— У него есть жена, — сказал вдруг Рашид, и Слава не сразу понял, что слова адресованы ему. — Молодая, красивая. Он ей дарит цветы каждый выходной. Дочки слюнявые. Три лет и пять. Они его любят. Шоколадки любят. Мамка старая. Слепая совсем. Папка старый. Ноги не ходят, коляска ездит. Пока это думал — он тебя убил. Когда достал ствол, нельзя думать. Надо стрелять. А ты курица пожалел, — Рашид скривился и покачал головой. Иномарка летела стрелой. Минут через десять она остановилась на Библиотечной, напротив общежития. Славик открыл дверцу, выбрался из салона, оставив сверток на сиденье, оглянулся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, взял пакет и быстро сунул его под свитер. Рашид снова покачал головой, предупредил:
— Через три дня я жду деньги, Слава.
— Хорошо, — серьезно ответил Славик. — Спасибо, Рашид.
— За что, Слава? — спросил тот, поворачиваясь и глядя Славику в глаза.
— Ну, за стволы…
— За какие стволы?
— Ну, за…
— Ты что-то путаешь, Слава. Ни о каких стволах я знать не знаю, — Рашид усмехнулся, закрыл дверцу, откинулся на сиденье, скомандовал: — Поехали. Иномарка резко рванула с места. Славик проводил машину взглядом, а затем повернулся и решительно вошел в общагу.
* * *
— И ты дал ему деньги? — в голосе Анны звенело напряжение.
— Анечка, золотко, — засмеялся натянуто Евгений. — Я вообще не могу отказать знакомым, а уж твоему родственнику — тем более.
— Ты хочешь сказать, что не удостоверился в подлинности залога, прежде чем дать такую сумму? — резко и холодно воскликнула девушка.
— Какую сумму, Аня? Я тебя умоляю, — очередной смешок прозвучал деланно. — Одиннадцать штук, разве это сумма? Ты же знаешь, я с мелкими клиентами обычно не работаю. Четвертак и выше. И братца твоего послал бы подальше, если бы он не сказал, что ты при деле. Тебе я доверяю, вот и купился, как фраер дешевый. Откуда же мне было знать, что ребятишки затеяли «кидалово»?
— Не строй из себя лоха, Седой, — упрямо оборвала словоизлияния собеседника девушка. — А на сказки про взаимную любовь и доверие будешь ловить пальцем деланных. Ты же родной матери цента ломаного не дашь, пока не получишь стопроцентных гарантий, что вернет точно в срок и с приварком.
— Ань, ты базар-то фильтруй, в натуре, — с обидой заявил Евгений. — Во влетел. Хотел доброе дело людям сделать, попал на червонец тонн гринов, так мне же еще и помои на башку вылили. Отблагодарили, нечего сказать.
— Ты следаку в ментовке жаловаться будешь, понял? Твои палачи вчера Коську избили? Анна сжала кулачок так, что острые ногти впились в ладонь, оставив на коже красные полоски.
— Чего? — На сей раз недоумение Жени было совершенно искренним, и девушка это почувствовала. — Да ты чего, Ань. Я честно дела веду, беспределом не занимаюсь, спроси у кого хочешь. Встретились с утра, я твоему братцу предъяву кинул, как полагается, срок назначил. Все нормально было, по-мирному, без обидок. Честно. А что, избили, да?
— На какой процент вы договорились?
— Пятнадцать, — и поскольку процент был явно завышен, Евгений поторопился объяснить: — Сама прикинь, бумаг на квартиру у его приятеля не было, так что из гарантий — только слово. А риск стоит денег. — Он понимал, что Анна может пожаловаться своему ухажеру. Конякин же, известный в определенных кругах как Жорик Арзамасский, тесно связан с братвой. Так что, если девушка усомнится в его, Евгения, честности, вполне может дойти и до серьезных разборок. — Мне бы, дураку, сразу «пробить» квартиру-то, но она же не в Москве оказалась, в Заливинске, в рот ему ноги. Там менты спят двадцать пять часов в сутки. Пока запрос послали, пока там выяснили, пока ответ пришел, пока меня нашли, туда-сюда, сама понимаешь. А твоему братцу бабки срочно нужны были. Ну и…
— Коська сказал тебе, что отдаст деньги? — быстро спросила Анна.
