Book.

Я согласилась и высадила ее возле бывшего ка­фе “Ива”, в настоящее время заколоченного после пожара. При моем приближении оба мачо прекратили трудовой подвиг и выжидательно замерли, по­глядывая в мою сторону. Может, надеялись на бога­тую клиентку? Когда я вышла из машины, их лица приобрели кислое выражение, Иван вытер руки тряп­кой, а Анатолий принялся разглядывать мотор, точ­но удивляясь, откуда он вдруг взялся.

– Привет, – сказала я, а Сашка тявкнул.

– Здравствуйте, – недружно ответили мачо.

– Поговорить надо, – с улыбкой сказала я, но ответных улыбок не дождалась.

– Поговорили уже, – буркнул Иван.

– Это как сказать, – гнула я свое, продолжая улыбаться. – Кто-то говорил, а кто-то молчал в тря­почку.

Анатолий кашлянул, а Иван замер и взглянул на него с подозрением.

– Давайте прогуляемся, – предложил Анатолий, чем окончательно озадачил родственника, тот машинально тер руки тряпкой, глядя нам вслед.

Когда мы удалились на несколько метров, Ана­толий вновь кашлянул и посмотрел на меня так, точно просил о помощи.

– Вы ведь поняли, почему я приехала?

– Ну… – промычал он неуверенно.

– В милиции вы сказали, что покидали борт, чтобы искупаться, а на самом деле у вас была назна­чена встреча на берегу.

– Да не было никакой встречи, – поморщился он. – То есть встреча была, только ни о чем мы не договаривались. Она сама вам рассказала? Или та баба, что нас застукала?

– Сначала одна, потом другая, – кивнула я.

– Ясно. А в ментовке знают? Черт… выходит, что я соврал… Я с самого начала хотел правду, как все было, ведь дело-то серьезное – убийство. Но она… зачем говорить о наших личных отношениях, ведь они к убийству каким боком? Отношения… – фыркнул он.

– Если можно, пожалуйста, подробно, – по­просила я.

– Рассказывать, собственно, нечего. Она давно на меня глаза пялила, на меня, на Ваньку, да ей все равно…

– Вы имеете в виду Веру? – все-таки уточнила я.

– Веру, – хмыкнул он. – Она давала понять, что не прочь, а я… мы с Ванькой договорились: на работе никаких баб, чтоб не было лишних заморо­чек и неприятностей с клиентами, а Вера эта как раз ходячая неприятность. Мужик ее, тот еще тип, да и с Сафроновым вроде у них что-то есть, а у нас с ним договор до октября, сами понимаете, деньги терять неохота. Ну, я делал вид, что совсем тупой и ее намеков не понимаю. А на яхте, когда ее мужик стал к этой девке клеиться, ну к той, что убили, ей вовсе удержу не стало. Подошла ко мне и прямо откры­тым текстом. Я опять дурачком отхожу, улыбаюсь, то да се…

– С чего вы взяли, что Никифоров клеился к Анне? – насторожилась я, пытаясь вспомнить тот день в деталях. Вечером точно клеился, а вот днем…

– Ну, он на корме с ней стоял, а рука на ее зад­нице. Я это называю клеиться. А вы?

– Я тоже, – пряча усмешку, кивнула я.

– Короче, когда вы на острове были, мы дела свои закончили, и я решил искупаться. У пирса маль­чишки рыбачили, ну я и поплыл подальше, чтоб им рыбу не вспугнуть. И тут она, Вера эта, на берег вы­шла и ко мне. Полежим, говорит, на песочке. Я хо­тел на яхту вернуться, правда, хотел. Но… не знаю, как и вышло. Там тропинка, ивняк этот, туда и по­шли. И вдруг голову поднимаю, а по тропинке баба эта чешет, меня точно холодной водой окатили, но Вера сказала “ерунда”. Ей виднее, мне-то что… Но на душе пакостно стало. И Ваньке сказать не ре­шился, ведь договаривались. А потом и вовсе… Поэ­тому в милиции промолчал. Мне стыдно, и ее под­водить не хотел. Потом ясно стало, почему ей так не терпелось меня в кусты затащить, мужик ее в это время с этой подружкой развлекался, а Лапшин их сторожил. Дурдом. А еще приличные люди. Банкир и бизнесмен. А бабы, точно кошки.

– О том, кто с кем развлекался, ты от Ивана уз­нал?

– Бабуля сказала, это мы так Тамаду Ивановну зовем, повариху. Перегородки хлипкие, а она в ка­ют-компании. Ванька как раз ничего не слышал, спал.

– Как, по-твоему, мог кто-то с берега незамет­но подняться на яхту и с нами отчалить?

Он посмотрел на меня с сомнением, потом заду­мался.

– Почему бы и нет? На борт подняться легче легкого. Ванька спал, я с этой… Тамара Ивановна стряпней занята. Когда я вернулся, пацаны с пирса уже ушли, так что кто угодно мог пройти, и не заме­тят. Правда, укрыться негде, разве только в каюте… Постойте, так ведь ключ пропал. Я почему и спать лег в рубке: каюту открыть не могли. А утром ключ нашелся, на гвозде в кают-компании висел. Очень может быть, что кто-то действительно…

– Но вы ничего не заметили?

– Только мужика, что возле рубки стоял. Но я его не разглядел, ни к чему было. Мужик, это точно, и приблизительно в одно время с вами. Он и убил, не ходи к бабушке-гадалке, больше некому. – Тут он осекся и покосился на меня. – Чего мне теперь, к ментам идти? Выходит, я врал и вообще…

– Пока я в этом смысла не вижу. Тут Вера пра­ва, то, чем вы с ней занимались, к убийству отноше­ния не имеет.

Он пожал плечами и стал смотреть куда-то в даль.

– А у вас как дела? – спросил он неожиданно.

– Нормально, – пожала я плечами.

– Вы что, сами пытаетесь?..

– В меру сил, – не стала я вдаваться в детали, он в них тоже вникать не хотел, кивнул в знак согла­сия, и мы простились.

Он вернулся к мотору, а я к своей машине. Заду­мавшись, едва не забыла про девчонку, она появи­лась слева, размахивая руками. Я притормозила, Ольга забралась в кабину и выжидательно уставилась на меня.

– Ну, что? – упросила тихо.

– Что? – удивилась я.

– Ну… поговорили?

– Ага. Только не спрашивайте о чем. Не люблю я на вопросы отвечать, спрашивать тоже не люблю, но приходится.

– Но они ведь ни в чем не виноваты, – про­шептала она.

– А вы за кого из них, собственно, переживаете?

Вопрос оказался чересчур сложным, по крайней мере, отвечать на него она не стала. Отвернулась к окну, а когда выехали на проспект, попросила:

– Остановите здесь, я сама доберусь.

Я остановила, и девушка поспешно покинула меня, забыв попрощаться.