Джеффри сжал кулаки, сожалея, что рядом нет груши.
– Занесла охрана? – переспросил он. Безопасность колледжа обеспечивали пожилые лодыри без единой извилины.
– Их нашли около библиотеки.
Джеффри с трудом разжал кулаки и опустился на корточки осмотреть книги. Он подумал, не надеть ли перчатки, но, скорее всего, их уже заляпали.
Вверху лежала «Биология микроорганизмов», засыпанная крошками высохшей грязи. Джеффри поднял ее, перелистал страницы и на двадцать третьей нашел то, что искал. Слово «шлюха» светилось красным маркером во весь лист.
– О Боже! – ахнула Дженни, закрыв ладонью рот.
Джеффри оставил Фрэнка опечатать комнату и помчался к учебному корпусу. И снова взлетел вверх через ступеньку, и снова не постучался, ворвавшись в лабораторию, где работала Сибилл Адамс.
– О! – оторвал взгляд от тетрадки Ричард Картер. – Чем я могу вам помочь?
Джеффри оперся о стол с ящиками, пытаясь отдышаться.
– Вы не заметили что-нибудь необычное в день смерти Сибилл Адамс?
На лице Картера отразилось раздражение. Джеффри захотел выбить из него эту спесь ударом по физиономии, однако сдержался.
Картер отвечал уверенно:
– Я вам уже говорил, ничего необычного не было. Она умерла, господин Толливер, думаете, я забыл бы сказать, если бы что-то знал?
– Может, какая-нибудь надпись, слово? – намекнул Джеффри, чтобы не выдать все сразу. Иногда поразительно, сколько могут вспомнить люди, если правильно поставить вопрос. – Может, в одной из тетрадок было написано то, чего там быть не должно? Никто не вторгался в ее личные записи?
Лицо Картера вытянулось. Он явно что-то вспомнил.
– Раз вы упомянули, – начал он, – то перед первым уроком в понедельник я увидел на доске одно слово. – Он скрестил руки на груди. – Подростки считают такие шутки смешными. Сибилл была слепой и в любом случае не смогла бы прочесть.
– Что там было?
– Ну, кто-то, я не выяснял кто, написал на доске «шлюха».
– В понедельник утром?
– Да.
– В день убийства?
У Картера хватило приличия опустить взгляд.
– Да.
Джеффри уставился на его голову, борясь с желанием заехать по ней.
– Вы понимаете, что если бы вы сообщили мне это в понедельник, то Джулия Мэтьюс могла бы остаться жива?
Ричарду нечего было сказать.
Джеффри вышел, хлопнув за собой дверью. Он спускался по лестнице, когда зазвонил сотовый.
– Толливер.
Мэри Энн Мун начала с сути дела:
– Я сейчас в отделе документации, просматриваю список. Тут все, кто работал в неотложке, – от докторов до сторожей.
– Продолжайте, – сказал он и закрыл глаза, когда она стала зачитывать имена и фамилии людей.
– Вам знаком кто-нибудь из них? – спросила Мун.
– Нет, – ответил Джеффри. – Пришлите мне факс в участок, если вам не трудно.
Он дал ей номер, чувствуя себя прескверно. Воображение рисовало образ Лены, прибитой к полу в подвале, до смерти испуганной.
– Шеф? – произнесла Мун.
– Я попрошу моих ребят сравнить их с телефонным списком и участниками голосования на прошлых выборах. – Он задумался, продолжать ли дальше. Наконец воспитанность взяла верх. – Спасибо, что нашли список.
Вместо обычного резкого «до свидания» Мун проговорила:
– Мне жаль, что имена не навели вас на дельные мысли.
– Да уж, – согласился Джеффри и посмотрел на часы. – Послушайте, я могу приехать в Атланту через четыре часа. У меня будет несколько минут наедине с Райтом?
Мун замялась и ответила не сразу.
– Его избили сегодня утром.
– Что?
– Похоже, тюремщики не сочли нужным помещать его в отдельную камеру.
– Вы обещали оградить его от людей.
– И что? – фыркнула она. – Я не могу контролировать ситуацию, когда Райт попадает под замок. Вы должны знать, что там свои законы, как, впрочем, и у вас самого.
Вспомнив свое вчерашнее поведение, Джеффри не нашел что сказать себе в оправдание.
– Райта выпустят на некоторое время, – сообщила Мун. – Его изрядно порезали.
Джеффри выругался себе под нос.
– Он не давал новых показаний после моего отъезда?
– Нет.
– Он уверен, что надпись сделал кто-то из больницы?
– Нет.
– Этот человек должен был видеть ее в больнице, – заключил Джеффри. – А кто может видеть ее, не работая там? – Он закрыл глаза свободной ладонью и сосредоточился. – Нельзя ли достать данные о пациентах на тот момент?
– Вы имеете в виду больничные карты? – В голосе Мун звучало сомнение. – А это не слишком?
– Только имена, – сказал он. – В тот день. Двадцать третье апреля.
– Я помню дату.
– Так попробуете?
Мун закрыла трубку рукой, было слышно, что она с кем-то разговаривает. Через несколько секунд она вернулась на линию:
– Дайте мне час, а лучше полтора.
Джеффри едва подавил стон. Час казался вечностью.
– Я буду ждать, – сказал он.
Лена услышала, как где-то открылась дверь. Она лежала на полу, ожидая мучителя, больше ничего делать не оставалось. Когда Джеффри сообщил ей о смерти Сибилл, ее единственным желанием было найти убийцу, заставить его предстать перед судом. Она хотела лишь одного: узнать, кто этот ублюдок, и посадить его на электрический стул. Это стремление настолько поглотило ее, что не было времени скорбеть. Ни дня она не оплакивала смерти сестры. Ни на час она не задумывалась об утрате.
Теперь, пойманная в капкан в чужом доме, прибитая гвоздями к полу, она невольно отдалась воспоминаниям. Все мысли были о Сибилл. Даже когда ее пичкали наркотиками, приставив к губам губку, с которой в горло текла горькая вода, Лена скорбела по Сибилл. Ей виделись школьные дни, такие настоящие, что она ощущала карандаш в руке. Их с сестрой последняя парта, запах чернил, поездки на машине, каникулы, кино для взрослых и экскурсии… Она переживала все заново, рука об руку с Сибилл, они были вместе.
Снова появился свет: вошел он. Зрачки Лены так расширились, что она могла видеть только тени, и все же он каждый раз ослеплял ее фонарем. От сильной боли приходилось зажмуриваться. Зачем это ему, она не понимала. Лена давно вычислила, кто захватил ее в плен. Даже если бы она узнала голос, то поняла бы, что такие вещи можно услыхать только от аптекаря.
Джеб сел у ее ног, положив фонарь на пол. В помещении царила непроглядная тьма, если не считать одного небольшого луча света. Лене было приятно хоть что-то видеть после долгого периода мрака.