Проходили недели, месяцы этого «Года чудес», а отец Нормы Джин так и не написал ей. Хотя Мэрилин Монро стала невероятно знаменита, вы наталкивались на ее изображения и имя буквально на каждом шагу. В газетах, колонках светских новостей, на афишах кинотеатров, даже над входами в сами кинотеатры. «Джентльмены предпочитают блондинок» рекламировали самым широким образом! На Сансет-бульвар красовались гигантские постеры! После появления фотографии «ню» «Мисс Золотые Мечты» на центральном развороте в «Плейбое», этом роскошном журнале, ставшем пределом мечты каждого американского мужчины, последовала целая лавина писем и еще больше внимания со стороны средств массовой информации. Блондинка Актриса самым искренним образом пыталась доказать репортерам, что вовсе не давала разрешения на публикацию снимка «Мисс Золотые Мечты 1949» в «Плейбое» или где бы то ни было еще, но что она могла поделать?.. Ведь негативы находились не у нее. Она отдала свои права, сама подписала такую бумагу. И всего за какие-то несчастные пятьдесят долларов, в трудное для нее время, в 1949-м, когда она просто бедствовала.
Газетный репортер Левитикус, известный своим злобным остроумием и скандальными разоблачениями в колонке сплетен в «Голливуд конфиденшиэл», в очередной раз удивил читателей. Опубликовал открытое письмо чуть ли не на целую колонку, которое начиналось следующим образом:
Дорогая «Мисс Золотые Мечты 1949»!
Вы действительно являетесь «Красоткой этого месяца». Равно как и любого другого.
Вы действительно стали жертвой нашей так называемой культуры, являющей собой неприкрытую торгашескую эксплуатацию женской невинности.
Но вы лишь одна из тех немногих, кому повезло. Продолжайте свою успешную карьеру в кино. Удачи вам!
И помните: сами вы более красивы и желанны, даже чем «Мисс Мэрилин Монро», — а это очень, просто потрясающе важно!
Блондинка Актриса была так тронута неожиданной галантностью Левитикуса, что тут же послала ему копию пресловутого фото «ню», которую подписала так: Ваш друг навеки, Мона/ Мэрилин Монро.
Специально для таких случаев Студия сделала распечатку снимков «Мисс Золотые Мечты». «Почему бы и нет? Ведь на них, как ни верти, я. И пусть только попробуют подать за это в суд эти типы, выпускающие календари!»
Однажды, примерно за неделю до премьеры «Джентльмены предпочитают блондинок», Ди-Ди подала Блондинке Актрисе письмо от очередного поклонника, и при этом на лице у нее было какое-то странное выражение.
— Мисс Монро? Я так понимаю, это строго конфиденциальное письмо.
Блондинка Актриса с замиранием сердца выхватила из рук Ди-Ди напечатанное на машинке письмо и прочитала вот что:
Дорогая Норма Джин!
Возможно, это самое трудное из писем, которое мне довелось написать в жизни.
Честно сказать, я сам еще не до конца понимаю, что заставило меня обратиться к тебе именно сейчас. После столь многих лет.
И дело тут вовсе не в «Мэрилин Монро», кем бы она там ни являлась. Ибо у меня есть своя собственная жизнь. Своя карьера (совсем недавно я отошел от дел счастлив этому) своя семья.
Я твой отец, Норма Джин.
Возможно, я смогу объяснить тебе обстоятельства наших взаимоотношений, но только при личной встрече. Де тех пор…
Моя любимая жена, с которой мы прожили долгие годы и которая теперь больна, не знает, что я пишу это. Потому, что очень огорчилась бы, и поэтому…
Я не видел ни одного фильма с «Мэрилин Монро» наверное, не пойду смотреть. Тут, видимо, требуется объяснение. Дело в том, что я всю жизнь проработал на радио всегда предпочитал радио «зрительным образам». Мое недолгое пребывание на Студии в качестве «героя-любовника» открыло мне глаза на все безумие глупость этого мира. Нет уж, спасибо!
Если честно, Норма Джин, я не хочу смотреть эти фильмы с тобой потому, что не одобряю все это голливудское скотство. Мне кажется, я достаточно образованный демократично настроенный человек. Я на все 100 % на стороне сенатора Джоя Маккарти в его борьбе против коммунистов. Я на все 100 % христианин, как и моя жена все ее предки по отцовской и материнской линии.
Считаю, нет никакого оправдания тому, что все мы слишком снисходительно и долго терпим этот Голливуд, известный как настоящее прибежище евреев, где покрывают таких предателей, как небезызвестный тебе «Чарли Чаплин». Чьи фильмы, к своему стыду должен признать, я смотрел и даже платил за это деньги. И есть…
Ты, наверное, удивишься, почему я пишу тебе, Норма Джин, только теперь, через долгие 27 лет. Честно говоря, у меня был сердечный приступ потом я долго и серьезно раздумывал над своей жизнью пришел к неутешительному выводу, что гордиться своим поведением нечего. Моя жена не знает об этом.
Если не ошибаюсь, день рождения у тебя 1 июня, а у меня — 8 июня, так что оба мы родились под одним знаком, Близнецов. Как христианин, я не склонен принимать всерьез все эти старые языческие сказки, но, наверное, все же в характерах людей, родившихся под одним знаком, существует какое-то сходство. Впрочем, я не слишком много знаю об этом, потому как не читаю женских журналов.
Передо мной лежит интервью с «Мэрилин Монро», опубликованное в новом номере «Маскарада». Я читал его, глаза мои стали наполняться слезами. Ты рассказывала журналисту о том, что твоя мать лежит в больнице что ты не знала своего отца, но «ждешь его каждый день и каждый час». Моя бедная Дочь, я этого не знал. Я знал о твоем существовании лишь издали, с расстояния. Твоя слишком требовательная мать отказывалась подпускать меня близко. Проходили годы, расстояние это стало пропастью, которую очень трудно преодолеть. Я посылал твоей матери чеки деньги почтовым переводом, чтобы как-то поддержать тебя. Я не ждал да и не получал никакой благодарности. О нет!!!
Я знаю, твоя мать больная женщина. Но еще до того, как она заболела, Норма Джин, она вынашивала злобу в своем сердце.
Она исключила, выбросила меня из твоей жизни. Но главная жестокость (это мне отлично известно) заключалась в том, что она внушила тебе, будто бы это я оставил вас.
Видишь, какое длинное получилось у меня письмо. Прости старика. Болезнь отступила еще не совсем, но доктор говорит, что я иду на поправку скоро буду совсем здоров. По его словам, он удивлен, принимая во внимание насколько
Надеюсь поговорить с тобой скоро, Норма Джин, только на сей раз лично. Жди меня, не забывай меня, моя драгоценная Дочь. И будет в нашей жизни встреча, когда Дочь Отец смогут достойно отпраздновать свою заочную любовь и воссоединение.
Твой скорбящий Отец
Обратного адреса на конверте не было. Но штемпель был с лос-анджелесской пометкой.
Трепещущая от счастья Блондинка Актриса прошептала: — Это он! — Разложила на столе небрежно отпечатанные листки бумаги, аккуратно и любовно разгладила их. Ди — Ди, исподтишка наблюдавшая за ней, видела, как Блон — о-» динка Актриса повторила этот жест несколько раз, затем принялась перечитывать письмо и сказала снова, обращаясь не к Ди-Ди, а просто как бы размышляя вслух: