Выходит, что Димка не работал на них? Или работал? Но тогда зачем было его убивать? Да еще демонстративно, напоказ? Эта смерть не имела смысла. Не имела ли? Нет, по всему выходило, что нет. Если он работал на «взломщиков». Пугали? Кого? И стоило ли так рисковать ради «испуга»? Забирать человека от магазинчика — это же гарантированный свидетель. Продавец. А собственно, что видел продавец? Петра? Пётр в больнице, и у него по крайней мере двое свидетелей, что он никуда не отлучался. Что же тогда? В этом убийстве, в выборе места должен быть какой-то смысл…

Иван открыл дверцу несгораемого шкафа, нажал кнопку «выброса» на видеомагнитофоне. Кассета плавно выехала из кассетоприёмника. Слава Богу, запись уцелела. Он сунул кассету в карман.

Вот и все. Хоть в этом ему повезло. В последний раз он оглянулся на мертвого, страшного Димку, пробормотал:

— Ну вот. Попили, блин, пивка, на фиг.

Не было в его голосе ни злости, ни горечи. Только крохотная капля боли. Немного, но всё-таки.

Иван ни разу ещё не оказывался в положении гонимой дичи и не знал, нормально ли то, что он чувствует, — а точнее, ничего не чувствует, — или это уже сумасшествие. Он вышел из подвала и, не таясь, побрел к выходу со двора. Ему хотелось вот так идти, идти, идти… То же самое чувство, что давеча в автобусе. Монотонный, нескончаемый шаг заключал в себе спасение от психопатии. На ходу Иван хлопнул себя по карману и обнаружил, что пачка долларов осталась в куртке. «Ну и хрен с ней, — подумалось безразлично. — Плевать». Он не мог вернуться. Не мог еще раз увидеть синюшное, отечное лицо Димки. Не мог обшаривать карманы куртки. Да и что такое деньги, в конце концов? Куча резаной бумаги. Нет, не мог он вернуться. Не физически. Морально. Иван усмехнулся слабо. Значит, живо еще в нем что-то от человека. Не успел он окончательно превратиться в скота.

Выйдя на Садовое кольцо, Иван достал мобильный телефон, подумал секунду и вновь спрятал в карман. Вошел в ближайшую телефонную будку, набрал «02» и, в ответ на далёкое-далёкое «Милиция» пробормотал:

— Девушка, произошло убийство… — назвал адрес и, торопливо повесив трубку, зашагал дальше.

Пусть. Они разберутся. Должны разобраться.

Глава 13

«Давешний капитан», Андрей Андреевич Строев, вошел в темный предбанник своего отделения, кивнул сидящему за толстым стеклом старшине и уже собрался было свернуть к кабинету, когда тот окликнул:

— Товарищ капитан, вам тут передали…

Андрей резко изменил направление движения. В дежурной части на обнесенной деревянным барьерчиком лавочке сидел небритый припухший мужчина, насквозь пропитанный водкой. Он вяло бормотал что-то себе под нос. Андрей покосился на него, спросил жестко, в пространство:

— Что, Семёнов, все никак не угомонишься? Не стыдно? Ты же боевой летчик, а ведешь себя, как шваль подзаборная.

— Да ладно стыдить, — пьяно и зло огрызнулся мужчина, поднимая голову и утирая слюни. — Хочу и выпиваю.

— Что этот герой теперь натворил, старшина?

— Дебош устроил у универсама, — ответил тот. — На «хлебушек» просил, а какой-то прохожий сделал замечание. Так наш лётчик ему физиономию расколотил — страшно смотреть. Если бы наряд не подоспел — и вовсе убил бы.

Мужик забормотал что-то матерно.

— Не хочешь, значит, по-хорошему? — Андрей подошёл к окошку, остановился, глядя на Семёнова. — Ну, тогда будем на тебя дело заводить. Уголовное. И на этот раз пятнадцатью сутками не обойдется. Пару лет я тебе обеспечу.

— Да ла-адно… — отмахнулся пьяный.

Андрей повернулся к дежурному.

— Что передали-то?

— Вот. — Старшина протянул сверток, крест-накрест перетянутый скотчем.

— Что это? — Андрей покрутил сверток в руках.

— Не смотрел, — пожал пухлыми плечами старшина, поднимаясь и цепляя с консоли связку ключей.

— Кто передал?

— Да тоже один из этих, — дежурный кивнул на Семёнова. — Климко, знаете?

— Знаю, — кивнул Андрей.

Фёдор Анисимович Климко, один из местных алкоголиков, как и Семёнов, постоянно ошивался возле универсама, стреляя у прохожих-«братков» на выпивку.

— От него сивухой перло — за километр. Отдал, сказал, вас это обязательно заинтересует.

— Так и сказал?

— Слово в слово.

— Непохоже на Климко. У него же словарный запас — десяток слов и тех не наберется.

— Ну, это уж я не знаю. — Старшина отомкнул дверь КПЗ; кивнул Семёнову: — Давай, герой, заходи. До выяснения. Вперед, шагом марш. — Тот поднялся, пошатываясь. Старшина покосился на Андрея, спросил тихо: — Так как, дело-то заводить?

— Заводи, заводи, — кивнул следователь рассеянно, разглядывая сверток.

— По двести тринадцатой будем оформлять?

— Точно.

Андрей вышел в коридор, направился к своему кабинету, на ходу ощупывая сверток. Не оружие. Похоже на коробку. По размерам вроде бы видеокассета. Если кассета, то скорее всего какой-нибудь компромат. Использовали местного алкаша — значит, хотели сохранить анонимность. Почему?

В кабинете Андрей плюхнулся на жесткий стул, взял со стола ножницы и аккуратно разрезал скотч. Развернул бумагу. Так и есть, видеокассета. Интересно, интересно. Придется топать в зал совещаний, но сначала поклониться в ножки начальству. Андрей вздохнул. А если отложить просмотр до вечера? Ну не любил он просить. Каждая просьба для него была хуже пытки. Нет, надо. А вдруг на пленке что-нибудь важное. Он выматерился сквозь зубы, запер кабинет и пошел к начальнику отделения. Ключ от зала совещаний тот хранил у себя.

Раньше зал совещаний назывался «ленинской комнатой», и телевизор с видеомагнитофоном стояли в нем. Почему не хранить ключ у дежурного, Андрей понять не мог. В упорствовании начальства по данному вопросу была какая-то малопонятная Андрею начальская логика, напрочь не поддающаяся анализу. Начальника отделения нет — ключа тоже нет. Как хочешь, так и крутись.

У нужной двери Андрей остановился, постучал и, услышав маловнятное «войдите», вошел.

Через десять минут он наконец получил желаемый ключ, а через двадцать уже вытаскивал кассету из кассетоприёмника корейского видеоплейера. На лице его ясно читалась досада. Только что он стал свидетелем разгрома какого-то офиса. Погромщика Андрей узнал. Иван Владимирович Диденко. У следователя не осталось сомнений и относительно помещения. Наверняка офис «Холодка». Да и причина погрома, в принципе, объяснялась легко. Человек крушит все в офисе, а затем вызывает милицию и говорит: «Смотрите-ка, братцы, как тут всё раскурочили. Не сомневаюсь, это те же гады, что ранили моего компаньона и лучшего друга».

Андрей сдал ключ от зала совещаний начальству, запер кассету в сейф и направился в дежурную часть. Семёнов буянил в камере временного заключения, разгоняя по углам «сотоварищей». Старшина пил чай и читал газетку. На носу его красовались большие очки в роговой оправе. Если бы не китель, дежурного вполне можно было бы принять за жизнерадостного профессора.