— Совершенно верно. Но, Георгий Витальевич, сейчас военная прокуратура ведет дело об убийстве солдата. И так уж получилось, что в показаниях свидетелей фигурирует ваша фамилия.
— Моя? — Иверин удивленно вскинул брови. — Позвольте поинтересоваться, в связи, собственно, с чем?
— Разумеется. — Максим улыбнулся, поддерживая игру. — Дело в том, что труп солдата, обнаруженный тридцать первого декабря дорожной бригадой в десяти километрах от Новошахтинска, был одет в техническое обмундирование, которое купила ваша фирма у воинской части. Вот нам бы и хотелось узнать, как это могло случиться.
— А-а, вы вот о чем. — Иверин вздохнул, качнул благородной седой головой, затем доверительно так проговорил: — Вы знаете, вообще-то мне, конечно, не очень хотелось бы вспоминать эту часть моей биографии. Но что поделать? Соблазн был велик.
— Соблазн чего? — быстро поинтересовался Максим.
— Так уж получилось, что я решил заняться бизнесом. — Иверин усмехнулся с легким налетом сожаления. — И ведь никогда не занимался, а тут дернул меня черт на старости лет. Понимаете, знакомый один как-то обмолвился, что корейцы с удовольствием выменивают товары ширпотреба на старое тряпье. Вот и подумалось мне: почему бы, собственно говоря, не поучаствовать в деле созидания нашей с вами матушки-России? Ну, в конце концов, если есть возможность. Тем более что барахла разного в родном отечестве много, а вот утилизацией данных отходов заниматься некому. Знаете, как поступают со списанной формой?
— Понятия не имею, — пожал плечами Максим.
— Ее сжигают, — пояснил Иверин. — Просто сжигают. Кидают в огонь. Ну в самом деле, почему бы не сделать благое дело и не обменять все это барахло на полезные, нужные вещи?
— Это вас приятель надоумил? — спокойно спросил Максим.
— Именно. Он несколько раз уже занимался подобным бартером, а я по наивности решил, что все так просто: купил форму, обменял, товары привез сюда, продал по низкой цене. Но, как понимаете, жизнь порой оказывается гораздо сложнее, чем нам представляется, и вносит свои коррективы в естественный ход событий.
— И в чем же сложность? — Максим улыбнулся, поощряя собеседника к разговору.
— Ну, во-первых, я не смог найти помещение под склад, во-вторых, корейские фирмы, в представительства которых я обращался, вежливо отказывались от покупки. Были еще и другие сложности, но мне с избытком хватило и этих.
— Понятно. А что же вам знакомец не помог продать?
— Он этим живет. Зачем же ему собственноручно создавать себе конкурента? Одним словом, мой бизнес лопнул как мыльный пузырь, не успев даже толком начаться. Зато теперь я точно знаю, каким видом бизнеса мне заниматься категорически противопоказано.
— Каким же?
— Любым. — Иверин весело засмеялся. — Абсолютно.
— И что же случилось с этим тряпьем дальше? Сделка ведь, согласно акту приема-передачи, состоялась?.. Или я ошибаюсь?
— Да нет, не ошибаетесь. Поскольку форму я оплатил сполна, — продолжал Иверин, прислушиваясь к тому, как гремит на кухне чашками Вика, — то надо было решать, что же с ней делать. А тут еще эти звонки начались.
— Какие звонки? — насторожился Максим.
— Те, что сейчас принято называть рэкетом. Якобы я занимаюсь делом, которым занимается кто-то еще. Якобы у кого-то какая-то «крыша». Ну, в общем, подобная ерунда.
— Скажите, Георгий Витальевич, а вы чем занимаетесь помимо бизнеса?
— Я-то? — Иверин усмехнулся. — Раньше, до того, как вышел на пенсию, занимался адвокатской практикой, Максим Леонидович. Я адвокат.
— Понятно, — кивнул Максим. — Ну а в бизнес-то зачем пошли?
— В бизнес? — Хозяин снова пожал плечами. — Наверное, такая у меня натура деятельная. Нужно чем-то заниматься, что-то делать: бегать, договариваться. Из адвокатской практики я уже ушел, хотя звонки продолжаются до сих пор. Старые клиенты, друзья клиентов, коллеги. Хороший адвокат всегда ценится.
— Ну, с бизнесом, я так понимаю, у вас ничего не получилось.
— В сущности, да. Промаялся я с этой формой почти месяц и уж было решил, что вконец прогорел, но приятель сжалился, помог.
— А что же это за приятель такой? — поинтересовался Максим. — Если, конечно, не секрет. Имя, фамилия, адрес.
— Какой уж тут секрет? Валерий Валерьевич Панкратов. Адреса не знаю, а телефон — 13-34-76.
— Откуда вы его знаете? — Максим записал полученную информацию в блокнотик.
— Да понимаете, создали мы товарищество, даже не товарищество, а нечто вроде кооператива. Выкупили участок земли, решили построить коттеджный городок. Обычные коттеджи, плановые, не очень дорогие. Тут каждый рубль на счету, я ведь с этой формой совсем из бюджета выбился. А Валера Панкратов — у него как раз участок рядом с моим — и предложил: раз уж, говорит, Георгий Витальевич, бизнес у вас не пошел, давайте я у вас эту форму выкуплю. Я ему доверенность выписал, чтобы хлопот поменьше.
— Зачем? — не понял Максим.
— Понимаете, ему пришлось бы эту форму через три колена проводить. Следовать всем нашим инструкциям да законам, касающимся частного бизнеса, все равно что левой ногой за правым ухом чесать. А так я выписал Панкратову доверенность, и он от лица фирмы довел сделку до конца. Получил форму, вывез, оформил у себя на складе.
— А склад у него где?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю.
— Не обидел?
— Да нет, деньги вернул, все до копейки. Так что я не могу на него пожаловаться. А тут как раз время подошло пай за дорогу вносить — мы там подъезд делаем к участкам.
— А где там-то? — поинтересовался Максим.
— Неподалеку от Новошахтинска. Примерно в километре от поворота на Красный Сулин. Знаете, где это?
— Нет, не слышал.
— Неплохое место, неплохое. Зелень. Хорошо. — Иверин зажмурился довольно и тут же, без переходов, воскликнул: — Давайте, давайте, Викуль! Визгливая Вика внесла в комнату поднос с чашками, сливочником, сахарницей, тут же стоял фарфоровый пузатый чайничек, еще один, побольше, исходящий паром, и медная турочка. Она налила Иверину чай, Максиму кофе и уставилась на хозяина в ожидании дальнейших приказов, но, поскольку таковых не последовало, вздохнула и уплыла в темноту коридора. Иверин придвинул Максиму сахарницу.
— Прошу вас, Максим Леонидович. Пейте. Это хороший кофе. Настоящий бразильский. А я вот предпочитаю чай. — Он с наслаждением втянул носом пар, почмокал и сделал глоток. — М-м-м… — простонал с восхищением. — Знаете ли, все говорят, что самый лучший чай — цейлонский. Однако могу возразить. Ничто не сравнится с чаем китайским. Во-первых, аромат божественный, а во-вторых, еще и лечебный эффект потрясающий. Королевский напиток. Максим положил себе пару ложечек сахара, помешал в чашечке и сделал глоток. Кофе действительно оказался отменным: душистым и вкусным. Вика знала свое дело.