— О господи, — проговорил Кевин, — почему это так писать хочется?
— Потому что ты обложался, парень. А мы все-таки разбогатели.
— Теперь ты, может быть, поверишь в колдовство? — спросил, подойдя к ним сзади, Рыжий Медведь.
— Я и всегда верил, — сказал Леон. — Но теперь буду его страстным поклонником. Буду проповедовать колдовство. Призывать людей верить в него.
— Идем к катеру, — сказал Рыжий Медведь. — Мы же не хотим быть здесь, когда вернутся остальные викинги.
Уже во дворе Рыжий Медведь пощечинами привел в полусознание заложника. Тот привстал на коленях, зашатался, и его вырвало. Потребовались время и несколько тычков ножом, чтобы сопроводить заложника к причалу. Лицезрение ножа не доставило Кевину удовольствия. Ничего в словах Рыжего Медведя, которые он говорил им перед этой операцией, не предвещало применения насилия.
Едва они впрыгнули на борт, как Клык уже завел мотор. Благоговейно, точно священной реликвии, он коснулся портфеля:
— Ну что, дело в шляпе или как?
— Да еще в какой громадной шляпе, парень! — сказал Леон.
Рыжий Медведь пихнул на борт шатающегося викинга, от которого теперь сильно пахло рвотой.
— Уложите его внизу. Почистите и заклейте ему рот вот этим. — Он швырнул Леону моток клейкой ленты. — Но чтоб был доступ воздуха. Мертвяка мне здесь не надо.
Леон пинками транспортировал байкера вниз по трапу и скрылся с ним.
— Как мы с ним поступим? — спросил Кевин. В недрах его назревал нарыв беспокойства.
— Подержим его до конца этой маленькой операции, а потом отпустим на все четыре стороны.
— Викинги просто убьют нас, ты это хоть понимаешь? Убьют буквально. Вот Кенга же пропал, будто его и не было.
Рыжий Медведь подступил к Кевину так близко, что тот почувствовал исходивший от него жар. Медведь взглянул на него так ласково, что на секунду Кевин встревожился, не собирается ли приятель его поцеловать.
— Не беспокойся больше ни о чем, Кевин. Теперь я забочусь о тебе. А как ты можешь видеть, — он обвел рукой линию берега, горизонт, озеро, — обо мне самом тоже кое-кто заботится. Все, что от тебя требуется, это доверять мне.
— Я просто боюсь, вот и все. Мы же ограбили банду байкеров.
— Понимаю. Но неужели ты мне не доверяешь?
— Доверяю.
Рыжий Медведь сел рядом с Кевином, который отдал швартовы. Он придвинул свое лицо к Клыку почти вплотную, так, что тот даже отстранился удивленный.
— А ты мне доверяешь?
— Конечно, доверяю, — сказал Клык. — Еще бы. Ведь ты мой Рыжий Медведь.
— Хорошо. Ты отдохни, а я порулю.
— Ой, не надо! Пусть у руля буду я!
— В другой раз.
На лице Клыка отразилось разочарование, но тем не менее он встал и прошел в заднюю часть катерка.
Рыжий Медведь правил к южной стороне островов Маниту. На несколько минут показались огни Алгонкин-Бей, а потом скрылись за береговыми откосами островов. Похолодало, и Кевин, чтобы согреться, обхватил себя руками. Тело покрылось гусиной кожей.
Вскоре Рыжий Медведь заглушил мотор, и они поплыли по ветру, слушая, как волны бьются о корпус.
В небе послышалось негромкое жужжание самолета. Кевин вглядывался в горизонт, но видел только посеребренные луной облака. Жужжание стало громче. Машина снизилась, поднырнув под облака, — четырехместный, не больше. Потом самолетик опять ушел вверх, скрывшись за облаками, после чего стал снижаться, устремляясь к воде, чуть покачивая крыльями. Поплавки скользнули по воде, оставив на черной поверхности две пенистые борозды. Рыжий Медведь включил бортовой двигатель, и они подплыли к самолету. На борту самолета были различимы какие-то цифры и буквы, но что они означали, Кевин понять не мог. Самолет мог быть местным, но с тем же успехом он мог прибыть из Чикаго или с Карибов. Открылась маленькая дверца, и показалось лицо в обрамлении длинных волос, но первое, на что упал взгляд Кевина, был пулемет.
— Это ты Рыжий Медведь?
— Я.
— Удостоверение личности покажи-ка.
— Чего-чего?
— Удостоверение личности. Живо!
Рыжий Медведь вытащил из бумажника свой документ и предъявил его.
— Если не веришь, можешь справиться обо мне у вождя Белый Кремень на…
— На Красном озере. Я уже справился. Все верно.
— Только не заговаривай со мной на оджибва.
— На это мне наплевать.
Последовало несколько обходных маневров, в результате чего Рыжий Медведь и летчик обменялись портфелями. Леон открыл портфель, набитый пакетиками весом унций в шесть, содержащими белый порошок.
— Проверь-ка, — сказал Рыжий Медведь.
Кевин вытянул один из нижних пакетиков. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, стараясь, чтобы не тряслись руки. Потом подцепил кончиком ножа немного порошка и попробовал его на язык. Горький вкус героина отозвался во всем его существе. Он открыл свою «лабораторию» и кинул несколько крупинок в маленькую бутылочку. Сломав ампулу, вылил из нее в бутылочку бесцветную жидкость и секунд тридцать взбалтывал взвесь. Жидкость запестрела красным, потом зеленым, потом цвета померкли. Кевин влил туда еще одну ампулу и еще секунд пять взбалтывал раствор.
Рыжий Медведь направил луч мощного фонарика на бутылочку. Жидкость приобрела однородную окраску.
— Фиолетовый, — объявил Кевин. — Мы имеем дело с концентрацией примерно восемьдесят процентов. Неразбавленный.
— Пересчитал? — обратился Медведь к пилоту.
В иллюминаторе показалось лицо:
— У меня только один вопрос.
— Выкладывай, — сказал Медведь.
— Как это вы сумели присосаться к кранику, перехватив его у викинг-байкеров?
— Мы убедили их, что будет выгоднее ладить с нами.
— Хм… Каким же это образом убедили?
— Путем колдовства, — сказал Рыжий Медведь.
Через мгновение самолет взвился в воздух и на светлых от луны облаках протянулась его тень.
Рыжий Медведь провел судно через залив к причалу, где оно было взято. Кевин так и не понял, заплатили они за аренду или просто украли катер, как перед тем деньги. Что ж, ничего против такого воровства он не имел — лишь бы не остаться в накладе и скопить что-нибудь на черный день.
Рыжий Медведь первым соскочил на берег. Повернувшись к ним, он простер руки, точно священник, благословляющий свою паству:
— Всем спасибо. Наше маленькое дельце мы провернули без сучка без задоринки, и все вы получите неплохие деньги. Завтра вечером мы это с шиком отпразднуем. Действовали вы очень профессионально, и я вами горжусь.