— Франкоканадец. Пожилой. Утверждал, что он из Канадской разведслужбы. Сам понимаешь, я сейчас могу легко поверить, что он действительно оттуда.
— Наверное, кто-то из Оттавы, я не смогу узнать, кто именно. Потому что ситуация изменилась, об этом-то я тебе и хотел рассказать. Я ухожу.
— Уходишь?
— Я же сказал. Келвин Сквайр и Канадская разведслужба больше не имеют друг с другом ничего общего.
— Уверен, что обе стороны от этого только выиграют.
— Джон, в жизни каждого мужчины наступает время, когда он должен отказаться лизать задницу начальству. Мне с самого начала не нравилось, как разведка ведет это дело. Я стараюсь быть честным солдатом, делать свою работу и не задавать лишних вопросов, но когда от меня требуют, чтобы я мешал расследованию убийства… нет, тут я выхожу из игры.
— Вот как. И что же тебя побудило изменить точку зрения?
— Похоже, это случилось, когда ты меня арестовал. Вот когда у меня с глаз упала пелена. Я работаю — работал — в серьезной организации, и мне хотелось верить, что мое начальство ведет себя этично. Но удивительно, как меняется позиция, когда лежишь в наручниках мордой в асфальт. Для меня вдруг стало ясно как день, что я работаю на людей, которым плевать на такие пустяки, как истина и справедливость.
— На подлинные американские ценности.
— Издеваешься надо мной. Наверное, я это заслужил. Но ты понимаешь, что я хочу сказать. Я пошел в разведку, потому что верил в определенные идеалы. Но потом выяснилось, что мои руководители этих идеалов не разделяют. Они не только тебя водили за нос. Мне они даже в дело Шекли не дали заглянуть. Больше всего мне хотелось узнать, почему его досье пометили красным. Никто мне даже не намекнул, почему это так, и папку мне не выдали. Может, ее уже уничтожили. Вот почему наши с ними дороги разошлись.
— И ты явился сюда принести извинения.
— И помочь чем могу.
— Извинения приняты, Сквайр. Всего хорошего. — Кардинал снова открыл дверь.
— Погоди, Джон. Дай мне договорить, и я больше не буду тебе мозолить глаза. Ты сегодня виделся с Совэ. Боюсь, бывший капрал тебе мало помог.
— Ты там за мной не следил, — сказал Кардинал, снова закрывая дверь. — Слежки не было.
— Нет. Но у тебя логический склад ума, а с Совэ было бы логично начать. Он ни слова не проронил, верно? Это как допрашивать статую.
— Что-то в этом роде.
Сквайр внес что-то в свой наладонник.
— Отлично. К Совэ мы еще вернемся. Но от Теру ты тоже ничего не добился.
— Мы говорили с его женой, — ответил Кардинал. — Получили от нее очень полезные сведения.
— Правда? И она вам сказала, что ее муж не убивал Рауля Дюкетта?
— Откуда ты знаешь?
— Посмотри в дело, Джон. Там указано, что она это утверждает с тех пор, как Теру посадили.
— Публично — нет. Кроме того, она сказала, что его убил Ив Гренель.
— На этом ей далеко не уехать. Общественность слыхом не слыхивала о Гренеле. А в Объединенном отряде вам всякий бы сказал, что это крайне маловероятно. Ив Гренель был просто болтун. Он не был членом группы «Освобождение», он не входил в группу «Шенье». В лучшем случае он был связным между ними. Если не веришь, посмотри в его досье.
— А вот Симона Руо с легкостью согласилась, что Ив Гренель мог убить Дюкетта. Она считает Гренеля бандитом, который мечтал править миром. По крайней мере Квебеком.
— Так вы и с Симоной Руо поговорили. Видел бы ты, сколько материала на нее есть в разведслужбе. Эта женщина достойна медали. Знаешь, сколько народу она отправила за решетку?
— Она утверждает — двадцать семь человек.
— Это только те, о которых она знает. Ей о многом не сообщали.
— Безусловно, — согласился Кардинал, вспомнив выражение ее лица при мысли о лейтенанте Фогере.
— Да, весьма достойная женщина. Но не ей судить, кто убил Рауля Дюкетта, а кто его не убивал.
— Однако она знает Майлза Шекли.
— Разумеется знает. Они с Фогером очень тесно взаимодействовали, а Фогер опекал ее. Но Руо была информатором низшего звена, Джон. Пусть и очень полезным.
— Были информаторы более высокого уровня? Сейчас ты скажешь, что Даниэль Лемойн работал на ЦРУ?
Сквайр усмехнулся:
— Этот старый хрен?
— Насколько я могу судить, Симона Руо была лучшим осведомителем, какой у Конной полиции когда-либо был.
— Я к тому, что, кроме нее, помочь вам сейчас некому. Лейтенант Фогер мертв, а Лемойн и Теру разговаривать с вами не станут.
— Больше всего я бы сейчас хотел поговорить с Ивом Гренелем.
— Ив Гренель бесследно исчез с лица земли в семидесятом году, и с тех пор никто о нем ничего не слышал. Так что трясите тех, кто у вас под рукой. Совэ — вот кто вам нужен. Он работал в Объединенном отряде. Черт возьми, он практически им руководил. И, несмотря на свою склонность к уголовщине, он знает о ФОК все.
— К сожалению, он молчит, как сфинкс.
— Покажи ему вот это. — Сквайр вынул из портфеля сложенный вдвое конверт из плотной бумаги.
Кардинал взял конверт и заглянул внутрь:
— Видеокассета?
— Взял ее на память в разведслужбе, в знак нашего расставания. В отличие от них, я не считаю, что когда на нашей земле убивают американского гражданина, мы должны сидеть сложа руки. Считай это компенсацией за те проблемы, которые у тебя были по нашей милости. В общем, думаю, как только он увидит эту кассету, наш бывший лошадник и бывший заключенный станет поразговорчивее.
Сквайр поднялся:
— Я рад, что мне довелось с тобой работать, Джон. Я сейчас хочу немного отдохнуть, поразмыслить, что делать дальше. Серьезно подумываю перейти на службу в полицию. Это все твое влияние.
— Никогда себе этого не прощу.
— На своей новой работе я хочу по-настоящему помогать людям. Хватит с меня секретов, когда надо все от всех скрывать. Больше не буду помогать в этом Оттаве.
Кардиналу показалось, что Сквайр собирается отдать честь, но тот просто застегнул пуговицы пальто и снова пожал ему руку.
— Продолжай драться по правилам, — напутствовал он Кардинала и ушел.
Кардинал немного подождал, а потом спустился к Делорм и постучался. Делорм открыла; на ней были джинсы и футболка, волосы еще не высохли после душа.
— Что случилось? — спросила она. — По-моему, мы собирались встретиться позже, за ужином.
— Заходил с прощальным визитом Келвин Сквайр, бывший сотрудник Канадской службы безопасности и разведки. — Кардинал показал ей видеокассету. — Вручил нам подарок.
— Отлично. И что же на ней?