвиняете?
— Они чересчур интересуются вами. Жесткая рука Кристофера сжалась еще сильнее. Как всегда, когда Даллас входила в физический контакт с Кристофером, она потеряла способность думать. Опасная затея — спуститься сюда и противоборствовать ему!
Чане притянул ее ближе к себе. Его красивое лицо походило на точеную маску, но Даллас почувствовала, что он очень рассержен. Его тело было подобно живой бронзе. Вдруг все свелось к самому примитивному уровню, на котором он превосходил ее.
— Это моя вина? — грубо спросил он. — Их отец умер. А у них сейчас — самый сумасшедший подростковый возраст.
— Вы пользуетесь их наивностью.
— Как?
— Намеренно завлекаете их.
— Тщательно обдумываю план, — огрызнулся он.
— Вы слишком умны. Я не могу с вами спорить.
— Потому что я ничего такого не делаю. Он молча смотрел на нее долгим обвиняющим взглядом. Наконец произнес:
— Есть только одна женщина, которую я хочу завлечь. Только одна женщина, которую я бы соблазнил. — Темный демонический огонь полыхнул в его глазах. — Двойняшки знают это. Я знаю это. И вы знаете это. Может, в этом кроется истинная причина вашего визита: вы пришли с целью соблазнить меня.
Сердце Даллас подскочило к горлу. Она пробудила в нем зверя и теперь была беспомощна.
— Вы знаете, что это не так.
— Ничего подобного. Я не знаю. Но почему бы вам не показать мне — прямо сейчас — свои чувства ко мне?
Она попыталась высвободиться из его рук, но ее сопротивление еще больше раззадорило Чанса. Его руки сжались в тиски. Он притянул ее к твердыне своего тела, и его рот накрыл ее рот долгим карающим поцелуем. Ее дрожащие руки пытались оттолкнуть Чанса. Но, прикоснувшись к его мощным мускулам, ослабли и безвольно обвили его шею.
Он притянул ее ближе к себе и обнял еще крепче:
— Не борись со мной, дорогая. Так ты не одержишь победы.
Желание прошло по ее телу подобно удару от электрического тока. Если он был горяч, то ее сделал еще горячее. Она испытала то, чего страстно желала, лежа без сна. Ее язык углубился в его рот и жадно обежал края его зубов. Он громко застонал, и она ощутила страстный трепет, сотрясающий его тело. Он засосал ее язык, заглатывая его все глубже, пока она не лишилась дыхания, жизни, даже воли к борьбе.
Наконец он завершил свой наркотический поцелуй. Его губы оторвались от нее. Его влажное теплое дыхание коснулось ее рта. Ее глаза с длинными ресницами заморгали. Его рука нежно пригладила спутанные золотые пряди на ее щеках.
— Почему ты всегда думаешь обо мне хуже, чем я есть?
— Кто-нибудь может нас здесь увидеть… — прошептала она. Посмотрела мимо него и обнаружила, что ее худшие предположения оправдались. Обе двойняшки сидели на открытой террасе морского ресторана. — О, дорогой, близнецы…
— Я думал, ты хотела убедить их в том, что мне они неинтересны, — сказал он.
— Но не совсем таким способом.
— Мы всего лишь целовались.
— Тогда почему это ощущалось как нечто гораздо большее?
Его улыбка была загадочной и нежной.
— Ты знаешь, почему.
— Они станут считать меня лицемеркой, — слабым голосом проговорила она.
— Ты женщина.
Вот в чем заключалась ее проблема. Она предприняла попытку уйти, но Кристофер взял ее за подбородок, чтобы удержать. И с томительной медлительностью его рот коснулся ее рта. Подобно обжигающему пламени, его губы быстро вторглись в атласную мягкость ее рта — еще раз, прежде чем он позволит ей уйти.
— Ты невероятно красивая женщина. Мы не сделали ничего плохого, — сказал он.
— Будет ли моя жизнь такой, как была? Ты ведь когда-нибудь уплывешь?
Он встал на фоне заходящего солнца, и его длинная тень коснулась ее лица. Его глаза пожирали ее.
— Только получив то, за чем я сюда приехал. И, Даллас, у меня истекает время. Нам нужно поговорить.
— Нет, я не могу. Через час открывается ресторан.
— Когда же в таком случае?
— Не знаю.
— Ты не сможешь отложить этот разговор навсегда.
Но она могла попытаться сделать это.
Дрожащей рукой Даллас обвела губы помадой. И едва не уронила помаду, услышав на террасе тяжелые мужские шаги.
Гордон никогда не приходил раньше назначенного времени: он всегда был пунктуален.
Она бросилась к окну и выглянула из форточки, ожидая увидеть Гордона. Но вместо него свет на террасе освещал каштановую шевелюру Чанса. Он взглянул вверх, и она отпрянула от окна. И повернулась к близнецам, внезапно с невинным видом начавшим причесываться.