Эд обмяк. Вид у него был несчастный.
— Он был таким хорошим мальчиком, общительным, дружелюбным. Знаете, из тех детей, что помогут донести сумку с продуктами и спросят, как прошел день. Он встречался со многими девушками, в основном из танцевальной группы поддержки, в старших классах любил развлекаться, но когда встретил Эмили, то сразу понял, что она его судьба.
— Когда начались проблемы?
— Какие?
— В браке.
— Нет. Не было никаких проблем.
— Эд, — ровным голосом сказал Майкл, — но ведь что-то пошло не так.
Эд посмотрел на свои руки.
— Мы сами миллион раз задавали себе эти вопросы… Не выглядел ли он подавленным? Ты когда-нибудь слышал, как Кит кричит? Он не говорил, что несчастен? Мы все перебрали… У них был счастливый брак — вот что мы думаем. Она так ждала его возвращения из Ирака, писала ему каждый день.
Майкл выпрямился.
— Ирак? В документах нет упоминания об Ираке. Тут лишь говорится, что он служил в морской пехоте и уволился с положительной характеристикой.
— Кит был там дважды. После второго раза он изменился.
— Что вы имеете в виду?
— Мы все видели, что он стал другим. Если его испугать — а это было легко, — он так резко поворачивался, что становилось не по себе. Я знаю, что он плохо спал. Эмили мне говорила, что Кит стал класть рядом с кроватью заряженное ружье. А я ответил: «Да простит меня Бог, но мужчина должен защищать свою семью».
Майкл записал в блокноте: «Посттравматический стресс». — и подчеркнул.
— Вы не знаете, он бил Эмили?
— В последние несколько дней перед… понимаете, я сам задавал себе этот вопрос. На семейном обеде он набросился на брата из-за пустяка. А выражение его глаз нас всех испугало. Это был не наш Кит. Когда я спросил его, он ответил, что выпил слишком много кофе, но я не поверил. Думаю, с ним что-то произошло в Ираке, и именно поэтому он убил Эмили.
Майкл записал: «Что случилось в Ираке? Ограниченная дееспособность?»
— Он обращался за помощью?
— Пытался. В управлении по делам ветеранов от него отмахнулись, только выписали успокоительное.
Майкл задумался, постукивая авторучкой по столу. Значит, его клиент пытался обратиться за помощью к военным, но ему отказали. Это хорошо. И нисколько его не удивляет.
— Ладно, Эд. Мне нужно кое-что выяснить, основываясь на том, что вы мне рассказали, но я должен поговорить с Китом, а Кит должен поговорить с психиатром. И как можно скорее.
— Он не станет…
— В противном случае, Эд, его ждет тюрьма. Вероятно, пожизненно.
Эд был раздавлен, на это Майкл и рассчитывал. Помолчав, он тяжело вздохнул:
— Не хочу вас пугать, но я не смогу помочь вашему сыну, если он откажется со мной говорить. У каждой истории есть две стороны. Мне нужна его версия.
— Я заставлю его поговорить с вами.
Майкл пристально посмотрел на него:
— Постарайтесь, Эд. И побыстрее.
Первая неделя в Форт-Худе пролетела быстро — нескончаемая череда занятий, дежурств, канцелярской работы и лекций. После увольнения с действительной военной службы прошло столько лет, что Джолин забыла о бюрократии, которой пропитана армейская служба, о том, сколько времени уходит на ожидание. Ей казалось, что последние семь дней она провела в очередях. Очереди за амуницией, на лекцию, за подписью на документах. А еще курс психологической подготовки бойца, медицинские комиссии, стрельбы, финансовые отчеты, проверка и корректировка личных данных.
День в Форт-Худе начинался рано: завтрак в 4:30. Сразу же после завтрака начинались занятия. Им рассказывали обо всем, что могло пригодиться в Ираке: о пауках и скорпионах, о самодельных взрывных устройствах, сексуальных домогательствах и химическом оружии. Этот перечень казался бесконечным. Хуже всего дело обстояло с телефонной связью. Джолин посоветовали оставить свой мобильник дома, потому что в Ираке он все равно не будет работать. Она последовала совету, о чем теперь жалела. Большую часть свободного времени Джолин проводила у телефонной кабинки. Но очередь до нее чаще всего доходила поздно, когда девочки уже спали. Несколько раз она говорила с Майклом. Разговоры выходили краткими, оба испытывали неловкость, и никто не сказал: «Я тебя люблю» — прежде чем повесить трубку. После такого звонка Джолин чувствовала себя еще более одинокой.
Экипаж, тяжело дыша и обливаясь потом на жарком техасском солнце, бежал по грунтовой дороге цвета запекшейся крови. Джолин возглавляла колонну. В небе над ними неотступно кружил одинокий ястреб, с любопытством взирая на бегущих солдат. На бегу они внимательно осматривали обочины дороги, чтобы не пропустить самодельные взрывные устройства.
Джолин понимала, как важна безопасность, но ведь они всего лишь летный экипаж поддержки, приписанный к боевой авиабригаде. Если она окажется на дороге в Багдаде или Садре в армейском вездеходе, — это значит, что дела плохи, и беспокоиться нужно не только по поводу самодельных взрывных устройств.
Боже, какая жара!
К концу марш-броска, когда они вышли к стрельбищу, Джолин так вспотела под каской, что пот заливал глаза.
— Заркадес, поторопитесь, черт возьми!
— Слушаюсь, сэр.
Она подбежала к рубежу для стрельбы и подняла винтовку. Прицелилась, нажала на спусковой крючок.
— Хороший выстрел, командир. Еще десяток таких, и можете приступать к курсу боевой стрельбы.
Следующие четыре часа Джолин делала то, что ей приказывали: вставала, садилась, ползла, стреляла, бежала. Потом они с Тэми пошли на другой конец базы, надеясь, что в этот час очередь к телефону будет короче.
Они ошибались. Под палящим солнцем в очереди стояли около сорока солдат: читали, разговаривали, слушали музыку.
— Проклятье! — Джолин замедлила шаг.
Она хотела уже повернуть назад, когда заметила Смитти, который махал ей рукой. Он стоял четвертым. Несмотря на слой грязи на лице, он выглядел очень юным — годился ей в сыновья.
— Привет, Смитти, — поздоровалась Джолин, направляясь к нему.
Он широко улыбнулся, сверкнув брекетами.
— Привет, командир.
— Ты звонишь матери или подружке, которая по тебе скучает? — спросила Тэми, подходя к ним.
— Занял очередь для вас двоих, — ответил он и, заметив их удивленные взгляды, прибавил: — Да вот вспомнил, что моя подружка еще на работе. Ей можно звонить только через час. И, кроме того, — он застенчиво улыбнулся, — я всегда знаю, что скажет мама.
Смитти шагнул в сторону, освобождая место в очереди.
— Ты уверен, что не должен кому-нибудь позвонить? — спросила Джолин. — Например, родителям?