— Ник?
Подняв глаза от бумаг, мужчина улыбнулся.
— Я слушаю, Грета.
— Шайенн пришла.
— Самое время, черт возьми. Она опоздала больше чем на три часа.
Вначале Ник подумал, что Шайенн проспала. Но чем больше времени проходило, тем больше Ник волновался. Он стал подозревать, что каким-то образом обидел ее.
Мужчина встал из-за стола и направился было к двери, но хмурый взгляд экономки остановил его.
— Что случилось?
— С ней шериф Тернер. Они в гостиной, — Грета говорила шепотом. — Может, позвонить Карлу?
Ник недоумевал, чем обязан визиту Гордона Тернера. Теперь он не был безобидным подростком и вполне мог постоять за себя. К тому же Ник не собирался давать этому человеку ни единого шанса вести себя неуважительно.
— Нет, Грета. В этом нет нужды. Я сам во всем разберусь.
Подождав, пока женщина уйдет на кухню, Ник пересек холл и вошел в гостиную.
— Шериф Тернер, Шайенн… — он приветствовал визитеров легким кивком. — Полагаю, это не визит вежливости?
Тернер насупился и угрожающе произнес:
— Едва ли. Где вы находились вчера ночью, Дэниелс? И чем занимались? — Подобное обращение, по мнению шерифа, должно было запугать Ника, но вместо этого только развеселило его, так как Тернер ужасно походил на надутую жабу.
— Я же уже говорила вам, что Ник и я вчера принимали роды у кобылы, — произнесла Шайенн, повернувшись к шерифу.
Гордон Тернер покачал головой.
— Я желаю услышать, где он был после того, как вы, Шайенн, отправились домой. И я хочу услышать это от него самого, мисс Холбрук, — он повернулся к Нику и прищурился. — Итак, Дэниелс?..
Ник посмотрел шерифу прямо в глаза.
— Я всю ночь был здесь.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Нет. После того, как Шайенн ушла, я провел весь оставшийся вечер в одиночестве. — Шериф вел себя вызывающе надменно, и Нику это не понравилось — впрочем, как и его вопросы. — А почему вы интересуетесь?
У шерифа от негодования заходили желваки.
— Тут я задаю вопросы, а вы на них отвечаете!
— Да ради бога, перестаньте. Это же не вопрос национальной безопасности, шериф. — Шайенн от раздражения была готова взорваться. — Кто-то вчера проколол мне колеса, — произнесла она, повернувшись к Нику. — Я пыталась сказать ему, что ты к этому не имеешь никакого отношения, но он ничего слушать не хочет.
Гордон Тернер скрестил руки на груди.
— Судья велел мне расспросить Дэниелса, я этим и занимаюсь.
При упоминании судьи Ником овладел гнев. Получалось, что даже будучи прикованным к инвалидной коляске, Бертрам Холбрук заставлял шерифа Тернера плясать под свою дудку.
— Вы меня в чем-то обвиняете, шериф?
— Я этого не сказал, — после того как Ник, не дрогнув, выдержал взгляд шерифа, надменности у того заметно поубавилось. — Я просто пытаюсь разобраться в том, что случилось.
— Я был здесь. Один, — твердо произнес Ник. — И поскольку у вас нет доказательств, чтобы утверждать обратное, я предлагаю вам поискать того, кто это сделал.
Одутловатые щеки шерифа покрыл нездоровый румянец.
— Я с тебя глаз не спущу, Дэниелс, обещаю. — Он обратился к Шайенн: — Пойдемте, мисс Холбрук. Я отвезу вас домой.
Девушка покачала головой.
— Меня отвезет Ник. Позже.
— Ваш отец…
— Знает, что я буду позже, — произнесла она и посмотрела на шерифа.
Гордон Тернер хотел было поспорить, но понял, что Шайенн не отступится, и мудро предпочел ретироваться.
— Прости за все это, Ник, — произнесла девушка, когда за шерифом закрылась дверь. — Я пыталась объяснить отцу и шерифу, что ты здесь ни при чем, но они не желали слушать. Они сказали, раз ты раньше преступал закон, то тебе надо обязательно задать несколько вопросов.
Ник нахмурился. Если она не имеет в виду тот случай, когда они пытались сбежать и пожениться, то за всю свою жизнь он больше никогда не совершал ничего противозаконного.
— Нельзя ли поподробнее? Я просто не очень хорошо помню, чтобы когда-нибудь нарушил какие-нибудь законы. Что именно я сделал не так?
Шайенн смутилась.
— Я не уверена… Папа сказал, что не имеет права рассказывать о судебных решениях. Но я возразила, что ты способен максимум на детскую шалость.
Ник не мог понять, почему судья никак не оставит его в покое. Он также не в силах был поверить, что Бертрам Холбрук способен опуститься до такой мелкой лжи.
Очень осторожно подбирая слова, с трудом сдерживая закипающий гнев, Ник отрывисто бросил:
— Только из уважения к тебе я не стану называть твоего отца лжецом, Шайенн. Но будь уверена, я никогда в жизни не нарушал закон — ни в восемнадцать лет, ни сейчас.
— Не понимаю…
Страстность этих слов и напор, с которым они были произнесены, напугали девушку. Ник постарался взять себя в руки, ведь он знал: представление Шайенн о нем извращено ненавистью судьи Холбрука к его семье.
Но прежде чем все прояснить, Нику необходимо было успокоиться. Он не хотел, чтобы все выглядело так, словно он винит Шайенн.
— Не волнуйся, милая. Поговорим об этом позже, — Ник заключил девушку в объятия и поцеловал в лоб. — Знаешь, как ты вчера была восхитительна?
— Не совсем… — напряжение Шайенн стало спадать, когда он привлек ее к своей груди. — Я не уверена…
— Сегодня утром было больно? — нежно прошептал Ник ей на ушко.
Ее щеки моментально окрасил румянец.
— Чуть-чуть.
— Прости меня, милая. — Ник был раздосадован тем, что причинил ей даже малейшую боль. Но теперь такого не повторится. — Нам придется подождать несколько дней, прежде чем заниматься любовью снова.
— Ты имел в виду заниматься сексом?
Ник нахмурился.
— Это одно и то же.
Шайенн покачала головой.
— Занятие любовью предполагает наличие эмоциональной близости между партнерами. Занятие же сексом — это попытка двух индивидуумов получить чисто физическое удовлетворение. — Она высвободилась из объятий Ника и направилась в его кабинет. — Но я здесь не для того, чтобы спорить о значении слов. Я пришла, чтобы работать.
Ника задели ее слова, но что самое неприятное — Шайенн была абсолютно права. В их отношениях не оставалось места эмоциональной близости, так захотел он сам. Но каждый раз, как Шайенн напоминала Нику об этом, на душе у него, что удивительно, становилось скверно.
В пятницу днем Шайенн сидела в кабинете Ника и просматривала список животных, предназначенных для продажи на субботнем аукционе. Девушка никак не могла сосредоточиться. Всю неделю она только и думала о том инциденте с проколотыми колесами.