Но, увы, не Дондо.
Он поёрзал на коврике, ощущая неудобство в животе и пытаясь убедить себя, что причиной тому всего лишь банкет у Лиса, а не рост его ужасной опухоли. Не Дондо, выжидающий, когда рука леди вдруг ослабеет. Может, боги научились чему-то на ошибке Исты, когда у ди Льютеса не выдержали нервы? Может, они решили увериться, что их мул не сбежит с полдороги, как ди Льютес в своё время?..
Ну разве что умрёт. Эта дверь всегда распахнута настежь. А что ждёт по ту сторону? Ад Бастарда? Призрачное исчезновение? Мир и покой?
Ха.
По другую сторону храмовой площади, в доме Дочери, его ждала чудесная мягкая постель. То, что он всё-таки вспомнил о ней, невзирая на безумную пляску мыслей в голове, было верным знаком, что ему пора пойти и лечь в неё. Молитва в любом случае не удалась, получился лишь спор с богами.
А молитва, как он начал подозревать, встав на ноги и повернувшись к выходу, — это переставлять ноги одну за другой, раз и ещё раз.
В последний момент — когда все основные пункты были согласованы, было сделано секретарём множество копий с договора, и подписано обеими сторонами и свидетелями, и скреплено печатями — при переходе к практическому осуществлению всё чуть не застопорилось. Лис упёрся, и не без причины, по мнению Кэсерила, не желая посылать своего сына в Шалион со столь малыми гарантиями его личной безопасности. Но у рея в его истощённом войной государстве не было ни людей, ни денег, чтобы собрать достаточно многочисленную и надёжную гвардию для охраны Бергона; Кэсерил же боялся того эффекта, который может произвести в Шалионе переход через границу целой армии, даже с такими мирными намерениями. Споры становились всё горячее; Лис, пристыженный напоминанием, что он обязан Кэсерилу самой жизнью Бергона, принялся избегать посла, чем напомнил ему Орико.
Кэсерил получил первое шифрованное письмо от Исель, оно пришло с курьером ордена Дочери. Письмо было написано всего через четыре дня после отъезда Кэсерила из Кардегосса и было коротким — сообщение о том, что церемония прощания с Тейдесом прошла без эксцессов и что Исель покинет столицу тем же вечером с траурным кортежем. Она с видимым облегчением отмечала, что «наши молитвы были услышаны — священные животные подтвердили, что душу Тейдеса принял Сын Осени. Надеюсь и уповаю, что ему будет хорошо в руках бога». Ещё добавила: «Мой старший брат жив, зрение на один глаз к нему вернулось, но отёчность пока не прошла. Он так и лежит в постели». А также сообщила: «Наш враг устроил двух своих племянниц ко мне фрейлинами. Я не смогу часто писать. Пусть леди поможет вам поскорее завершить дело».
Он просмотрел послание в поисках приписки от Бетрис и чуть было не пропустил её. Она оказалась на другой стороне листа. Несколько цифр, выведенных её характерным почерком, попали под воск печати. Он соскрёб воск ногтем. Цифры отослали его к странице почти в самом конце книги, к одной из самых известных молитв Ордолла — страстной мольбе о спасении любимого от опасностей в дальней дороге. Сколько лет — десятилетий — прошло с тех пор, как кто-то вдали молился за него? Кэсерил не был уверен, предназначено это для его глаз или только для глаз богов, но приложил маленькую зашифрованную строчку к пяти священным точкам на теле, немного задержав её на губах; потом вышел из комнаты и отправился на поиски Бергона.
Он поделился с принцем содержимым одной стороны листа. Тот пришёл в восторг и от системы шифра, и от самого письма. Кэсерил составил короткий ответ, сообщая об успехе своей миссии, а Бергон, от усердия высовывая между зубами кончик языка, старательно зашифровал собственное письмо своей невесте.
