— Да.
— Соединяю. — Щелчок и знакомый голос соседа: — Дима? Дима, это ты?
— Да. Здравствуйте, Егор Ильич, — разговаривая, Димка почти не чувствовал губ.
— Здравствуй. А я сразу решил, что это ты. Клавдю послал за твоими. Сейчас придут. Как дела с учебой, Дима?
— Спасибо, хорошо, — неестественно ровно, без всякого выражения ответил он.
— Отличник?
— Да.
— Молодец. Смотри, учись хорошо. Нам обученные кадры до зарезу нужны, — бодро орал сосед. — Мы с Матвеичем уже и место для тебя приглядели. Будешь у нас в заводском клубе культурным сектором заведовать. Как в большом городе будешь, уважаемым человеком. «Шел бы ты в ж… со своим культурным сектором, — Димка лишь крепче стиснул зубы. — Что вы знаете о большом городе?»
— Работу наладить поможем, кружки разные организуем. — Похоже, Егор Ильич считал, что живет в середине восьмидесятых. — Хоровой или народного танца… О, а вот и твои. Передаю трубку отцу.
— Алло? — это уже хрипло-каркающим отцовским голосом. — Димка, ты?
— Да, бать. Я. Дима почувствовал, как щеки его наливаются пунцом. В духоте кабинки ему не хватало воздуха.
— Что-нибудь случилось? Димка открыл было рот и… вдруг очень ясно понял, что фраза, уже готовая сорваться с губ, изменит всю его жизнь. Окончательно и бесповоротно. Вот сейчас он произнесет ее, и не станет ни Москвы, ни института, ни Милки, ни компании, ничего этого больше не будет. Будет заводской клуб. Хоровой кружок. Танцевальный. Как в «большом городе». Виселица. Петля.
— Бать, — он рожал каждое слово тяжело, медленно, страшно, все глубже погружаясь в трясину грядущей черной безысходности. — Мне… нужны деньги, бать.
— Деньги, значит, — тон у отца сразу стал колючим, словно ему в горло затолкали ежа. Просьба Димки его явно не обрадовала. — И зачем тебе деньги?
— У меня долг, бать, — пролепетал Димка, предвкушая развитие разговора.
— Долг, стало быть, — повторил отец, и в голосе его заклокотал расплавленный металл. — Значит, ты там деньги проматываешь, в долги залезаешь, пока мы тут с матерью надрываемся, чтобы тебе лишнюю копейку выслать… Димка промолчал. Действительно, отец с матерью присылали ему деньги. Раз в месяц, по сто рублей. Платили в Заливинске и в прежние времена не очень, а уж теперь-то и подавно. Для отца и матери сто рублей были большой суммой.
— Бать…
— Что «бать»? — повысил голос отец. — Что «бать»? Ба-ать! Только и знаешь! Ба-ать! Вырастили нахлебника на свою шею! Сам уже должен отцу с матерью помогать, а ему все из родительских карманов деньги тянуть!
— А я тяну, что ли? — стервенея, выдохнул Димка.
— Мамка обрадовалась, — не слушая, скороговоркой продолжал отец. — Думала, сыночек родненький позвонил, что хорошее скажет, а он, дармоед, де-еньги. Деньги ему, вишь ли, подавай! Москвич ср…й. Совсем зажрались там. Не хватает ему. Я полжизни в общежитии, на сорока рублях, а он… Распустили вас, избаловали…
— Знаешь что… — Димка почувствовал, как на глаза невольно навернулись слезы. — Знаешь… Ты… Ты… Не надо мне ваших денег, понял? Не надо! Без вашей помощи обойдусь как-нибудь! И вообще… Вообще… Он бросил трубку на рычаг, но не поднялся со стула, а несколько секунд сидел, приходя в себя, стараясь унять дрожь в коленях, отогнать подступивший плач. Он не должен плакать. Он мужик и способен сам найти выход из сложившейся ситуации. Милка подошла к кабинке, остановилась в двух шагах, глядя на него через стекло. Димка встал, вышел в зал, направился к окошку, расплатился за разговор. Схватил за руку идущую следом Милку, потянул за собой:
— Пошли.
