– Но что там было? Ты можешь мне рассказать?

– Честно говоря, не очень… Все как в тумане.

– Валерка, а ты?

– А что я? Я хотел отнести этот подарочек к ней в кабинет, но там какая-то вобла меня не пустила, сама побежала в кабинет начальства, а мне пришлось уйти, чтобы глаза не мозолить, мы ж не знали, чем дело кончилось.

– А Шекспир? При чем тут Шекспир?

– Она навела на нас пистолет и сказала: «Или вы мне сейчас читаете Шекспира, или я стреляю». Ну я и начала… Джульетту изображать, а потом сделала вид, будто в обморок грохнулась. Тут уж Маша включилась и стала леди Макбет наяривать… А пока она читала, пришлось мне вспомнить уроки карате… Ну и вот!

– Ты ее отключила? – завопил Валерка.

– Ага!

– Матрена! Я перед тобой преклоняюсь!

– Преклоняйся, мне не жалко, – улыбнулась Матильда. – Так что, Степа, ты не сердись на меня, ладно?

– Ладно, не буду. Да, а что такое будет завтра?

– Завтра все решили собраться у Лени в квартире, они с Семеном обещали все нам рассказать, кто она такая, эта тетка, что за ней числится, за что она к Лене присосалась и вообще…

– Мотя, а как же… Там ведь совсем пусто. Может, лучше у нас, а? Мы пирог испечем… И еще… Можно я Алку позову? Она столько сделала…

– Валяй, зови, пеки пирог, – обрадовалась Мотька. – Я тебе помогу, ты не думай!

– Я тоже приду! – заявил Валерка. – И, по-моему, надо позвать Олега!

– До кучи? – засмеялась Мотька. – Я только не уверена, что Семен захочет распространяться об этом деле при таком стечении народа. Скорее всего он просто слопает кусок пирога и смоется.

– Да, – почесал в затылке Валерка, – ты права, Матрена. Придется сократить список.

– На кого? – нахмурилась Степанида.

– Ну уж точно на Алку и Олега!

– Нет! Это несправедливо! – завопила Степанида. – Олег нас с этим Семеном ночью вывез из «Юлии». Алка тоже много сделала… И вообще, пусть он только вякнет, этот Семен, я ему все скажу…

– Что? Что ты ему скажешь? – заинтересовался Валерка.

– Уж найду, что сказать, будь уверен!

Когда Валерка ушел, а Матильда заснула, Степанида закрылась на кухне и позвонила Алке.

– Ал, это я!

– Степка! Как твой кашель?

– Лучше! Слушай, Ал, завтра к восьми приходи к нам!

– Зачем?

– Надо!

– Кому надо?

– Тебе!

– А чего мне надо?

– Алка, узнаешь новости – закачаешься!

– Какие? Какие новости? – разволновалась Алка. – Про Юлию?

– Ага! Ее посадили!

– Иди ты! Откуда знаешь?

– Матильда видела! Своими глазами!

– Врешь!

– Еще чего!

– А что завтра-то будет?

– Сбор!

– Какой сбор?

– Ну, все придут, и Семен, и Леня, и еще одна артистка, они все расскажут! Придешь?

– Ой, Степка, – упавшим голосом проговорила Алка. – Завтра у папы день рождения. Ничего не выйдет! – Она чуть не плакала. – Никак не получится. Ох, черт, что ж придумать?

– Алка, не реви! Я знаю, что делать!

– Что?

– Я попрошу у Валерки диктофон и тихосенько все запишу. Ты все услышишь!

– Степка, правда?

– Правда!

– Ты классная девчонка, Степка! С тобой не пропадешь!

Эпилог

В восемь часов на столе уже стоял огромный пирог с капустой, украшенный изящными веточками из теста – творение Степаниды. Матильда считала, что такие украшательства только лишняя потеря времени. Но Степанида все сделала сама.

Мария Станиславовна позвонила сообщить, что ее ждать не стоит, у них замена спектакля и она освободится очень поздно. «Как хорошо, – подумала Степанида, – что Валерка принес диктофон. Ведь Додоновой тоже интересно будет послушать».

