— Это было бы нехорошо, — сказала Фин, сбросив туфли и взявшись за резинку, которая удерживала крошечный треугольничек.
Когда трусики были брошены на платье, Фин скользнула под одеяло. Тревис с большим трудом сглотнул и приложил все усилия, чтобы сконцентрироваться на том, что должен снять свою одежду. И к тому времени, когда он вполз под одеяло и вытянулся рядом с Фин, он дышал так, будто пробежал марафон, и был абсолютно уверен, что только что установил мировой рекорд по скоростному раздеванию.
Он обнял ее и прижался губами к ее губам. Она нетерпеливо ответила ему, и кровь едва не вскипела у него в жилах. Его возбуждение было настолько сильным, что он почувствовал легкое головокружение. Он испытывал столь жгучее желание, что дыхание его прерывалось, и он не хотел ничего иного, как соединить их тела в древнем, как мир, танце любви. Но этого ему вдруг оказалось мало. У него появилось непреодолимое желание соединиться с Фин не только телом, но и душой.
И это открытие потрясло его.
Но ощущение ласковых прикосновений Фин и вкус ее сладких губ, когда она возвратила ему поцелуй, так подействовали на Тревиса, что он едва не потерял способность соображать.
Продолжая целовать ее, он почувствовал, что ее руки движутся по его груди, будто она хотела насладиться каждым его мускулом, и в какой-то момент его дыхание прервалось настолько, что ему пришлось отстраниться и силой воли заставить себя сделать следующий вдох. Откинувшись на подушку, он попытался отдышаться.
— Тебе так же хорошо ласкать меня, как мне — тебя? — спросила Фин.
— О, да.
Кровь, мчащаяся по его венам, звенела у него в ушах, и он чувствовал себя так, будто волны огня одна за другой опаляли его разгоряченное тело.
Если бы ему хватило духа, то он остановил бы Фин прежде, чем все зашло слишком далеко. Но ощущать прикосновения ее рук к своей коже было так чертовски хорошо, что он не мог и подумать о том, чтобы все прекратить. А ее рука в это время двинулась с его груди вниз, на живот, и теперь Тревис не смог бы сказать ни слова, даже если бы захотел, потому что горло его внезапно стало сухим.
Пальчики Фин продолжали ласкать его, и он почувствовал, будто теряет голову, и должен был сосредоточить все силы на том, чтобы сохранить те жалкие остатки контроля, которые еще оставались в его распоряжении. Желание более сильное, чем он мог вообразить, угрожало нахлынуть на него, будто цунами, и когда он наконец собрался с силами, то поймал ее руки, чтобы остановить их.
— Дорогая, я не хочу, чтобы ты думала, будто мне неприятно то, что ты делаешь, потому что, поверь, мне все это чертовски нравится. — Его голос был похож на скрип ржавых ворот, и ему пришлось прочистить горло, прежде чем он мог закончить. — Но сейчас я более горяч, чем бык в загоне, полном коров! И если мы не будем действовать медленнее, я не смогу продержаться дольше, чем мороз в июне.
Обняв его за шею, Фин улыбнулась.
— Я все никак не привыкну к твоим деревенским сравнениям, но они мне нравятся, даже если я не всегда их понимаю.
Он засмеялся, и это немного уменьшило его напряжение.
— На днях мы должны будем выбрать время, и я устрою тебе интенсивный курс ковбойского жаргона. Но это потом, а сейчас у меня на уме другие, более приятные действия.
Немного обуздав свои гормоны, Тревис пригнулся, чтобы поцеловать Фин, и придвинулся ближе к ней.
Он хотел бы, чтобы все происходило медленно. Но двухчасовая поездка в лимузине сказалась на них так, что к тому времени, когда они приехали в его отель, и Тревис, и Фин были настолько возбуждены, что уже не могли ни прекратить, ни хотя бы замедлить свои ласки.
Он смотрел на женщину, лежащую в его объятиях, и думал, что она носит его ребенка. Глаза Фин были затуманены страстью, а губы изогнуты в нежной улыбке. Румянец желания окрасил ее щеки.
Когда их тела соединились, в его груди возникли чувства, которым он не мог подобрать названия. Он знал, что нашел свою вторую половинку, ту часть, без которой так тосковал после смерти жены. Стараясь не думать о том, что это могло означать, он двигался в медленном, прекрасном, первобытном ритме, чтобы дать им обоим то наслаждение, в котором они так нуждались.
Глаза Фин расширились за мгновение до того, как она расслабилась в его руках. Прижимая ее к себе, он перестал владеть своими чувствами. Его тело дрожало, и будто взрывающиеся фейерверки осветили всю его душу до самых дальних ее уголков.
Бурно дыша, Тревис закрыл глаза и спрятал лицо в облаке ее великолепных волос. Он понятия не имел, что с ними будет и как они решат растить ребенка, которого создали вместе. Но одно он знал так же точно, как свое собственное имя, — он собирался делать все, что в его силах, чтобы на все вопросы найти правильные ответы.
И если бы все удалось так, как ему хочется, то он стал бы частью жизни не только ребенка, но и Фин.
В следующую пятницу Фин сидела в своем офисе и слушала, как Хлоя излагает данные бухгалтерского отдела и пересказывает последние сплетни, гуляющие по «Эллиотт пабликейшн холдингс». Фин всегда интересовалась всем, что могло бы помочь ей вывести «Обаяние» вперед и сделать ее главой компании, когда Патрик удалится на покой. Но в течение нескольких прошедших недель она все меньше и меньше думала о своем журнале и все больше и больше — о высоком привлекательном ковбое из Колорадо.
Наутро после свадьбы Джесси и Кейда Фин и Тревис расстались, все еще не придя ни к какому заключению. Они так и не решили, как — учитывая разделяющее их расстояние — будут общаться в течение ее беременности и после рождения малыша. Честно говоря, им даже не пришло в голову обсуждать это после того, как он начал целовать ее на заднем сиденье лимузина.
Тело Фин начинало легонько покалывать от одних только воспоминаний о его жарких поцелуях, но от мыслей об их любовных ласках ее будто затопляли потоки тепла, разливающиеся толчками по всему телу от пальцев ног до самой макушки. Пусть их союз начался как встреча двух одиноких людей, находящих комфорт и физическое наслаждение в объятиях друг друга, но как-то незаметно это превратилось во что-то намного более глубокое, намного более важное.
Это было совершенным безумием. Ведь у них не было — да и не могло быть! — вообще ничего общего, кроме ребенка, который рос у нее под сердцем, и их любви к Джесси. Но Фин была не в состоянии думать ни о чем, кроме просьбы Тревиса как можно скорее приехать к нему в Колорадо.
И самым удивительным оказалось то, что она отчаянно хотела поехать к нему!
— Фин, ты слышала хоть слово из того, что я только что сказала тебе?
Голос помощницы вернул Фин к реальности.
— Прости, я, похоже, замечталась, — призналась она. — О чем ты говорила?
Судя по сердитому выражению Хлои, Фин пропустила то, что Хлоя считала чрезвычайно важным.
— Я сказала, что у тебя все еще есть хорошие шансы обогнать Шейна. — Хлоя начала волноваться. — Когда мы сегодня пили кофе, я услышала, как сотрудницы бухгалтерии обсуждали, что финансовые результаты «Обаяния» сравнялись с результатами «Успеха», и, судя по скорости роста, мы обгоним «Успех» как раз перед окончанием соревнования.