Я и сама этого точно не знала. Но чувство, что Мартину Читаму нельзя доверять, крепло с каждой минутой. Возможно, он был нечист на руку, возможно, боялся, что я обвиню его в халатности, а может, ему просто выпало несчастье родиться с повадками мошенника.
— И вы понятия не имеете, где я могу найти мистера Харриса? — спросила я.
Он покачал головой:
— Ни малейшего.
— Это довольно странно, — сказала я, — учитывая, что его адрес обязательно должен быть указан в договоре.
Пальцы Читама забарабанили по стопке бумаг нечто в ритме «Увертюры 1812 года».
— Конечно, конечно, как глупо с моей стороны. Я об этом просто не подумал, — затараторил он. И опять принялся ворошить бумаги. Я терпеливо ждала, не говоря ни слова. — Простите, это ужасное дело просто выбило меня из колеи. Вот, нашел. Как глупо. Т.-Р. Харрис, Болтон-Хай-роуд, 134, Рамсботтом.
Я записала адрес и поднялась. Мне не удалось получить полной и откровенной информации, но я поняла, что от Читама мне больше ничего не добиться, если только у меня не появятся особые вопросы. Но по крайней мере я могу теперь пообщаться с Харрисом и его адвокатом.
Я выбрала короткий путь по задней лестнице, шаткому деревянному сооружению, и словно попала в провал во времени. Я спускалась и одновременно падала духом. На мне еще висела проверка нескольких оранжерей в юго-западной части города, и это меня радовало так же, как предстоящее знакомство с Т.-Р. Харрисом. Но за оранжереи мне хотя бы платили. Мысль об этом, конечно, взбодрила меня, но гораздо меньше, нежели вид парня, в которого я уперлась глазами, рывком распахнув дверь на улицу. Он выпрыгивал из фургона «Транзит», стоявшего на разделительной полосе, и выглядел просто великолепно. На нем были джинсы и белая майка, — и это в холодный октябрьский день! — заляпанные штукатуркой и кирпичной пылью. У него было крепкое, мускулистое тело, при взгляде на подобных мужчин у меня возникают идеи, о которых добропорядочным феминисткам даже знать не полагается, не то что забивать ими голову. Его каштановые волосы лежали волнами, как у Ричарда Гира, пока он не обрел Будду. Добавьте к этому темные сверкающие глаза, прямой нос, волевой рот. Он даже внушал некоторый страх, — парень, которому на все наплевать.
Уж на меня-то ему точно было наплевать, потому что он смотрел прямо сквозь меня, захлопывая дверцу фургона и направляясь потом в здание Зерновой биржи. Наверное, собирался нагнать страху на какого-то безумца, который посмел не оплатить свой счет. У него был целеустремленный вид человека, вознамерившегося получить то, что принадлежит ему по праву. Ладно, что не мое, то не мое. Я по привычке мысленно взяла «Транзит» на заметку. Фирма «Ре-новации» со стокпортским телефонным номером. Никогда не знаешь, когда может понадобиться построить стену. Скажем, поперек оранжереи…
Я остановилась у дома, чтобы захватить спортивную сумку. Раз я все равно в этой части города, почему бы не заскочить в спортзал, где я занимаюсь тайским боксом, решила я; может, найду кого-нибудь для короткой разминки. Это принесет мне больше пользы, чем обед, и вообще, после сегодняшнего завтрака я ощутила потребность заняться своей фигурой. Алексис давно уехала, а Ричард, похоже, вернулся к себе. На автоответчике имелось сообщение от Шелли, и я позвонила в офис. Иногда она действительно меня доводит. То есть я и сама собиралась проверить, как дела на работе, но она умудрилась позвонить первой, заставив меня почувствовать себя нерадивой школьницей.
— «Мортенсен и Брэнниган», чем могу быть вам полезен? — приветствовала меня Шелли в самом худшем американском стиле. Клянусь, не я ее этому научила. Могу поспорить, что и не Билл.
— Это Брэнниган, а чем я могу быть полезен тебе?
— Привет, Кейт. Где ты?
— Между делом забежала в свою гостиную, — ответила я. — Какие проблемы?
— Звонил Брайан Чалмерз из «Фарм Эйс». Говорит, что ты ему нужна. КМС, но не ВЖИС — Фирменный код «М&В», означает «как можно скорее», но «не вопрос жизни или смерти».
— Ладно. Мне все равно надо в Армстон, так что поеду через Трэффорд-Парк и встречусь с ним. Можешь назначить мне встречу около двух? Позвоню и уточню время.
— Отлично. Еще звонил Тед Барлоу, спрашивал, есть ли у тебя успехи.
— Скажи ему, что я занимаюсь предварительным сбором информации и свяжусь с ним, как только будет о чем сообщить. А у тебя?
— Что у меня? — В голосе Шелли слышалось неподдельное изумление. Это было для нее нечто новенькое.
— Есть успехи?
— Так мне всегда приходится напоминать своим детям, — она подчеркнула последнее слово, — в грубости нет ничего остроумного.
— Буду считать, что меня как следует отшлепали. Но все-таки как дела?
— Об этом знаю только я, а тебе следует догадаться. Пока, Кейт. — Я еще не успела попрощаться, когда она повесила трубку.
Где-то около двенадцати я наконец нашла человека, который мог сообщить мне полезные сведения о пропавших оранжереях. Мне было не жаль затраченного времени. Диана Шипли оказалась настоящей мечтой любого частного детектива. Она жила в начале Сатклифф-Корт, и из окон ее бунгало открывался вид на весь тупик. Мысленно я отметила высокие цветочные клумбы и ведущий к передней двери пандус, но все равно, когда дверь открылась, я не сообразила опустить глаза до нужного уровня. Я исправила свою ошибку и увидела перед собой лицо женщины: короткие, цвета соли с перцем волосы, темные, глубоко посаженные глаза-бусинки под тяжелыми веками, узкий нос, похожий на клюв буревестника, и неожиданно большой, явно смешливый рот. Женщина была в инвалидном кресле, но, похоже, это ее ни капли не беспокоило.
Я поведала ей свою обычную историю про оранжерею в соседнем доме, и на ее лице появилась улыбка.
— Вы имеете в виду оранжерею Рейчел Браун? — поинтересовалась она.
Я сверилась со списком.
— У меня значатся Ровена и Дерек Брауны.
— А, значит, что-то там нечисто. Входите. Между прочим, меня зовут Диана Шипли.
Я представилась и последовала за хозяйкой в прихожую. Мы свернули налево и оказались в необыкновенной комнате. Она шла по всей глубине дома, с окнами с трех сторон, и была как бы наполнена воздухом и светом. Все выкрашено в белый цвет, пол— из пробкового дерева. Стены украшали прекрасные рисунки цветов и растений. В углу располагался чертежный стол, подогнанный под высоту инвалидного кресла.
— Я зарабатываю на жизнь, иллюстрируя детские книжки. А это просто для души, — объяснила Диана, указывая на стены. — Если вам интересно, восемь лет назад я попала в автокатастрофу. Ниже пояса я парализована. Я сглотнула.
— Ясно. Очень вам сочувствую. Она ухмыльнулась.
— Я не для этого вам сказала. Просто, если не объяснить сразу, люди почти не слушают меня, потому что их слишком интересует причина, по которой я стала инвалидом. Я предпочитаю стопроцентное внимание. Итак, чем я могу вам помочь?