— Сядь, старик. Не дай Бог, жена твоя войдёт, испугается.
— Когда убили? — повторил Степан, опускаясь на стул.
— Тридцать минут назад. В твоем подъезде, на первом-этаже, у лифта.
— Кто?
— ФСБ.
Степан кивнул, затянулся глубоко, до самого дна лёгких, выдохнул:
— За что?
— Вот за этот самый сертификат. — Андрей постучал по бумаге.
— А тебя почему не убили?
Степан напрягся. В его тоне прорезалась подозрительность.
— Хотели, да не получилось, — ответил Андрей уклончиво. Он не горел желанием описывать перестрелку в деталях. Да и не помнил в деталях-то. Все отдельными фрагментами. Кадриками застывшими. Поди склей. — Я успел выстрелить первым.
— А Пашка не успел?
Андрей не ответил. Посмотрел в чашку, допил остатки кофе, сказал, не глядя на собеседника:
— Я вызвал милицию. Но они будут обязаны сообщить о происшествии в ФСБ. Те поднимут список жильцов. Возможно, уже подняли. И, конечно, им не понадобится много времени, чтобы установить, к кому мы приходили. Так вот, когда они придут, не говори им, что я был здесь. Иначе они убьют и тебя, и твою жену.
Степан в упор смотрел на него. Андрей подсознательно ожидал упреков, может быть, даже проклятий на свою голову, но вместо этого собеседник спросил:
— И всё из-за этой гов…й бумажки?
— Всё из-за гов…й бумажки, — повторил Андрей.
Степан кивнул, словно ответ удовлетворил его целиком и полностью. Он сунул ладони между колен, сжал их, посмотрел в потолок, затем заявил с абсолютной уверенностью в голосе:
— Они будут ждать внизу, пока ты выйдешь. Если уж заварилась такая каша, то скорее всего эти парни разделятся. Одна группа пойдет по дому, вторая останется караулить внизу. Машунь! — громко позвал Степан. — Маш!
В кухню заглянула высокая симпатичная девушка лет двадцати. Андрей даже удивился. Степан парень обаятельный, безусловно, но писаным красавцем его не назовешь, а жена — словно с обложки «Космо» сошла.
— Чего кричишь? Степка только уснул.
Голос у нее оказался приятным, ровным, насыщенным.
— Степан Степаныч — это мой бутуз, — пояснил Андрею Степан. — Герой, весь в отца. Два месяца уже, — и снова повернулся к жене. — Машунь, сходи в магазин. У нас хлеб кончился.
— Как кончился? — удивилась Машуня. — Ты же вчера вечером два батона принес.
— Сходи, говорю, в магазин, — строго сказал Степан. — Муж я или хозяин в доме? Заодно и Степку прогуляешь. Вот Андрюха тебя проводит до парка. А я туда подойду через полчасика.
Маша пожала плечами. Степан поднялся, кивнул гостю:
— Пошли. — В комнате он достал из шкафа джинсы, клетчатую рубаху-шотландку, снял с вешалки кожаную куртку, бросил на постель. — Одежду только верни потом.
— Да я в своем, — возразил было Андрей, но Степан остановил его движением руки.
— С горелой дырой на плаще? Не смеши. Да и видеть тебя могли. У нас народ любопытный. А значит, описание твоих шмоток ФСБ уже имеет. Так что переодевайся.
* * *
Майор заглянул в список жильцов с обозначенным возрастом и местом работы, ткнул пальцем в фамилию Сидоренко, напротив которой красовалась цифра «112», сказал капитану:
— Смотри, сотрудник налоговой полиции. Вот к нему-то они и приходили. Голову даю.
Он оглянулся. Группа поддержки состояла из восьми человек.
Майор подошёл к машинам, скомандовал:
— Значит, так, парни. Занимаем сразу оба лифта. Трое идут в сто двенадцатую. Скорее всего «объект» там. Держаться предельно осторожно. Он вооружен и терять ему нечего. Полчаса назад этот парень завалил троих наших. Ещё двое осматривают чердак и спускаются по лестнице до первого этажа. Ты — у лифта на первом. Вы двое — у подъезда. Мы будем рядом, для подстраховки. Предупреждаю: имеется приказ начальства — ввиду особой опасности подозреваемого разрешается открывать огонь на поражение без предупредительного выстрела. Всё ясно?
Люди из группы поддержки закивали. Конечно, ясно. Чего же тут не ясного? «Мочить» эту сволочь без разговоров.
— Вперед, — скомандовал майор. — Все переговоры только на специальной волне. С Богом, парни.
Хлопнули дверцы машин. «Парни» выбрались на гашу и двинулись к подъезду.
* * *
Андрей натянул чужие вещи, подвернул штанины. Куртка была мешковатая, так что размер не играл решающей роли. Степан тем временем записал на клочке бумаги пару телефонов, протянул гостю:
— Держи.
— Что это?
— Телефоны одного моего приятеля. Макс его зовут. Он в РУОПе работает. Если понадобится поддержка — позвони, я предупрежу его.
— Спасибо, — кивнул с благодарностью Андрей.
— Не за что. Маш, где у нас еще молодые пары живут? С дитём? — спросил Степан, глядя почему-то в потолок.
— Лена с Юрой, на одиннадцатом.
— Во, — кивнул Степан. — Если вдруг вас остановят, скажешь, что вы с одиннадцатого. Из девяносто восьмой. Лена и Юра Ушимцевы. Девчонке вашей три месяца. Зовут Наталья. Ты работаешь на «скорой», фельдшером. Жена — временно безработная. Понял?
— Понял, — кивнул Андрей.
Он навесил кобуру, сунул в нее пистолет. Акцию — в карман рубашки. Документы — во внутренний карман куртки.
— Красавец, — оценил Степан. — Машунь, ну ты скоро?
— Ребенка дашь запеленать?
— А-а, сам запеленаю. Ты одевайся давай.
Через десять минут Маша и Андрей вышли из квартиры. Степан, стоя на пороге, подмигнул:
— Удачи. Держи хвост пистолетом.
— Спасибо, — улыбнулся Андрей. — Ты мой плащ в мусоропровод спусти. На всякий случай.
— Да уж не бойся, не пожалею. Старик, у меня, между прочим, мания: вещи в мусоропровод спускаю. До одиннадцатого по лестнице, — напомнил он и, улыбнувшись, добавил: — На всякий случай.
Проходя мимо лифтовой площадки, Андрей автоматически отметил, что кабины движутся. Правда, вверх или вниз, разобрать не смог.
Они вышли на лестницу. Андрей подхватил коляску спереди, под дно, Маша — сзади, за ручку. Спустились на три этажа, вышли в лифтовый холл. Вызвали кабину.
Человек, стоящий на первом этаже, поднял голову и посмотрел на индикатор.
* * *
Фээсбэшники появились на площадке четырнадцатого этажа как раз в тот момент, когда из сто двенадцатой квартиры вышел голый по пояс парень в затертых до невообразимой белизны джинсах. В руке парень держал мусорное ведро.
— Минуточку, — шагнул вперед один из фээсбэшников, загораживая парню дорогу. — Вы — Сидоренко?