— Что? — спросила девушка, когда они оказались на улице и Димка остановился, чтобы прикурить. — Твои родители… отказались продавать квартиру? Димка лихорадочно затягивался, глаза его блестели. Он хмыкнул, усмехнулся расплывчато, то ли язвительно, то ли победно, посмотрел на толпу, бегущую по Тверской.
— Нет, — ответил, выдыхая серый сигаретный дым.
— Ну слава Богу, — Милка засмеялась с облегчением. — Господи, как хорошо. — Она внезапно подалась к нему, быстро чмокнула в щеку. — Я так рада, что все получилось. Димка повернулся к ней. «Собственно, — озлобленно подумал он, — зачем ей знать, что сказал отец? Нужны деньги. Вот что главное. Уговорили ли ребята Костика? — еще вчера с сарказмом относившийся к Славкиному предложению, теперь Димка думал о нем, как о последней надежде. — Если уговорили — хорошо. Но… Костик не должен знать, что ему, Димке, неоткуда взять деньги на возврат долга. Пусть рассчитывает на продажу квартиры. Может быть, все еще каким-то образом переменится…»
— Да, — неопределенно кивнул Димка, быстро делая затяжку за затяжкой.
— Это здорово, — Милка улыбнулась. — Знаешь, я, честно говоря, боялась. Думала, а вдруг все-таки твой папа не поймет. В… маленьких городах люди все-таки не такие, как в Москве.
— У меня батя нормальный. Да только… Что толку? Если Костик денег не даст — кранты.
— Даст, — убежденно ответила Мила. — Знаешь, я чувствую. Честно.
— Да? — Димка с усмешкой посмотрел на нее.
— Нет, серьезно. Ты, конечно, можешь смеяться, но я всегда чувствую.
— Правда? — Он вдруг посерьезнел, посмотрел ей прямо в глаза. Жестко, требовательно. — Тогда скажи мне, чем все закончится?
— Все будет хорошо. Правда.
— Ну и прекрасно. Тогда поехали.
— Куда?
— В общагу. — Димка словно решил для себя очень сложный вопрос. Сделал выбор. — Поехали. Ребята, наверное, уже вернулись.
* * *
Славик сидел на скрипучей кровати, положив ноги на стул, курил и читал «Московский комсомолец». Вдумчиво читал, внимательно. Артем же, подперев ладонью подбородок, пытался вникнуть в шахматный этюд, предложенный Славиком. В глазах его дымкой клубилась тоска. Периодически он хватался за фигуры и делал ход, бормоча: «Может, так, а?» После чего выжидательно глядел на Славу. Тот откладывал газету, сбрасывал ноги со стула, сползал с кровати и шагал к столу. Здесь он изучал ход, сделанный здоровяком, и качал головой:
— Мат в четыре хода.
— Кому? — оживлялся Артем.
— Тебе. Думай дальше. Совершив эту нехитрую операцию, Славик возвращался к кровати, падал на нее, как в воду, и брал газету, до следующего «вызова». В разгар очередного «разбора полетов» и появился Костик. Он приоткрыл дверь, заглянул в комнату. Славик и Артем дружно повернули головы.
— Это я, — отчего-то смущенно улыбаясь, сказал Костик.
— Ба! — воскликнул, оживляясь, Славик. — Константин, неужели это вы? Оперативно, оперативно. Что же вы встали в дверях, аки бедный родственник? Проходите, проходите. Костик как-то бочком проскользнул в комнату, нерешительно остановился.
— Присаживайтесь, граф! — продолжал восклицать Славик. Он словно встретил давнего приятеля, с которым не виделся по меньшей мере несколько лет. — Да не тушуйтесь, Константин. Ну же? Порадуйте нас скорее, спаситель! Артем не сказал ни слова. Он просто выжидательно смотрел на смутившегося Костю. Тот, явно ошарашенный болтовней Славика, прошел к столу, присел на краешек стула, поерзал.