— Конечно, — усмехнулся Евгений. — Твой братан — пацан правильный оказался. До разборок доводить не стал. Расписку-то он подписывал. Так что… В Анином мире, даже в безвыходном положении, можно было что-то предпринять, попытаться выкрутиться. И сложившуюся ситуацию тоже можно было переиграть. «Забить стрелку» и «перетирать» вопрос при помощи авторитетной братвы. Конечно, десять и даже пятнадцать штук гринов не те деньги, из-за которых станут поднимать шум на весь мир. И дело было бы не в деньгах, а в предъявах обеих сторон. Предъявы иногда обходятся подороже денег. Братва добазарилась бы, что Коська за бабки не отвечает, и сказала бы Жене Седому получать долги с Коськиного приятеля. На худой конец, срезали бы часть долга. Коське пришлось бы платить не всю сумму, а хотя бы треть. Ну, половину. Вполне реально. Если бы не одно «но». Согласившись расплачиваться, Коська «высунул язык». А «по понятиям», «высунувший язык» добровольно принимает на себя все обязательства перед предъявляющим. Теперь любая разборка стопроцентно закончилась бы суровым вердиктом: «Должен платить». Все.
— Сколько он должен? — быстро спросила Анна. — Одиннадцать и… сколько там по процентам?
— Две двести двадцать пять. Двадцать пять я опущу из уважения к тебе лично. Итого тринадцать штук и еще двести долларов.
— Срок?
— Три дня.
— У тебя чердак сорвало, Женя, от жадности? — поджала губы Анна. — Если бы этот дурак, мой братец, мог достать в три дня тринадцать штук, он не стал бы занимать одиннадцать у тебя.
— Меня это не касается, — в тон ей ответил Евгений. — Его проблемы, где достать деньги.
— Какой срок стоит в расписке?
— Месяц.
— Через месяц получишь деньги. Все, до последнего доллара.
— Три дня, — категорично ответил Евгений.
— Это беспредел, Седой. Ты парень образованный. Понятия знаешь. За беспредел придется ответить.
— Не надо кидать понты, Анечка, — он засмеялся, понимая, что выиграл. — Я пуганый. Это не беспредел. Это штраф за «кидалово». Все законно. Спроси у своих знакомых из братвы. Они тебе объяснят. Это во-первых. А во-вторых, твой братец уже согласился платить. Так что… Ничем не могу помочь. Три дня. В трубке запищали короткие гудки. Анна знала Евгения как очень жесткого дельца. Выбивая долги, он не стеснялся в средствах, но при этом старался всегда действовать «по понятиям», избегая неприятностей со стороны теневых «правоохранительных» структур. Несколько раз на него пытались наехать, но безрезультатно. Евгений прикрывался грамотно и со всех сторон. Регулярно отстегивал на общак, обеспечивая поддержку братвы, и ментам, чтобы не попадать в поле зрения официальных органов, а также всегда иметь самую полную и оперативную информацию по всем интересующим его вопросам. Тем не менее к избиению Костика Седой не имеет ни малейшего отношения. В таком случае, кто и почему это сделал? Когда вчера вечером позвонил какой-то парень и сухим, предельно натянутым тоном сообщил, что Костика избили на улице и что он не приедет ночевать, Анна едва не лишилась дара речи. Она жила ради брата, заменив ему мать и отца. Ей хотелось, чтобы Коська вырос нормальным, даже в такой стране и в такое время. Или, еще лучше, уехал учиться за границу и жил бы там. Именно ради Коськи Анна начала встречаться с Георгием. Она помогла брату поступить в институт, заплатив одному из помощников ректора. Именно она устроила так, что Костик работал в фирме Георгия, не посещая лекций месяцами, и при этом без звука допускался до экзаменов и зачетов. Правда, надо отдать ему должное, сдавал он все сам, честно и всегда очень хорошо. Педагоги были им довольны. Сколько денег сжирала такая жизнь. Сколько денег… И вот теперь этот долг. А ведь она предупреждала Коську, говорила ему: не приближайся к этим ребятам. Не связывайся. Девушка быстро прошлась по комнате, достала из бара бутылку водки, плеснула в стакан, выпила залпом, зажмурилась, перевела дыхание. Ей ничего не оставалось, кроме как ждать. На все ее настойчивые вопросы о Коське вчерашний анонимный приятель отвечал уклончиво, а на предложение приехать пробормотал: «Я лучше завтра сам заскочу. Объясню все». Дело близилось к полудню, а от друга до сих пор ни слуху ни духу. И Георгий с утра куда-то запропал. Анна снова налила в стакан водки, собралась было опуститься в кресло, но в прихожей вспыхнул звонок, прокатился по широкому коридору и смолк выжидательно. Анна поставила стакан на стол и пошла открывать. Повернула ручку итальянского замка, рывком распахнула створку, ожидая увидеть юношу Коськиного возраста, и замерла с невысказанным вопросом на губах. На лестничной площадке стоял Георгий, а за его спиной возвышались двое. Оба плечистые, в дорогих пальто и костюмах. Даже при галстуках. Появление Георгия придало ей уверенности. Теперь-то все будет хорошо. Георгий поможет отыскать Коську и, конечно, разберется с теми, кто избил вчера ее брата.