Где ты сейчас, Пашка? Где Надюшка? Алена, та, известно, с мамой во Францию укатила, на Ривьеру. Во Францию? Аня быстро села. «Так, выходит, она где-то здесь, Алена-то? Ведь я же во Франции! Боже, далеко ли от Парижа до этой самой Ривьеры? Чего же я не взяла поточнее адрес-то?» Сон совсем пропал.
Аня еще долго вертелась на холодной скамье, придумывая планы, один фантастичнее другого, как ей найти эту самую Ривьеру и Алену на ней. А уж она-то и ее мама Ирина Владиславовна обязательно помогут, заберут ее домой и маму помогут найти! Она не заметила, как уснула, обхватив мерзнущие плечи руками.
В свой номер Лариса и Маша вернулись из «Иллюзии» к ночи. Лариса без сил упала на широкую кровать, но у Маши энергии только прибавилось. Она быстро приняла душ, схватила сотовый и, усевшись на второй кровати по-турецки, нажала кнопку. Родной хрипловатый голос возник рядом, словно она никуда и не улетала.
– Андреас Берг, битте!
– Андрюш, я тебя не разбудила? – Маша даже заулыбалась, представив заспанное и какоето детское выражение лица мужа.
– Нет-нет, Мария, я ждал тебья!
– Ну вот и я! Ты не волнуйся, я в Турции, утром пришлось вылететь, уже после того, как мы с тобой разговаривали.
– В Турции? У тебья срочная работа? Ты не говорила, что будет…
– Да нет, не работа. – Маша постаралась объяснить все быстрее и проще. – Ты помнишь Ларису, мою подругу?
– Ларису? А, да, конечно, Ларису! Пирожки с капустой, о-о! Как она поживает? И как ее дочка, как это, Аньечка? – Многие воспоминания о России у Андреаса были связаны с кулинарными впечатлениями, хотя он вовсе не был обжорой, но любил вкусно покушать.
– Анечка пропала, тут, в Турции, – приглушила голос Маша. – Они с Ларисой поехали отдыхать, и ее в аэропорту похитили, понимаешь? Нужна твоя помощь.
– О-о, какой неприятный случай! Что я дольжен делать, Мария? – Вот за эту постоянную готовность действовать немедленно, не рассусоливая и не задавая дурацких вопросов, Маша любила мужа больше всего – ей уже не раз приходилось убеждаться в этом его истинно мужском качестве.
– Золото ты мое! Вот мы установили, что из аэропорта ее увезли на автомобиле с французскими номерами. У тебя есть надежные контакты во Франции? Кто-то, кто может выйти на полицию и проверить номер? Журналисты, люди в министерстве иностранных дел?
– Во Франции? – Андреас думал ровно пять секунд. – О, да, Мария, конечно! Вернер Кройх, он работает в парижском бюро «Алльгемайне цайтунг», в прошлом он криминальный репортер, у него должны быть связи в полиции, я думаю.
– Супер! – Маша достала блокнот. – Запиши номер: F 892 WN 75. Повтори! Андрюшечка, миленький, позвони прямо сейчас, а?
– Сейчас? Это не очень удобно, уже двадцать три часа… – Андреас колебался, с этими его европейскими привычками к порядку и приличию Маша не боролась, напротив, уважала их, но сегодня был особый случай.
– Андрюш, речь о жизни девочки, понимаешь! Каждая минута дорога, – проговорила она прямо в трубку, прикрыв ее ладонью. – Ну, извинись, скажи, что это жена у тебя такая настырная, пожалуйста!
– Да-да, конечно, Мария, я сейчас позвоню и затем сообщу тебе результат… – Он замолчал.
– Ну, пока! – Маша улыбнулась, уже зная, что последует дальше.
– Но ты еще не сказала… – Андреас тоже явно улыбался.
– Ужасно-ужасно люблю! – Маша захохотала бы в голос, если бы не Лариса. – Целую сто тысяч раз!
– И я тебья ужасно! – Андреас облегченно выдохнул. – И целую миллион раз! Пока!
Маша отключилась, прижала трубку к груди. Они были женаты уже третий год, но ее все еще умиляла постоянная потребность мужа в выражении собственных чувств и подтверждении ее отношения к нему. Она вспомнила начало их романа, как он встал на колени перед обшарпанным зданием гостиницы на далеком острове Итуруп и просил ее руки, а на крыльцо вышла управляющая, толстая тетка, и, выпучив глаза, наблюдала диковинную сцену… Прошло почти пять лет, а Андреас нисколько не изменился, вполне мог встать на колени посреди улицы и сегодня…
Маша слезла с кровати, подошла к Ларисе. Та лежала, не изменив позы, как упала. Глаза были закрыты, но Маша чувствовала, что подруга не спит.
– Ларочка, тебе помочь раздеться? – тихо спросила она.
– Н-нет, я сейчас встану, полежу немного и встану, – прошелестела Лариса. – Какая ты молодец, что приехала, спасибо…
– Да зачем, ты лежи, только неудобно в одежде. – Маша старалась говорить буднично, так, словно ничего не случилось, – по опыту она знала, что это в беде успокаивает лучше, чем сочувственный тон и уговоры.
– Маш, я так рада за тебя… И Андреаса. – Лариса помолчала. – Ты знаешь, так приятно на вас смотреть, вы какие-то… подходите друг другу очень. Как будто всю жизнь вместе. Я давно тебе хотела сказать, но случая не было. Когда вас видишь, как-то на душе спокойнее.
– А у тебя с… Ильей, ты прости, я же подробностей не знаю. – Маша была рада, что Лариса смогла хоть на минуту отвлечься от своих невеселых мыслей. – Так все и закончилось? Или…
– Ничего не или, – вздохнула Лариса. – Все! И ты знаешь, я думаю, все это с Аней – это мне наказание. За то, что думала о себе, а не о ней. Захотела счастья на старости лет…
– Да ты что! – Маша чуть не поперхнулась. – Ты с ума сошла? Какое наказание? Какая старость? Ты что такое несешь, подруга моя дорогая?!
– Да такое… – Лариса села, поправила растрепавшиеся волосы. – Я же знала, что Аня его не принимает, но настояла, думала: привыкнет, полюбит его, он же… А в результате только испортила отношения с дочерью.
– Ну как испортила? – Маша подсела ближе, обняла Ларису за плечи. – Ты же сама с ним рассталась, как я понимаю? Аня небось рада была?
– Не знаю… Рада не рада, только от меня она отдалилась за этот год, что Илья жил у нас. Очень отдалилась. Вот я все думаю, думаю… Чем она жила весь этот год, о чем думала, с кем встречалась – и, понимаешь, ничего не могу вспомнить! Наверное, я вообще про нее мало знаю! Или вообще ничего! Она уже совсем взрослая, а я с ней все как с маленькой… – Лариса повернулась к Маше, по лицу ее текли слезы. – Уроки сделала? К зачету готова? Мама, у меня кроссовки порвались… И все! О чем мы с ней говорили за тот год? Ничего не помню, собой была занята, понимаешь? А ведь она росла, у нее такой год был тяжелый, какие-то свои дела, отношения… Какая я мать?
– Ну ты только себя-то не казни! – Маша потрясла подругу за плечи. – Если ты плохая мать, то я не знаю… Ты все эти годы только ей и занималась, себя не помнила. Что же плохого в том, что ты захотела быть счастливой? Ей бы радоваться за мать!
– Да что же ей радоваться, когда матери не до нее стало? – Лариса утерла щеки ладонью, всхлипнула. – Я и ему жизнь искалечила, и дочь потеряла. А ты говоришь – счастье!