Я позволила ему выпускать пар целых десять минут, а затем предложила повторить съемку в следующий уик-энд по сниженной цене. Это его утихомирило, как и ожидалось. К несчастью, выходя из офиса Чалмерза, я столкнулась с одним из лаборантов, с которым общалась во время непродолжительной работы под прикрытием в «ФармЭйс». Однако, хотя он должен был бы узнать меня, прошел мимо, не поздоровавшись. Похоже, мне все-таки повезло. Тенденция не узнавать людей в не подходящих для них ситуациях сработала в мою пользу. В конце концов, что может делать временный служащий в кабинете директора, да еще при полном параде?
Было всего около трех, когда я притормозила у спортзала. Казалось, у меня в голове несинхронно вертятся колесики и шестеренки, пытаясь перемолоть все, что рассказала Диана Шипли, и привести это в соответствие со сведениями, почерпнутыми в других домах. Пока общий смысл от меня ускользал. По горькому опыту знаю, что, когда бурлят мысли, нет ничего лучше тяжелых физических упражнений. В настоящее время для меня это означает тайский бокс.
Все началось исключительно прагматически. Мой приятель-взломщик Деннис указал мне на то, что мне необходимо овладеть кое-какими приемами самообороны. Говоря это, он имел в виду не столько мою работу, сколько квартал, где я живу. Он уговорил меня прийти в клуб, где его обожаемая дочь была чемпионкой среди юниоров. Когда я увидела этот клуб снаружи — чудовищное сооружение из шлакобетона, похожее на скаутский шалаш-переросток, то была сильно разочарована. Однако внутри оказалось чисто, тепло и светло. А тренер женской группы, Карен, в прошлом чемпионка мира, отказалась от спортивной карьеры ради семьи. Самое забавное в нашем клубе— это наблюдать, как ее трехлетний карапуз ковыляет по рингу, раздавая удары людям вдвое больше него ростом и доставляя им массу неприятных ощущений.
Мне повезло, поскольку Карен была в крошечном закутке, который она именует офисом, и тщетно пыталась найти предлог отвлечься от бумажной работы. Ей тоже повезло, поскольку я получила от Брайана Чалмерза такую словесную встряску, что наша разминка стала серьезным испытанием для Карен.
Постепенно все механизмы в моем мозгу встали на место. Когда мы кончили обмениваться ударами, я уже знала, какой следующий шаг предпринять в охоте за пропавшими оранжереями.
Поскольку Отдел земельного кадастра придерживается режима работы офисов, а не супермаркетов, мне в тот день там уже ничего не светило, даже если бы они не настаивали на предварительной записи. Настоящим ударом оказалось то, что Тед неосторожно продал свои оранжереи собственникам домов, находившихся в ведении двух разных офисов: дома в Уоррингтоне относились к «Биркенхед», а в Стокпорте — к «Литем Сент-Эннз». Примерно столь же логично, как если бы Лондоном занимался офис в Саутгемптоне. А чтобы запутать все еще больше, офис «Литем» поместили в здании «Биркенхед-Хаус». У вас когда-нибудь создавалось впечатление, будто там просто не хотят, чтобы вы воспользовались своим правом копаться в их пыльных фолиантах? Но все-таки мне удалось назначить встречу в «Биркенхед» на утро понедельника. Когда я зачитала список адресов, в голосе моей собеседницы послышалась искренняя радость. Приятно иметь дело с людьми, которые любят свою работу. После этого, решила я, можно со спокойной совестью заняться жуликоватым строителем Алексис.
Я вернулась домой — надо было переодеться в нечто менее устрашающее, чем деловой костюм. Попыталась дозвониться адвокату Т.-Р. Харриса мистеру Грейвсу. Трубку никто не брал. Некоторые представители этой профессии — просто удивительные бездельники. Только двадцать минут пятого, а все уже смылись. Может быть, в Рамсботтоме по четвергам короткий рабочий день? В телефонной книге номер Т.-Р. Харриса найти не удалось, что было неприятно, но неудивительно, учитывая привычки строителей.