Кэсерил мысленно подсчитал дни. У ди Джиронала наверняка были шпионы при дворе Ибры, значит, рано или поздно канцлер узнает о появлении там Кэсерила. Как скоро это станет известно? Догадается ли ди Джиронал, что переговоры прошли с таким головокружительным успехом? Схватит ли он принцессу? Сможет ли рассчитать следующие шаги Кэсерила? Попытается ли перехватить Бергона в Шалионе?
После нескольких дней топтания на месте Кэсерила внезапно осенило, что надо послать Бергона к отцу, чтобы он сам вступил в дебаты по делу, которое затрагивало его столь непосредственно. Это был посланец, от которого Лис не мог укрыться даже в личных покоях. Бергон был молод и энергичен, а Лис — стар и утомлён. Кроме того — это было благоприятным моментом для политики Кэсерила, но не являлось таковым для рея — в одном из городов Южной Ибры, ранее поддерживавшем покойного наследника, вспыхнул мятеж, и Лис был вынужден отправить туда войска. Зашедший в тупик с этими свалившимися на него проблемами и разрывающийся между великой надеждой и леденящим душу страхом за своего единственного оставшегося в живых сына, Лис переложил принятие решения на Бергона и его приближённых.
Решительности, как понял Кэсерил, у Бергона было предостаточно. Принц сразу предложил путешествовать налегке и по возможности тайно пересечь вражеские территории, пролегающие между ибранской границей и Валендой. В качестве сопровождения, кроме Кэсерила и ди Гьюра, он выбрал только трёх близких друзей: двух молодых ибранских лордов — ди Тажиля и ди Сембюра — и марча ди Соулда, чуть постарше возрастом.
Воодушевлённый ди Тажиль предложил ехать под видом ибранских торговцев, направляющихся в Кардегосс. Кэсерил настаивал на том, что все, кто войдёт в их отряд — и благородные, и простолюдины, — должны хорошо владеть оружием. Отряд должен был собраться в день, назначенный Бергоном — Кэсерил молился, чтобы день этот удалось сохранить в тайне, — в одном из поместий ди Тажиля. Как выяснилось, компания оказалась не столь уж маленькой — со слугами получилось около дюжины верховых да ещё с полдюжины навьюченных поклажей мулов. В дополнение всего слуги вели в поводу четверых ибранских белоснежных горных пони — дар невесте Бергона.
Они выехали в приподнятом расположении духа, спутники принца воспринимали предстоящий поход как благородное приключение. Бергон был более серьёзен и задумчив; Кэсерила это радовало — глядя на остальных, ему казалось, что он ведёт группу детей на пикник. Хотя бы Бергон представлял, что их ожидает. Это значительно лучше того, что боги предложили ему самому, мрачно подумал Кэсерил. А может, проклятие пыталось обмануть его, вовлекая в войну, вместо того чтобы дать возможность её избежать? Могло ли оно обвести его вокруг пальца? Ведь и ди Джиронал в начале своей карьеры не был столь продажным, каким стал сейчас.
Поскольку скорость передвижения отряда диктовалась шагом самого медленного мула, обратное путешествие было не таким мучительным для Кэсерила, как бешеная скачка в Загосур. Путь от побережья до Зубов Бастарда занял целых четыре дня. Там их настигло второе письмо от Исель, написанное спустя четырнадцать дней с момента отъезда Кэсерила из Кардегосса. Она сообщала, что Тейдес с должными почестями похоронен в Валенде и что ей удалось остаться там, продлив свой визит к матери и бабушке. Ди Джироналу пришлось спешно отбыть в столицу, так как он получил известие об ухудшении состояния Орико. К сожалению, вместо себя он оставил не только фрейлин-шпионок, но и несколько отрядов солдат — охранять наследницу Шалиона. «Я теперь думаю, что с ними делать», — писала Исель. От этой фразы волосы на затылке Кэсерила встали дыбом. Исель приложила письмо к Бергону, которое Кэсерил передал ему нераспечатанным. Бергон не поделился его содержанием, но пока расшифровывал послание и листал Ордолла, то и дело улыбался.