Они прошли через узкую калитку, пересекли короткую выложенную плиткой дорожку и, поднявшись на крыльцо, постучали в дверь.
Открыл им немолодой мужик в потертом смокинге. Из зала потянуло табачным дымом, запахами кухни и алкоголя. Музыка ударила по ушам. Это явно был не оркестр. Гуляли под магнитофон.
— Мест нет, — нагловато сообщил «смокинг» и попытался захлопнуть дверь, но Макс придержал створку.
— А мы поищем.
— Не понял, что ли? Говорят тебе, спецобслуживание!
«Смокинг» стрельнул глазами себе за плечо, полагая, что новоявленные гости достаточно сообразительны, чтобы схватывать намёки на лету.
— И у нас спецобслуживание.
Макс резко дёрнул дверь, и «смокинг» едва не вывалился на улицу. Пробежал по инерции пару метров, остановился, буркнул в спину:
— Дураки, блин. «Братва» гуляет.
Макс шагнул в ресторан. Андрей последовал за ним. Атмосфера небольшого обеденного зала мгновенно поглотила их. Они словно растворились в табачном дыму. Вопреки ожиданиям Андрея, компания была всего одна, но богатая. За сдвинутыми вместе столиками сидело человек двадцать. В основном преобладала мускулатура. Плечистые, с бычьими шеями, парни гомонили, перекрикивая музыку, льющуюся из могучих колонок, ржали откровенно и громко, глотали водочку, заедали салатиком, осетринкой и шашлычком, запивали кто пивком, кто лимонадом. Курили, стряхивая пепел на пол и гася «бычки» в полупустых тарелках. До пепельниц, видать, руки уже не дотягивались. Цыкали на преувеличенно бесстрастных официантов. Те мгновенно уносили тарелки и приносили новые. В общем жеребячьем хоре прорезались и женские голоса. Не много, но были.
— Которые? — спросил Макс с порога, поглядывая на Андрея через плечо.
— Вон те. — Андрей указал на двоих квадратных парней, сидящих в середине стола.
— Понятно, — кивнул Макс. — Ты стой тут и без нужды не суйся. В случае чего пугани их «пушкой».
— Хорошо.
Андрей остался у двери. Мимо него бочком протиснулся «смокинг» и, стараясь остаться незамеченным, скользнул к кухне. Нырнул в перламутровое сияние кухонного света. Исчез. Растворился.
Макс спокойно подошёл к нужным парням, постучал по плечу. Андрей обратил внимание, что даже на фоне накачанных «братков», руоповец выглядит настоящим гигантом.
— Вы двое, поднимайтесь и на выход. Без шума.
Один из парней медленно повернул голову. Второй даже не пошевелился. На Макса уставились осоловевшие глаза, в которых сознания теплилось не больше, чем в оловянных ложках.
— Чё? — спросил парень.
Он не нарывался на скандал. Просто был настолько пьян, что сказанное Максом не достигло его ушей.
— Я сказал: тихонько поднимайся и на выход.
— Ты кто?
— Хрен в кожаном пальто. Говорю в третий раз, а потом разобью морду, понял? — Макс недобро поджал губы. — Быстренько встал и вышел на улицу. И кореша своего прихвати.
— А-а-г! — Парень махнул рукой и отвернулся.
Макс вздохнул и легко шлепнул собеседника ладонью по затьшку. Тот ткнулся лицом в тарелку, забурчал что-то возмущенно, попытался вскочить, но руоповец, ухватив парня за волосы, впечатал его лицом в стол. Сильно впечатал, от души. Андрей даже от двери услышал, как захрустела, ломаясь, носовая перегородка. На замызганную скатерть брызнула кровь. Зазвенели, переворачиваясь, тарелки. Гомон мгновенно смолк, только магнитофон продолжал орать, рожая «городской» шансон. Все повернулись к незваным гостям. Макс же, не обращая внимания на взгляды, вздернул голову парня за волосы и мирно попросил:
— Выйдем, а? По-хорошему.
— Э-э, ты че, мля, мужик? — Кто-то начал подниматься из-за стола.
Андрей поплотнее сжал рукоять «Макарова», напрягся, приготовившись выхватить пистолет из кобуры, но, как выяснилось, его помощь пока не требовалась. Макс поднял взгляд на храбреца и едва слышно приказал:
— Сидеть, падло.
В голосе его прозвучала такая сила, что тот смутился, оглянулся растерянно.
— Пацаны… — воззвал храбрец к «общественности».
— Сядь, м…ло, — тихо буркнул кто-то. — Не видишь, что ли? РУОП это.
— Ну и чё? Их же всего двое, пацаны. Валить надо псов.
— Заткни хлебало, Малява, — зло шикнул сидящий рядом бугай с фигурой борца-тяжеловеса. — Это их здесь двое. А на улице небось полный автобус поджидает. Отму…ют — неделю кровью с…ть будешь.
Храбрец ещё несколько секунд стоял, оглядываясь, пока Макс не повторил чуть громче:
— Тебе сказали, дятел, брось ж… на стул.
Тот растерянно сел, а руоповец, наклонившись к самому плечу жертвы, спросил:
— Ну так как? Ты идешь? Или еще добавить?
— Иду я, — забормотал тот, моментально трезвея и вскакивая. Из сломанного носа парня текла кровь, глаза быстро заплывали. — Уже иду… эт’ самое…
— Умница. Этот был с тобой в больнице? — Макс ткнул пальцем в плечо соседнего громилы.
— Да. Он.
— Вот и бери его с собой.
Парень подхватил приятеля под мышки, забормотал торопливо:
— Вставай, мля, Сизый. Да вставай же. Начальник… он того. Отключился.
Макс спокойно сжал ладонями голову спящего и принялся тереть уши. Тот замычал, попытался вырваться, но руоповец держал крепко. Громила открыл глаза, замахал руками, гаркнул мутно:
— Вы ох…и? Убью, мля!
И тогда Макс легко, словно нехотя, ударил его по ушам. Громила охнул, закрыл голову руками, нагнулся к столу. Руоповец спокойно достал из кармана наручники, завернул тому руки за спину и защелкнул «браслеты» на запястьях бандита. Повернувшись, предупредил второго:
— Вздумаешь дурить — пристрелю. Давай на выход.
Они зашагали к двери. Впереди хлюпающий сломанным носом парень, поддерживающий мычащего дружка. За ними Макс. Здоровый и невозмутимый. Андрей посторонился, пропуская бандитов на улицу, вышел следом. Макс же, стоя на пороге, обернулся, сказал спокойно:
— Закончили гулянку. Мы вернёмся через полчаса. Если кто-нибудь ещё будет здесь — придётся проехать с нами.
Никто и не подумал возразить. Даже не шелохнулись.
Макс вышел на улицу, громко хлопнув дверью.
* * *
Улица шла код уклон, и Шмель сразу оценил, что самая выгодная позиция для стрельбы — на крыше. Однако гостиница не имела крыши как таковой. Широкий балкон просматривался из верхних номеров. Значит, придется снимать номер, а это — засветка. К тому же, выбрав в качестве стрелковой точки гостиницу, Шмель нарушал одно из основных правил своей работы — никогда не приближаться к жертве меньше чем на километр. В его случае расстояние от точки выстрела до цели составляло немногим более шестисот метров. И все-таки Шмелю пришлось рискнуть.