Волосы у меня еще не высохли после душа в спортзале, поэтому я быстро прошлась по ним феном. Пару месяцев назад я решила их отращивать. Теперь волосы уже доставали до плеч, но длиннее почему-то не становились, а все больше торчали в стороны. И недавно среди рыжих я заметила пару седых волос. Некоторые волосы седеют красиво, но рыжие не из их числа. Пока седых волос мало и их можно выдергивать, но подозреваю, что недалеко то время, когда мне придется краситься хной, как моей матери. Тихонько поругиваясь, я облачилась в желтовато-коричневые брюки, кремовый ангорский свитер с воротником поло, джемпер из овечьей шерсти и твидовый жакет. Вечерами уже заметно холодает, и настало время для моей любимой зимней обуви— коричневых ковбойских ботинок, которые, возможно, знавали лучшие дни, зато идеально сидели на ноге. В самый раз для поездки в отвратительную, открытую всем ветрам, промозглую, темную сельскую местность. Если приходится покидать город, то надо хотя бы соответствующим образом одеться. Помня о слабом уличном освещении, я сунула в сумку карманный фонарик.
На пути к загородному шоссе я решила, что надо найти фермера, который продал Т.-Р. Харрису свою землю. Но потом передумала и направилась по адресу самого Харриса. Хотелось знать, где его подкараулить, когда настанет срок.
Вопреки моим ожиданиям, номер 134 по Болтон-Хай-роуд оказался вовсе не строительной фирмой. Это был угловой магазин, торговавший хлебом, шоколадом, сигаретами и вообще всякой всячиной, которой забыл запастись какой-нибудь турист, отправляющийся на вечернюю экскурсию. Когда я открыла дверь, раздался звон подвешенного на пружине старинного колокольчика. Подросток за прилавком оторвался от автомобильного журнала и окинул меня взглядом, специально предназначенным для любого, кто не переступал этот порог ежедневно в последние пятнадцать лет.
— Я ищу строителя, — сказала я.
— Очень жаль, девушка, но мы ими не торгуем. Ни у кого нет желания их покупать. — Юнец попытался сохранить серьезное выражение лица, но ему это не удалось.
— У меня есть желание, — объявила я и стала ждать, когда он придумает ответ.
Это заняло всего несколько секунд.
— Оно и видно. Тогда я, конечно, готов помочь.
— Строителя зовут Харрис. Т.-Р. Харрис. Это его адрес, который мне дали. Вы что, предоставляете людям свой адрес?
Подросток покачал головой:
— Моя мамаша против этого. Говорит, что от людей, которые скрывают свои адреса, нельзя ждать ничего хорошего. Том Харрис, мужик, которого вы ищете, пару месяцев снимал один из офисов наверху. Платил наличными.
— Значит, сами вы не живете над магазином?
— Нет, — Он закрыл журнал и прислонился к полкам с сигаретами, радуясь, что можно отвлечься от однообразия жизни. — Мамаша сказала моему отцу, что это страшно вульгарно, заставила купить соседний дом. Над магазином отец оборудовал офисы. За два офиса и пользование ванной и кухней платит Брайан Берли, страховой маклер. Он здесь уже пять лет, с тех пор, как отец сдает офисы. А в третьем съемщики то и дело меняются. Меня это не удивляет. Там и повернуться-то негде.
— Значит, Том Харрис здесь больше не бывает? — уточнила я.
— Нет. Заплатил за прошлую неделю, и больше мы его не видели. Сказал, что ему нужен офис на время, пока он проворачивает здесь какие-то дела. Болтал, будто он откуда-то с юга, но по его выговору непохоже. И непохоже, что он из местных. Да зачем он вам? Он что, не явился на свидание? — Парень не мог не распускать язык и был достаточно смазлив, чтобы это сходило ему с рук. Через несколько годков этот юнец будет разить наповал. Господи, помоги женской части населения Рамсботтома.