И вот наконец все в сборе. Отдав должное пирогу, Леня сказал:

– Ну что ж, друзья, с чего-то надо начинать наш разговор… И я начну с того, что мне просто невероятно повезло с соседями.

– Знаешь, Ленька, если бы тебе не повезло с соседями, я сейчас был бы уже на том свете. Уверен, мне бы там не понравилось! – весело перебил его Семен. – Понимаю, вам всем не терпится узнать, кто же такая эта Юлия Ивановна Кислицина, ведь так?

– Так! – хором закричали все.

– Начинай ты! – великодушно сказал Леня.

– Хорошо! Так вот, начнем с того, что зовут ее совсем не Юлия Ивановна, и не Кислицина, а Софья Иннокентьевна Голубева. В свое время она была в Красноярске известным врачом, занималась специально сибирской народной медициной, достигла заметных успехов, а потом вокруг нее стали происходить какие-то странные истории… Все как будто бы прямо ее не касалось, но… В крае вдруг стали как-то странно и необъяснимо умирать вроде бы вполне здоровые люди, и причем люди заметные… бизнесмены и политики. Создавалось впечатление, что кто-то целенаправленно их уничтожает. На госпожу Голубеву пало подозрение, но никто ничего не мог доказать. А потом стало известно, что она уехала за границу. Цепь загадочных смертей прервалась, и все мало-помалу стало забываться. Я же, расследуя одно дело, встретил человека, который был когда-то связан с этой дамой. И, видно, крепко она ему насолила, так крепко, что он с удовольствием рассказал о кое-каких ее делишках. Я поднял старые дела и ахнул! Многое встало на свои места спустя несколько лет! Мне очень не советовали ворошить прошлое, оказалось, многим это невыгодно, но я не отступал. Однако найти эту даму не представлялось возможным, но вдруг ее след отыскался в Москве. Более того, выяснилось, что вместе с целебными травами в ее салон поступали и наркотики. А это – сумасшедшие деньги. Впрочем, дальше пусть лучше рассказывает Леня.

– Я знал ее хорошо, она жила по соседству и однажды вылечила мою маму от тяжелого приступа астмы. Более того, после ее лечения эти приступы не повторялись. Вся беда в том, что она хороший, талантливый врач… Но потом я совершенно забыл о ней, она куда-то исчезла, мама моя умерла от язвы желудка, я открыл свое дело, тут уж мне ни до чего было… И вот однажды я должен был лететь в Токио по своим делам, и в отеле, где я остановился, жила группа московских врачей-косметологов. Я обратил внимание на одну даму с совершенно незнакомым лицом. Но все-таки смутно она кого-то мне напоминала. Я мучился ужасно. Знаете, как бывает, что не можешь вспомнить чью-то фамилию, или название какого-то фильма, или стихотворную строчку, и тебя это буквально преследует, так было и тут. Наконец я решился и подошел к ней, спросил, не встречались ли мы раньше, она сказала, что я обознался. На том и расстались, я извинился и в тот же день улетел домой. И вот в самолете я увидел сон – как моя мама задыхается у меня на руках, а Софья Иннокентьевна заставляет ее дышать какой-то гадостью. Я во сне вспомнил ее руки, сильные, крупные… И тут же мне стало ясно, кто такая эта московская врачиха. Но лицо… Неужто она сделала пластическую операцию? Я терялся в догадках. «А впрочем, это ее дело, – решил я. – Мне она ничего плохого не сделала, наоборот, облегчила маме последние годы жизни». И я начисто забыл об этом. Но она, как выяснилось, ничего не забыла. Поэтому, когда Степа по телефону спросила меня, знаю ли я какую-то Юлию Ивановну, я сказал, что первый раз слышу. Но потом я спросил у Риты, не знает ли она такую. И она сказала, что это хозяйка косметического салона, куда она ходит и куда я однажды заезжал за нею. Теперь вам понятно?