– С ней все в порядке, – сказала Сара. – Я только что нашла ее там, и у нее все хорошо.

Пистолет дрогнул, но лишь на мгновение. Дженни прицелилась подростку между глаз. Прежним мертвым голосом сказала:

– Вы лжете.

Джеффри глянул на Сару и понял, что девочка права. Сара лгать не умела, и разоблачить ее ничего не стоило. Даже на расстоянии Джеффри видел кровь на рубашке и джинсах Сары. Кто-то на катке был ранен, а возможно, и мертв. Он снова перевел взгляд на Дженни и прочел на нежном лице девочки нешуточную угрозу.

Джеффри сообразил, что до сих пор не снял пистолет с предохранителя. Освободил его и взглядом дал понять Саре, чтобы она оставалась на месте.

– Дженни!

У Сары пересохло в горле. Джеффри не узнал ее голос: раньше она никогда не говорила с детьми, как с маленькими. Видимо, на Сару подействовало то, что сделала Дженни на катке. Что бы это могло быть? Выстрелов на катке он не слышал, и Боуэлл Паркер, дежурный полицейский, совсем недавно сказал ему, что все в порядке. «Где же Боуэлл? – забеспокоился Джеффри. – Может, он внутри, на месте происшествия, и никого оттуда не выпускает? Что сделала Дженни?» Джеффри отдал бы все за то, чтобы время остановилось – он бы выяснил, что произошло.

Джеффри зарядил барабан. Сара повернула голову на звук и протянула в его сторону руку, ладонью вниз, словно говоря: успокойся, не делай этого. Он посмотрел за ее плечо, на входную дверь. Думал увидеть там зрителей с прижатыми к стеклу носами. Но нет, там было пусто. Неужели то, что произошло внутри, намного интереснее сцены, что разыгрывается сейчас перед его глазами?

Сара сделала еще одну попытку.

– С ней все в порядке, Дженни. Иди и увидишь.

– Доктор Линтон, – сказала Дженни дрожащим голосом, – пожалуйста, не говорите со мной.

– Детка, – голос Сары дрожал не меньше, чем у Дженни. – Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня.

Когда девочка не ответила, Сара сказала:

– С ней все хорошо. Обещаю тебе, у нее все в порядке.

– Вы лжете, – ответила Дженни. – Вы все лгуны.

Она снова уставилась на подростка.

– А ты – самый худший из всех лжецов, – сказала она. – Ты будешь гореть в аду за то, что ты сделал. Подонок!

Подросток зашелся от злости, из его рта вылетала слюна.

– Мы там с тобой увидимся, сука.

Голос Дженни уже не дрожал. Между ней и подростком, казалось, что-то произошло, и, когда она ответила, ее голос звучал по-детски.

– Я знаю, ты точно туда попадешь.

Краем глаза Джеффри заметил, как Сара шагнула вперед. Он видел, что Дженни нацелила короткое дуло пистолета в голову подростка. Девчонка стояла уверенно, ее руки не дрожали, губы не тряслись. В отличие от Джеффри, она решительно готовилась к выстрелу.

– Дженни… – Джеффри снова попытался ее отвлечь.

Он не хотел стрелять в девочку, совсем еще ребенка.

Дженни посмотрела через плечо, и Джеффри проследил за ее взглядом. Наконец-то подъехала полицейская машина. Из нее, с оружием наготове, вышли Лена Адамс и Брэд. По всем правилам полицейской науки они образовали треугольник, вершиной которого был Джеффри.

– Застрелите меня, – сказала Дженни, все так же уверенно удерживая на мушке подростка.

– Опустите оружие, – приказал Джеффри офицерам.

Брэд послушался, а Лена колебалась. Он сурово на нее посмотрел, готовясь повторить приказ. Наконец она опустила оружие.

– Я сделаю это, – пробормотала Дженни.

Она стояла неподвижно. Джеффри гадал, что чувствует сейчас девочка, почему она настроена так решительно.

Дженни откашлялась и сказала:

– Я сделаю это. Мне не впервой.

Джеффри взглянул на Сару, ожидая подтверждения, но ее внимание было сосредоточено на Дженни.

– Мне не впервой, – повторила Дженни. – Застрелите меня, или я убью его, а потом убью себя.

Только сейчас Джеффри подумал о возможности выстрела. Он старался убедить себя в том, что девочка представляет прямую опасность для подростка, и не важно, сколько ей лет. Если он выстрелит ей в ногу или в плечо, у нее хватит времени нажать на курок. Даже если Джеффри угодит ей в туловище, у нее останется возможность нажать на курок, прежде чем она упадет на землю. При том, как наведен пистолет Дженни, подросток умрет мгновенно.

– Все мужчины слабаки, – прошипела Дженни. – Вы никогда не поступаете правильно. Говорите, что сделаете, а сами – в кусты.

– Дженни… – взмолилась Сара.

– Считаю до пяти, – сказала Дженни. – Один.

Джеффри с трудом проглотил комок в горле. Сердце колотилось так громко, что из-за этого стука он, скорее, видел, чем слышал, как Дженни ведет счет.

– Два.

– Дженни, пожалуйста.

Сара сложила руки, словно в молитве. Они были темными, почти черными от крови.

– Три.

Джеффри прицелился. Она не сделает этого. Не может быть, чтобы она это сделала. Ведь ей не больше тринадцати. Тринадцатилетние девочки не стреляют в людей. Это было самоубийство.

– Четыре.

Джеффри видел, как палец девочки лег на курок, видел, как медленно движутся мышцы ее предплечья… Она двинула пальцем.

– Пять! – закричала она, от напряжения у нее на шее выступили вены. – Стреляйте в меня, черт вас побери!

Он увидел, как напряглась ее рука. Время двигалось так медленно, что он мог видеть работу ее мышцы на предплечье и движения пальца на курке.

Она дала ему последний шанс и завопила:

– Стреляйте в меня!

И он выстрелил.

3

Ребенок Дженни Уивер, родившийся на двадцать восьмой неделе, мог бы остаться в живых, если бы мать не постаралась спустить его в унитаз. Зародыш был хорошо сформирован и упитан. Ствол мозга не поврежден, и легкие, с помощью медицины, могли бы достигнуть необходимой зрелости. Руки научились бы хватать, ноги – сгибаться, глаза – моргать. Рот стал бы говорить что-то другое, а не те ужасы, которые чудились сейчас Саре. Легкие уже успели набрать воздух, и рот раскрылся… а потом его убили.

Сара потратила три с половиной часа на то, чтобы собрать ребенка из частей, которые Дженни Уивер оставила в туалете в мусорном контейнере рядом с комнатой видеоигр. Крошечными стежками Сара сшила тонкую, словно бумага, кожу и создала подобие ребенка. Руки тряслись, и Саре пришлось переделывать некоторые узелки, потому что пальцы не слушались.

И все же этого было недостаточно. За каждым приведенным в порядок участком открывался другой, который никак было не скрыть. Невозможно было замаскировать травмы, нанесенные ребенку. Под конец Сара смирилась с тем, что работа была напрасной. Ребенок ляжет в могилу почти в том же виде, в каком последний раз видела свою дочку мать.