Но когда доктор приступил к более внимательному и тщательному осмотру живота пациента, улыбка его исчезла. Он прощупал и простучал каждый дюйм, то и дело спрашивая:
— Тут болит? А тут?
Кэсерил, решительно настроенный вытерпеть все издевательства, твёрдо отвечал:
— Нет.
— А если так?
Кэсерил охнул.
— О! Тут немного больно. — И снова начались нажатия, пощипывания, постукивания. Доктор на какое-то время остановился, задержав руку на животе Кэсерила, взгляд его стал задумчивым и рассеянным. Затем он встрепенулся, словно проснувшись, отчего на мгновение стал похож на Умегата.
Роджерас улыбался, пока Кэсерил натягивал одежду, но глаза его были по-прежнему задумчивыми.
Кэсерил ободряюще произнёс:
— Ну же, дедикат, говорите! Я рассудительный человек и не рассыплюсь на части от ваших слов.
— Ах вот как? Что ж, это хорошо. — Роджерас вздохнул и просто сказал: — Милорд, у вас довольно большая опухоль.
— Так вот оно что… — Кэсерил тяжело опустился в кресло.
Роджерас быстро поднял глаза:
— Вас это не очень удивило?
«Не очень, по сравнению с моим последним диагнозом».
Кэсерил подумал, какое облегчение он ощутил бы, если бы его боли были вызваны столь естественными, хотя и ведущими к летальному исходу причинами. Уж опухоли-то, во всяком случае, не завывают среди ночи безумными голосами.
— У меня были подозрения, что с животом что-то не в порядке. Но что это значит? Как вы думаете, чем всё закончится? — Он попытался придать голосу как можно более нейтральное звучание.
— Ну… — Роджерас сел на край кровати и сложил вместе кончики пальцев, — существует множество подобных образований. Некоторые из них бесформенные, расползаются по организму, иные — словно завязаны в узлы, а третьи — как будто заключены в капсулы. Одни убивают быстро, другие существуют долгие годы и почти не доставляют беспокойства. Ваша похожа на заключённую в капсулу, что внушает оптимизм. Это некий особый вид, наподобие кисты, заполненной жидкостью. Я наблюдал одну женщину с такой опухолью в течение двенадцати лет.
— Ох, — проговорил Кэсерил и открыто улыбнулся.
— Её опухоль выросла больше чем на сотню фунтов к моменту её смерти, — продолжал врач. Кэсерил отшатнулся, но доктор невозмутимо рассказывал. — Были ещё случаи куда более интересные… я видел такое только дважды за годы учёбы — круглой формы масса, в которой при вскрытии обнаружились участки плоти с волосами, зубами и костями. Один раз — в животе женщины, что ещё можно хоть как-то объяснить, но второй раз подобную опухоль нашли в ноге мужчины. Я предполагаю, что эти опухоли были следствием внедрения беглого демона, пытавшегося принять форму человеческого тела. Если бы демону удался его замысел, он, по-видимому, прогрыз бы себе путь наружу и вышел в мир во плоти. Это было бы кошмаром. Мне давно хотелось обнаружить такую опухоль в ещё живом пациенте, чтобы я смог проверить таким образом мою теорию. — Он с интересом взглянул на Кэсерила.
Кэсерилу стоило величайшего усилия не вскочить и не заорать. Он с ужасом посмотрел на свой вздувшийся живот и осторожно отвёл глаза. Раньше он думал о духовном, а не о физическом страдании. Ему не приходила в голову мысль, что они вполне могут сочетаться. Он только и смог выдавить:
— Они что, тоже должны вырасти до сотни фунтов?
— Те две опухоли, что мне довелось исследовать, были значительно меньше, — уверил его Роджерас.
Кэсерил посмотрел на врача в безумной надежде.
— А это можно вырезать?
— О, только у мёртвого человека, — виновато проговорил доктор.
— Но… это возможно? — Если человек достаточно смел, чтобы лечь под нож и хладнокровно подвергнуться такой операции… если эту мерзость можно вырезать быстро — как при ампутации… возможно ли физически избавиться от сверхъестественного, если оно облечено в плоть?
Роджерас покачал головой.
— Из руки или ноги — вероятно. Но это… вы же были солдатом и наверняка видели, что происходит с раненными в живот. Даже если вы переживёте болевой шок от операции, вас через несколько дней убьёт лихорадка. — Голос доктора стал печальным. — Я пробовал такое трижды, и то лишь потому, что мои пациенты угрожали убить себя, если я не попытаюсь. Они все умерли. Я не посмею убить ещё одного хорошего человека. Не мучайте себя мыслями о невозможном. Воспользуйтесь той жизнью, что вам ещё осталась, и молитесь.
«Я молился, и вот к чему это привело…»
— Не говорите принцессе!
— Милорд, — твёрдо ответил врач, — я обязан.
— Но я тоже обязан… только не сейчас! Она не может уложить меня в постель! Я не должен оставлять её одну! — В голосе Кэсерила послышалась паника.
Роджерас поднял брови.
— Ваша верность делает вам честь, лорд Кэсерил. Но успокойтесь! Пока нет никакой необходимости укладывать вас в постель. Кроме того, занятие какими-нибудь несложными делами поможет вам отвлечься от тяжёлых мыслей и подготовить вашу душу.
Кэсерил глубоко вздохнул и решил не объяснять Роджерасу, сколь легка его служба Дому Шалиона.
— Как вам кажется, долго ли ещё я смогу выполнять мою работу?
— До тех пор, пока не решите, что больше не справляетесь, — строго ответил Роджерас. — Пока что вам нужно побольше отдыхать. Чаще, чем вы себе позволяете сейчас.
Кэсерил торопливо кивнул, выражая своё согласие с рекомендациями врача, пытаясь выглядеть одновременно и послушным, и энергичным.
— Есть ещё кое-что важное, — добавил врач, потянувшись, словно собирался встать, но остался сидеть. — Я говорю об этом потому, что вы разумный человек и сможете понять.
— Да? — настороженно спросил Кэсерил.
— Перед вашей смертью — которая произойдёт ещё нескоро, надо надеяться — могу я просить у вас письменное разрешение на изъятие опухоли для моей коллекции?
— Вы коллекционируете подобные мерзости? — Кэсерил скривился. — Обычно люди собирают картины, старинное оружие или статуэтки из слоновой кости. — Обида боролась в нём с любопытством и отвращением. — Хм… а как вы их храните?
— В банках со спиртом, — улыбнулся Роджерас; на щеках его вспыхнул слабый румянец смущения. — Знаю, что это звучит ужасно… но меня не оставляет надежда, что если я достаточно узнаю о них, то когда-нибудь пойму, как извлечь опухоль из человека, не убив его при этом.
— Если это только не кара богов, с которой мы не можем бороться.
— Мы боремся с гангреной, иногда путём ампутации. Мы боремся с воспалением челюстей, удаляя больные зубы. Мы боремся с лихорадкой, прикладывая холод и тепло и обеспечивая больному хороший уход. Любое лечение когда-то применялось впервые. — Роджерас замолчал. Через некоторое время он добавил: — Принцесса Исель относится к вам с несомненным уважением и теплотой.