— Не волнуйтесь так, — подал голос представитель Министерства обороны. — Никуда этим г…кам не деться. Их поимка — вопрос времени.
— Вот именно — времени, — тяжело ответил тот. — А есть ли у нас время?
* * *
«Ми-24» пророкотал над улицами и завис, почти касаясь колесами шасси крыши «Детского мира».
— Что вы собираетесь делать, ребята? — обернулся пилот.
— Ты, старый, поменьше болтай, — спокойно ответил Крекер. Прижимая наушник пальцами, он громко и весело отрапортовал: — «Осень», я — «Москва-девять». Мы на исходной.
* * *
Шептун повернулся в кресле.
— Понял вас, «Москва-девять». «Осень» — всем. Можно начинать.
Двое солдат, оставленных командиром группы «Молния» в метротоннеле, продолжали следить за черным провалом. Каждую секунду они ожидали услышать в наушниках раскатистые автоматные очереди и крики, которые означали бы, что террористы обнаружены. Но ничего не происходило. Тишина. Только короткие отрывистые реплики штурмовиков:
— «Молния-один», чисто!
— «Гроза-четыре», у меня чисто!
— «Смерч-три», все чисто!
Оба дозорных буквально растворились в ожидании. Нервы их были напряжены до предела. Но опасность могла прийти только сверху, и посему то, что произошло дальше, застало солдат врасплох.
Со стороны завала неожиданно послышался слабый шорох. Первый дозорный посмотрел на темную стену породы и вдруг увидел, как камни в углах у стены зашевелились, начали комкаться, скручиваться, сползать вниз. Мгновение спустя дозорный понял, что камни — это вовсе не камни, а люди, спрятавшиеся под чем-то похожим на плащ-палатки, раскрашенные в серо-черные тона и присыпанные сверху землей.
Часовой начал опускать автомат. Второй дозорный, тоже слышавший шорох, попытался развернуться, однако боевики оказались проворнее. Два выстрела хлопнули практически одновременно. Пуля, выпущенная Белоснежкой из «вала», угодила точно в забрало штурмового шлема первого дозорного, разбила поликарбонатное стекло, вошла в переносицу и, превратив нос в кашу, разнесла заднюю стенку черепа. Мертвое тело отбросило почти на метр назад. Второму штурмовику пуля попала в грудь. Легко прошив титановую пластину и высокопрочный пакет из полусотни слоев ткани СВМ, [8] она ударила точно в сердце. Солдат мягко завалился на бок, выронив автомат.
— Готово, — шепотом сказала Белоснежка в микрофон, подбежала к одному из мертвых штурмовиков, подняла оружие и протянула Бегемоту. — Держи.
Тот послушно принял автомат, покрутил его в руках.
— Ты же знаешь: я плохо стреляю, — немного виновато сказал он.
— Целься в грудь, — коротко и жестко отрезала девушка. — Если ты хочешь, чтобы я тебя пожалела, то ничего не выйдет. Сейчас не до жалости. Пошли.
Первым в пролом проскользнул Леденец и, тут же откатившись в сторону, поднял автомат, прикрывая преодолевающих заграждение товарищей. Однако тоннель был чист. Вероятно, штурмовики на станции так ничего и не услышали.
Белоснежка осталась по ту сторону завала, прикрывая группу со спины. Вторым в пролом протиснулся Ватикан, затем Айсберг. Потерявший много крови гигант всеми силами старался не быть обузой. Приволакивая правую ногу, он активно работал локтями, переползая через преграду. За ним последовал Дофин, затем Бегемот. Толстяк пыхтел и тяжело отдувался, потел и выбивался из сил, но никто не сказал ему ни слова. Каждый понимал: Бегемот сделал не меньше любого из них.
Последней через пролом выскользнула Белоснежка с двумя ПНВ в руках.
— Держите, — она протянула взятые у убитых солдат очки Чубчику и Бегемоту. — Дерьмо, конечно, хиленькие, но за неимением лучшего сойдет.
Чубчик покачал головой и с совершенно непонятной интонацией произнес:
— Ну ты сильна, мать!
— Пошли, — кивнула Белоснежка. Как-то само собой получилось, что командовать начала именно она. — За нами — Ватикан и Бегемот. Они помогают идти Айсбергу. Замыкают — Дофин и Леденец.
Лысый здоровяк насмешливо козырнул:
— Есть, товарищ командирша.
— Иди давай, — сказала девушка. — Острить будешь потом, самоучка.
— Слушаюсь. — Леденец отступил на два шага назад.
Бегемот и недовольно бурчащий что-то Ватикан положили руки Айсберга себе на плечи и заковыляли вперед. Леденец и Дофин подождали, пока группа отойдет шагов на пять, и двинулись следом. Через каждые десять метров они оборачивались, ожидая увидеть врага, но гибель дозорных, судя по всему, еще не была обнаружена.
На ходу Леденец поинтересовался:
— Далеко до станции?
Белоснежка дернула плечом:
— Метров пятьсот, не больше.
Они медленно и осторожно крались вдоль стен. Впереди вдруг обозначился тусклый прямоугольник света.
— Станция, — прошептала Белоснежка. — Тихо.
— Я забодался этого борова тащить, — прохрипел сзади Ватикан.
— Дофин, смени его, — скомандовала девушка.
Тот послушно подставил шею под руку Айсберга, а Ватикан отошел назад, продолжая материться сквозь зубы.
— Тихо, — сказала Белоснежка. — Нас могут услышать.
Группа мало-помалу приближалась к «Лубянке».
В штаб продолжали поступать сообщения, выслушивая которые командующий мрачнел все больше и больше. Штурмовики проверили уже две трети водозаборных колодцев и ни в одном из них не обнаружили террористов. У командующего вдруг появилась уверенность, что проверка эта ничего не даст. Террористам удалось уйти. Только вот как?
Подойдя к схеме, он еще раз внимательно изучил ее. Деваться боевикам некуда. В метротоннеле их нет. Вентиляционная отдушина отпадает. Наверху — «Гроза». Оставалась магистраль водозаборника, но их пока не обнаружили и там. Что же происходит, черт побери?
* * *
Стоящий рядом с Котовым полковник, видимо, подумал о том же. Посмотрев на майора, он поинтересовался:
— Как думаешь, куда они делись? Может быть, в воздухе растворились?
— Человек не умеет растворяться в воздухе, это доказано, — ответил медленно Котов. — Уходить им некуда. Кроме водозаборной магистрали, вентиляционный колодец не примыкает ни к каким другим коммуникационным ходам. — Он повернулся к связисту. — Вызови-ка дозорных, оставшихся в тоннеле.
Оператор пощелкал тумблерами на панели передатчика.
— «Молния-дозор», вызывает «Центральная». Ответьте «Центральной», «Молния-дозор».
Тишина.